Глобализация и «глобализм»: новые возможности, новые угрозы. Протоиерей Всеволод Чаплин

Слово «глобализация» стремительно ворвалось в лексикон православных христиан с недавнего времени. Что стоит за этим термином? Как относиться к обозначаемой им мощной, грозной, многим непонятной реальности? Как реагировать — прятаться? Противостоять? Пытаться жить по-прежнему? Использовать для миссии Православной Церкви?

Первоначально понятие «глобализация» возникло на Западе в связи с новым развитием мировой экономики. Этим термином обозначили коренные изменения, затронувшие сферу предпринимательства и торговли. В частности, речь идет о многократном облегчении перемещения через границы и океаны товаров и денег, об усилении влияния транснациональных корпораций — международных компаний, как правило, управляемых из одного центра на Западе, но имеющих предприятия в десятках стран мира, — а также о возникновении системы мирового финансового капитала, благодаря которой огромные деньги делаются не за счет производства, а за счет биржевых и иных подобных спекуляций, в том числе через электронные каналы. В рамках этой системы человек, сидящий за компьютером в Лондоне или Майами, может благодаря интуиции или удаче за один миг приобрести состояние, превышающее годовую зарплату тысяч рабочих, трудящихся на нижнетагильском заводе или на бразильских кофейных плантациях.

Новый тип мировой экономики породил целый ряд международных организаций, призванных регулировать «правила игры» и декларирующих заботу о свободе торговли. Это Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ), Всемирная торговая организация (ВТО), экономические структуры Европейского Союза. В рамках данных организаций государства принимают решения, касающиеся экономических взаимоотношений, условий экспорта и импорта, а также внутренней экономической политики, которая в силу нового характера мирового хозяйства практически неотделима от международных процессов.

Конечно, глобализация не ограничивается только областью экономики. Развитие транспорта и средств коммуникации — особенно телевидения и интернета — существенно облегчило преодоление расстояний между странами и континентами. Перелететь из Москвы в Нью-Йорк (тем, у кого есть средства) сегодня быстрее и проще, чем доехать до Вятки (тем, у кого денег немного). Миграция, особенно в преуспевающие западные страны, быстро меняет этнический и расовый состав населения. Миллионы людей общаются по интернету с зарубежными собеседниками гораздо чаще, чем с соседями по лестничной площадке. Естественно, такое развитие событий облегчает взаимопроникновение различных культур, распространение идеологий и религиозных учений.

Наконец, глобализация имеет правовой и политический аспекты. За последние 50 лет в мире возникла разветвленная и сложная система межправительственных организаций, в рамках которых оформился комплекс международного права. Организация объединенных наций (ООН) и региональные межгосударственные структуры — такие как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Совет Европы — принимают решения и правовые акты, обязательные для исполнения всеми странами-участницами. Несоблюдение договоренностей влечет за собой санкции — политические, экономические, военные, вплоть до вооруженной интервенции. Международное законодательство, как правило, имеет приоритет перед законами отдельных стран (это, в частности, закреплено в российской Конституции).

Сегодня можно с уверенностью сказать, что подавляющее большинство правительств мира передало весьма значительную часть своих прежних полномочий международным организациям. Способность страны защитить свои внутренние и внешние интересы нынче во многом зависит от того, какой вес она имеет в этих организациях, насколько представлена в коллективных органах, принимающих важнейшие решения. В 1940-е — 1980-е годы Советскому Союзу удалось приобрести прочные позиции в ООН, ОБСЕ, некоторых других международных структурах, где СССР получил право вето и неизменно участвовал в выработке международных правил и законов. Впрочем, в это время отечественная дипломатия делала упор главным образом на отстаивание чисто политических и военных интересов своей страны и «мировой социалистической системы», практически позволив Западу закладывать философские и мировоззренческие основы цивилизационного развития.

С началом 1990-х годов, после роспуска международных структур типа Совета экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора, Россия и другие страны Содружества Независимых Государств начали сближаться с организациями, сформированными под руководством исключительно западных держав — Советом Европы и Организацией Североатлантического договора (НАТО). Принципы и правила этих структур были выработаны без нашего участия. Несмотря на формальное равенство государств-членов, ведущие позиции там прочно закрепились за сильнейшими странами западного мира — США, Великобританией, Германией, Францией. При приеме, например, России в Совет Европы у нее не было ни малейшего шанса изменить стандарты и мировоззренческую основу этой организации — нашей стране лишь предлагали измениться самой, дабы не получить унизительного отказа. В НАТО, где каждое государство-участник имеет право вето, страны СНГ, не входящие в этот блок, пока лишены гарантированного доступа к механизмам принятия решений, что позволяет этой организации как бы «от имени всей Европы» предпринимать такие, мягко говоря, далекие от легитимности действия, как бомбардировки Югославии.

Мощнейшим наднациональным образованием становится Европейский Союз (ЕС), уже создавший единую валюту, а также обширный комплекс законов и экономических правил. Верховные структуры ЕС — Европейский парламент и Европейская комиссия — постепенно превращаются в единые органы законодательной и исполнительной власти для всех стран, входящих в Евросоюз. Реальность складывается так, что, например, правила трудоустройства или цены на хлеб, действующие в Португалии либо Польше, скоро будут определяться главным образом в Брюсселе — в штаб-квартире ЕС.

Евросоюз, претендующий на роль выразителя интересов всех народов Европы, пока даже не ставит вопрос о приеме России, Украины или Белоруссии в ряды своих членов. Мало того, страны, недавно вступившие в ЕС, не получили права вето, которым до расширения ЕС пользовались его члены. Стала возможной ситуация, при которой некоторые государства, особенно малые страны Центральной и Восточной Европы, будут вынуждены беспрекословно подчиняться решениям, принятым без их участия, особенно если это будет соответствовать позиции крупных держав — Англии, Франции, Германии, Италии, Польши.

Подытоживая, можно сказать, что в большинстве международных организаций, в рамках которых сосредоточена огромная власть, легитимизированная современным правом, Россия и единоверные нам страны Восточной Европы не обладают влиянием, соразмерным значению православной цивилизации. Впрочем, то же самое можно сказать о странах исламских и даже католических — основную роль в глобализационных процессах играет протестантский, вернее, постпротестантский мир.

На мировоззренческих аспектах глобализации остановимся позднее. Зададимся сначала другим вопросом, который сегодня ставят многие в Европе и мире: что такое глобализация на самом деле? Можно ли разделить в ней две вещи: с одной стороны — естественное расширение сотрудничества между странами и народами, а с другой — некий «глобальный проект», имеющий свою идеологию, свои цели и тайные пружины?

Так, достаточно очевидно, что современная экономика не может существовать без разветвленной и хорошо отлаженной системы международных связей. В мире наличествует обусловленное многими факторами разделение труда между странами: одни обладают природными ресурсами и могут качественно их перерабатывать, другие достигли успеха в производстве высокотехнологичных товаров, третьи имеют развитое сельское хозяйство, четвертые неплохо живут за счет туризма и «индустрии развлечений». Практически ни одно государство, даже такое мощное, как Соединенные Штаты, не может в одиночку произвести все, что требуется для его жизни и развития — если такое и возможно технически, это будет крайне невыгодно. Естественно, международная торговля и экономическое сотрудничество нуждаются в регулировании: надо договариваться об условиях и объемах экспорта и импорта, ценах, таможенном режиме и так далее. Наличие централизованных мировых экономических организаций и соглашений сегодня является неизбежностью. Иначе сильный и богатый будет грубо попирать бедного и слабого.

Однако нынешняя глобальная экономическая система вряд ли может быть названа справедливой. Не случайно, согласно статистике Международного спасательного комитета, 6 % населения Земли владеют 59 % мирового богатства, в то время как 70 % людей мира не умеют читать, а 50 % страдают от недоедания. Не случайно и то, что международные экономические организации — ВТО, ВБ, МВФ и другие — подвергаются жесткой критике со стороны религиозных объединений, профсоюзов, молодежных и научных ассоциаций по всему миру, не исключая Запад. Труд в странах «золотого миллиарда» — то есть в Западной Европе, США, Японии и некоторых других государствах — оплачивается в десятки раз выше, чем во «втором» (нашем) и «третьем» мире. Основная прибыль получается не за счет производства товаров, а за счет их перемещения из страны в страну, с континента на континент. Мало того, деньги все более делают деньги: «виртуальная» экономика финансовых спекуляций становится самой доходной, наиболее заманчивой для дельцов, и некоторые из них уже утверждают, что экономика «реальная» — производство и торговля товарами — может особо не приниматься в расчет, поскольку слабо влияет на «большой бизнес».

Международные экономические организации во многом стали средством создания описанной системы. Навязывая десяткам стран свои рецепты реформирования экономики, подчас приводившие к краху национального хозяйства, они ни разу не посмели подвергнуть критике экономический уклад Англии или Германии, дабы побудить эти страны лучше оплачивать труд зарубежных граждан. Настаивая на открытости границ для американских компьютеров, они пока не помогли тамбовским крестьянам продать картофель в Нью-Йорке. Кстати, о компьютерах. Реальную «свободу» международной торговли прекрасно характеризует тот факт, что электронные машины нередко производятся, скажем, на Тайване, но приносят прибыль американским фирмам, в то время как сами тайваньцы продать конечный продукт в США не могут.

Итак, мировые центры экономической власти, перед которыми вроде бы равны все страны и народы, на деле подчас работают на укрепление могущества сильных и богатых государств, чье нынешнее благосостояние не смогло бы состояться без продолжающейся по сей день эксплуатации бывших колоний — своих и чужих. Незыблемыми остаются и позиции крупного бизнеса, прежде всего транснациональных корпораций. В тех же случаях, когда аппарат МВФ, ВБ и ВТО пытается стать на сторону обделенных (а такое бывает), решение практически не может быть принято без санкции США и ЕС — основных доноров международных финансовых организаций. И, конечно, эти организации вряд ли осмелятся реально действовать против «жизненных» интересов стран «золотого миллиарда». Миллионы детей в Африке могут умирать от голода и СПИДа. Но никто не позволит МВФ и ВТО, даже если они того захотят, перераспределить доходы в мире так, чтобы на спасение этих детей пошла хотя бы пятая часть средств, которые жители стран Запада тратят на парфюмерные изделия и на корм для «домашних любимцев».

Возникновение современных коммуникационных средств многократно облегчило передачу информации, распространение различных учений и культур. Сейчас, чтобы донести Слово Божие до самых отдаленных уголков планеты, православному миссионеру не нужно отправляться в далекий путь — достаточно открыть страницу в интернете, затратив на это минимум усилий и материальных средств. Скоро, наверное, упростится и доступ к телевещанию. Когда картинка начнет качественно и повсеместно передаваться через тот же интернет, создать свою — пусть примитивную — телепрограмму сможет практически любой, у кого есть компьютер и видеокамера.

Да, информационная глобализация открывает для Православия в мире новые возможности, которыми многие из нас уже активно пользуются. Но нельзя не видеть и того, что на мировом информационном поле доминируют силы, чуждые не только истинному христианству, но и вообще любой религии. Международные средства массовой информации, в первую очередь телекомпании, агентства и интернет-структуры, превратились в огромные корпорации с многомиллиардным капиталом и жесткими идеологическими установками. Собственно, они давно перестали быть «средствами», оформившись в самодовлеющие организмы.

Глобальные информационные структуры не случайно стараются вытеснить религию на периферию общества. В мировых СМИ почти невозможно говорить о вере как об основе жизни и мериле любых деяний. О религии вспоминают либо по большим праздникам — на Рождество, конец Рамадана, день рождения Будды, — либо в связи с конфликтами и скандалами, вроде христианско-мусульманской резни в Нигерии или «венчания» сектантом Муном католического архиепископа Милинго. Засвидетельствовать о своей вере серьезно и в полный голос через международные СМИ почти невозможно. При этом владельцы крупных медиа-компаний подчас именуют себя верующими людьми и не выступают против какой-либо религии. Но, если попросить их предоставить эфир для проповеди, они ответят: мы не можем пропагандировать религиозные представления об истине, разделяемые не всеми. Вообще для этих людей и для их идеологии понятие «истина» вряд ли существует. В качестве «ценностей», приемлемых для всех, а значит, единственно достойных распространения и поддержки, они признают лишь приоритеты чисто земного, материально-душевного бытия: жизнь, здоровье и права человека, его возможности для самореализации в обществе и в профессиональной сфере, комфорт, достаток, доступ к развлечениям. Таким образом в качестве единственного «общепризнанного» идеала людям исподволь навязывается забота о временном благополучии. Нормой объявляется бытие, лишенное Неба и того высшего смысла, ради которого стоит изменить всю свою жизнь, а то и пожертвовать ею.

Известно, что мировые СМИ, особенно действующие в интернете, в своем худшем варианте пропагандируют насилие, разврат, вседозволенность. Но и солидные глобальные информационные структуры, не допускающие даже тени порнографии или пропаганды войны, несут в себе определенное идеологическое послание, крайне чуждое христианству: абсолютной истины нет, любые религии и мировоззрения равны, а все, что мешает конструированию «царства Божия на земле», надо вынести за скобки. Прежде всего — Бога.

Информационная глобализация тесно связана с культурной, которая постепенно оборачивается превращением народов мира в однообразный «продукт», а многовековые национальные традиции — в достояние этнографических музеев. Одинаковая музыка, одинаковая одежда, одинаковые «передовые» художественные вкусы, одинаковый стиль жизни — все это активно навязывается нынешней массовой культурой жителям разных континентов и стран — от Исландии до Южной Африки и от Марокко до Кореи. Естественно, пропагандируются прежде всего западные культурные штампы (кроме тех, которые хоть как-то связаны с традиционным христианством).

Возникновение международных организаций и международного права также во многом обусловлено насущной необходимостью. Недавние события показали, например, что нельзя бороться с терроризмом в рамках только одной страны или группы стран. Лишь общие усилия разных государств и народов способны разрешить такие проблемы, как интернациональная преступность, глобальное потепление, региональные вооруженные конфликты, распространение средств массового уничтожения и так далее. Урегулирование международных споров, сотрудничество между государствами — экономическое, политическое, военное и иное — требует установления правовых норм, которые одинаково соблюдались бы разными правительствами.

Впрочем, часто международные организации ничего не могут противопоставить существующей в мире несправедливости, а иногда и закрепляют ее. В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви говорится: «Нельзя недооценивать опасности расхождения между волей народов и решениями международных организаций. Эти организации могут становиться средствами несправедливого доминирования стран сильных над слабыми, богатых над бедными, технологически и информационно развитых над остальными, практиковать двойные стандарты в области применения международного права в интересах наиболее влиятельных государств». Пример бомбардировок Югославии в 1999 году показывает, что государства, которые обладают превосходящей военной и политической силой, способны нарушить суверенитет более слабой страны вопреки нормам международного права. Не добившись согласия Совета Безопасности ООН, которому принадлежит исключительное право санкционировать вооруженное вмешательство в дела суверенного государства, западные страны осуществили интервенцию на основе решения, принятого в НАТО — организации, где представлены только они сами и где никак не защищены интересы Югославии. Возникает вопрос: по какому праву группа государств грубо вмешалась во внутреннюю жизнь другой страны, стала определять, что для нее хорошо, а что плохо, даже не предоставив ей возможности принять участие в решении собственной судьбы, выразить волю своего правительства и своего народа? Почему мировое сообщество допустило ситуацию, когда сильные и богатые страны, не сумев убедить в своей правоте максимально представительный орган — ООН, в которой участвуют Югославия и ее союзники, — начали действовать в одностороннем порядке?

Тогдашние события подняли и еще одну, глубинную проблему. Боевые действия против Югославии Запад обосновывал тем, что в Косове совершались убийства этнических албанцев. Да, это было так. Югославские войска и полиция действительно уничтожили немало мирных людей. Но не надо забывать, что албанские сепаратисты, создавшие хорошо вооруженную армию, также убили множество сербов. Однако главное даже не в этом: югославская армия и сербское население Косова пытались защитить нечто с их точки зрения более ценное, чем земная жизнь — своя или чужая, — землю и святыни собственного народа. Кстати, международное право вполне признаёт, что государство имеет право защищать свою целостность любыми средствами, включая силовое подавление вооруженного мятежа. Однако в последнее время западные идеологи все чаще настаивают: нет и не может быть ничего более важного, чем человек, нет вообще никаких ценностей, ради которых стоит ограничивать его внешнюю свободу (единственное исключение — ценность жизни и свободы другой личности). Вера, земля, идеалы, чувство патриотизма, священные предметы и понятия — все это ничтожно по сравнению с временной («единственно реальной») жизнью, правами и удобствами грешного человека.

Международное законодательство во многом основано на идеологии секулярного гуманизма. Ее суть — «все во имя человека, все для блага человека» (естественно, имеется в виду благо материальное, душевное, но почти никогда — духовное). Эта идеология отдает безусловное предпочтение обустройству земного бытия перед стремлением к вечной жизни, перед религиозными и нравственными ценностями, которые могут «затруднять» движение к неограниченной свободе, комфорту и достатку. Религия в рамках данной идеологии воспринимается как сугубо частное дело граждан. С точки зрения гуманиста, человечество должно управляться исключительно на основе рационалистического, «объективного и научного» миропонимания, а религию как основу общественного устройства нужно отвергнуть.

До сих пор международные законы довольно осторожно вторгались в сферу веры, идеологии, человеческих убеждений. Во многом такое вторжение ограничивалось позицией мусульманских и католических стран, отстаивавших свои традиции (СССР и Россия обычно молчали). Однако многие международные нормы уже сейчас вступают в определенное противоречие с религиозными принципами многих народов. Так, греческий закон, запрещающий обращать православных в другую веру, не соответствует идеологии международного права и подвергается жесткой критике Совета Европы. То же самое можно сказать, например, о пакистанской правовой норме, карающей за кощунство, или о законах многих других исламских государств, не допускающих смены вероисповедания мусульманами. Американская администрация, управляющая Ираком, ультимативно требует, чтобы нормы шариата не включались в новое иракское законодательство, а именно к этому призывают некоторые религиозно-общественные авторитеты Ирака при поддержке значительной части народа.

Сегодня реальные творцы международного права — западные политики, чиновники международных организаций и влиятельные общественные деятели (в основном опять же западные) — готовы пойти еще дальше. Многие из них призывают радикально, по французскому или советскому образцу, не только отделить религию от государства, но и вообще вытеснить ее в «добровольную» внутреннюю эмиграцию. Во Франции, Бельгии, Германии власти продавливают запрет на ношение мусульманских платков-хиджабов, иудейских ермолок, крупных христианских крестов и других религиозных символов в государственных учреждениях, учебных заведениях и прочих публичных местах. Раздаются призывы сделать невозможным религиозное образование в общедоступных школах либо поставить его под жесткий идеологический контроль, а также признать «дискриминационными» и «разжигающими рознь» любые вероучения, утверждающие, что именно они и только они обладают абсолютной и единственной истиной.

Итак, мы подошли к одному из ключевых вопросов глобализации. Это вопрос о ценностях. Для православного человека главная цель земного бытия — спасение, стяжание жизни вечной. Все, чем живет «мир сей», — приобретение богатства и власти, достижение комфорта, забота о здоровье, даже само сохранение и продление земного бытия личности — для нас важно и нужно ровно постольку, поскольку все это не мешает духовной жизни. Держаться своей веры, единственно истинной и единственно спасительной, для православного христианина важнее всего на свете (вспомним мучеников первых веков христианства и нашего недавнего прошлого, которые с радостью шли на смерть и благословляли на нее близких, только чтобы не изменить Христу и Церкви). Если кто-либо побуждает или принуждает нас к вероотступничеству или иному смертному греху, лучше пойти в узы и на гибель, чем повиноваться стихиям мира.

Вера для истинного христианина — это не просто малозначительная особенность частной или семейной жизни. Это основа всего бытия. Именно ей, верой, нам следует прежде всего руководствоваться в каждом поступке. На ней мы основываем оценку действий власти и различных общественных организмов, нравственный смысл существования которых Православие видит в ограничении греха и поддержке добродетели. В идеале, православные духовно-нравственные принципы должны лежать в основе общественного устройства.

Однако многие современные идеологи пытаются учить нас иному. По их мнению, абсолютной истины не существует. Единственным мерилом всех вещей и явлений они считают пользу живущих на Земле людей, их свободу, права и так далее. Грех, если только он не приносит вреда другому человеку, объявляется нормальным и даже полезным (ведь его нереализованность порождает «комплексы»). Делаются попытки разработать на основе гуманизма «глобальную этику», смысл которой — свести все нравственные учения к минимальному набору норм, обеспечивающих беспроблемное существование земного мира и человека в нем. Такая этика полностью противоречит этике православной, ведь последняя учит: без истинной веры все добрые дела по большому счету духовно бесплодны, ибо не приближают человека ко спасению (иногда даже отдаляют от него из-за гордыни и «самоправедного» богозабвения), а единственным средством, позволяющим достичь полного нравственного совершенства, является благодать Божия, подаваемая в церковных Таинствах. Конечно, православные христиане с уважением относятся к добродетельным поступкам инаковерующих и нерелигиозных людей. Но мы знаем: без веры невозможно угодить Богу (Евр. 11. 6), победить грех и достичь вечной жизни.

Вытеснение последовательного религиозного мировоззрения и замена его на секулярный гуманизм производятся не только путем информационной экспансии, образовательных программ и так далее. Есть опасность утверждения обезбоженного гуманистического мировоззрения в качестве элемента права — международного или национального, — обязательного для исполнения. Между прочим, в российской Конституции уже содержится идеологизированное гуманистическое утверждение: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (Ст. 2). Для православных христиан, полагающих высшей ценностью свою веру и возможность спасения, такое утверждение выглядит более чем странно.

Опасность установления идеологического контроля над личностью, ее мировоззрением, религиозным и нравственным выбором тесно связана с проблемой электронного учета всех совершаемых человеком действий. Конечно, законопослушному гражданину пока нечего бояться: если он исправно платит налоги, исполняет другие свои обязанности, не совершает ничего противоправного, — ему нет смысла что-либо скрывать от государства. Но представим себе такую ситуацию: в течение двадцати-тридцати лет мир, включая Россию, перейдет на систему расчетов и других социально значимых действий путем использования специального электронного идентификатора — карточки или чего-то в этом роде. Сам по себе этот идентификатор может не нести в себе никакого недоброго знака, никакой вредной информации. Но уже тот факт, что без него нельзя будет сделать покупку, сходить к врачу, устроиться на работу, просто выйти из дома — сам по себе опасен. Ведь люди не просто привыкнут к «умным карточка» — они не смогут без них жить. И правителям, включая международных, станет очень просто поставить идеологические условия, например, для продления действия карточки на следующий год. Можно будет принять какой-нибудь закон, говорящий: «Никому не позволено учить, что истина содержится только в одной религии», или: «Никто не должен утверждать, что гомосексуализм противоестественен», — а затем отказать в продлении действия карточки любому, кто не подпишется под декларацией о полном согласии со всем корпусом действующего права. То есть, в данном случае, не совершит измены православной вере.

Итак, нам нужно твердо знать: Православие и секулярный гуманизм принципиально расходятся друг с другом. Принципы, исповедуемые нами и строителями «Царства Божия без Бога», постоянно вступают в противоречие. Для нас очевидно: человека нужно любыми средствами оградить от греха (будь то прелюбодеяние, пьянство, просмотр похабного фильма или отход от Православной Церкви). Наши оппоненты, наоборот, считают: ограничение человеческой свободы — преступление, с которым нужно бороться. Мы убеждены, что ради защиты веры или народной святыни следует бороться до последней капли крови. Гуманисты скажут, что эти «предрассудки» не стоят человеческих жизней. Мы знаем, что православному ребенку лучше умереть, чем быть навсегда обращенным в чужую веру заезжим миссионером, — для неверующего человека такое утверждение покажется дикостью. Ведь для нас главное — достигнет ли человек Неба. Для них — хорошо ли ему будет на земле, во временной жизни, кроме которой они ничего не знают. В центре православного миропонимания стоят Бог и Церковь, а в основе секулярного гуманизма лежит антропоцентризм, то есть поставление грешного, непреображенного человека в центр Вселенной.

При этом важно помнить, что вера, понимаемая как главный закон жизни, а также патриотизм и другие духовно-нравственные ценности, принимаются в качестве безусловного приоритета над всем остальным не только православными христианами, но и чадами многих других цивилизаций — католической, исламской, китайской и так далее. Радикальный же обезбоженный гуманизм разделяется в лучшем случае 10-15 % населения планеты — частью жителей Северной Америки и Западной Европы, а также небольшой «элитной» прослойкой в других частях света. Таким образом, меньшинство диктует свою волю большинству, разделяя его и манипулируя им.

Глобализационные процессы ставят перед человечеством вопрос: какие ценности возобладают? Будет ли навязан всем народам «единый стандарт» безбожного гуманизма, или они смогут не только сохранить, но развивать и проповедовать свое традиционное духовное наследие? Наконец, будет ли разрушена почти абсолютная монополия гуманистических идей на право быть основой государственного, общественного и международного устройства? Или религиозные начала миропонимания все-таки станут одним из источников формирования международного права и порядка?

Второй главный вопрос глобализации — вопрос о власти в мире. Мы хорошо знаем, что современные государства, как правило, отошли от принципа богоустановленности царской власти и построили демократическую систему, основанную на выборах народных представителей. Эта система сегодня в целом сохраняется как на уровне отдельных стран, так и на уровне международных организаций, где решающий голос имеют главы и представители законно избранных органов власти разных государств. Однако глобализация все больше становится причиной кризиса демократии. Не случайно международная христианская консультация, обсуждавшая в июне 2001 года в Будапеште последствия глобализации для Центральной и Восточной Европы, пришла к такому выводу: «Глобализация коренным образом преобразила природу власти. Избранные демократическим путем правительства и их представители в международных организациях проигрывают влиятельным международным бюрократическим машинам, транснациональным корпорациям, владельцам СМИ и игрокам на поле «глобального» финансового капитала». Действительно, «неформальная» власть, никем не избранная и по большому счету никого, кроме себя, не представляющая, становится реальным центром принятия мировых решений, превосходящим по влиянию власть «формальную».

Миру предстоит определить, кто будет распоряжаться его судьбой: сами народы или небольшие группы богатых и влиятельных людей, которые присвоили себе право руководить «серой массой» и переделывать ее по собственному усмотрению. Кстати, упомянутая будапештская конференция обратила к «новой власти» такие слова: «Мы бросаем вызов этим силам, призываем их стать более прозрачными, ответственными и доступными для более широкого представительства. Народы мира должны взять контроль за глобальными политическими и экономическими процессами в свои руки. Демократия должна быть восстановлена в новых формах принятия решений на местном, национальном и международном уровнях».

Глобализация многократно обостряет борьбу вокруг власти и ценностей. Эта борьба ныне приобретает совершенно особый характер, ведь речь идет о будущем устройстве всего мира и каждой страны в отдельности, каждого города и села, каждой семьи. Исход этой борьбы коснется всех без исключения жителей планеты — даже тех, кто удалился от суеты «большого» мира в маленькие села и на отдаленные хутора.

Нам, православным, надо со всей смелостью и со всем дерзновением взглянуть на новую реальность. Да, мир стал единым, тесным, взаимосвязанным. Да, от процессов глобализации — если понимать под ними естественное усиление международного соработничества — прятаться невозможно, да и не нужно. Тем более, что эти процессы предоставляют нам новые возможности проповедовать Православие духовно растерявшемуся миру, в котором многие обостренно жаждут Истины.

Впрочем, многие подмечают разницу между глобализацией и глобализмом — проектом захвата власти и навязывания либеральных, секулярно-гуманистических «ценностей» всему человечеству в качестве «универсальных» и «общепринятых». В центре этого проекта — силы, далекие от христианства, если не прямо антихристианские (и вообще антирелигиозные). До сих пор им удается наиболее эффективно и удачно использовать в своих целях все то, что обычно называют глобализацией: взаимопроникновение народов, ускоренное распространение поверх границ информации, товаров, денег, услуг, политических процессов и даже военных конфликтов.

Однако мы не должны слагать духовного оружия, оставляя мир и свою Родину на поругание неприятелю. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II говорит: «Никогда не замыкаться в себе, но просвещать мир светом Христовым — эта миссия нашей Церкви и нашей нации есть основа их неразрывной связи с миросозиданием… Чтобы защитить свои интересы, чтобы остаться собой, любая страна должна самым активным образом участвовать в мировых процессах». Русская православная цивилизация призвана во всеуслышание заявить, что она имеет не меньше прав на причастность к определению судеб Европы и мира, чем имеет их Запад или любая иная крупная этнокультурная общность. Как однажды сказал митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, миропорядок нужно переустроить на основе «многополярности и многоукладности». В Соборном слове VI Всемирного русского народного собора, состоявшегося в Москве 13-14 декабря 2001 года, говорится, что каждому народу нужно позволить «развиваться свободно, в соответствии со своими традициями, своим мировоззрением, своей верой, своими исконными моделями политического и экономического обустройства. Никому не следует навязывать чуждых ценностей, информационного и культурного единообразия, искусственно прививаемых схем правовой и политической организации государства, систем образования и воспитания. Каждому народу нужно обеспечить соразмерное участие в принятии решений на международном уровне».

Православным христианам можно и нужно добиваться решающего влияния на международные процессы — влияния достаточного для того, чтобы никакая злая воля не смогла до исполнения времен восторжествовать в мире. Что для этого нужно?

Во-первых, тщательно наблюдать за поведением наших государственных властей в международной политике, а при необходимости — требовать, чтобы это поведение изменилось. Когда Россия, Украина, Белоруссия, любая другая страна с преобладающим православным населением подписывает тот или иной международный договор, вступает в какую-либо межгосударственную организацию, принимает в ее рамках важный закон или судьбоносное решение — правительство и дипломаты должны основывать свои действия на воле народа. Поэтому мы имеем полное право получать самую подробную информацию о сути принимаемых решений и об их последствиях для жизни своей страны, для ее граждан, для их духовной свободы. Православные христиане, составляющие большинство населения государства, вправе требовать от своего правительства отказаться от подписания международного договора, угрожающего антиправославными действиями, или изменения содержания такого договора. Если он уже подписан, можно предотвратить его ратификацию в парламенте. Наконец, мы должны узнавать о готовящихся решениях международных организаций и требовать от властей своей страны, чтобы они заблокировали действия, не соответствующие нашим интересам. Обращаться в этих случаях следует к президентам, в министерства иностранных дел и в парламенты своих государств.

Во-вторых, мы можем напрямую высказывать нашу озабоченность международным организациям. Большинство их открыто для консультаций с так называемыми неправительственными организациями (НПО), предоставляют им информацию о готовящихся решениях и проектах международных законов. НПО не имеют в межгосударственных структурах права голоса. Но они могут быть весьма и весьма влиятельны, особенно если пользуются поддержкой правительств своих стран. Многие из них напрямую участвуют в подготовке важнейших решений и законопроектов. Представители церковного Священноначалия используют этот канал, реализуя следующее положение Основ социальной концепции Русской Православной Церкви: «Памятуя о необходимости духовно-нравственного влияния на действия политических лидеров, соработничества с ними, печалования о нуждах народа и отдельных людей, Церковь вступает в диалог и взаимодействие с международными организациями. В рамках этого процесса она неизменно свидетельствует свою убежденность в абсолютном значении веры и духовного делания для человеческих трудов, решений и установлений».

Говорить перед лицом международных организаций о своих проблемах, вести с ними диалог, протестовать против неприемлемых решений способны и простые миряне, объединившись в общественные союзы, которые могут быть зарегистрированы как НПО. Для этого, впрочем, нужно иметь хорошую политическую и юридическую подготовку, владеть английским языком. Впрочем, людей с такими навыками среди нас уже сейчас немало, а вскоре будет больше. Мы можем найти себе союзников среди многих общественных организаций — отечественных и зарубежных, которые также озабочены негативными последствиями глобализации и экспансией глобализма. Во многом нас поддержат общины католиков, мусульман, традиционных буддистов, части протестантов и иудеев.

Глобализация — неоднозначный процесс, чреватый многими опасностями. Станет ли он предтечей антихриста или будет обращен нам на пользу, в большой степени зависит от нас с вами, от гражданской позиции православных христиан. Прежде всего нам надо не пугаться непонятных явлений, а попытаться вникнуть в их суть и понять, несут ли они сами по себе какую-то угрозу, или наши недруги просто используют их, оказавшись более работоспособными, чем мы сами. В последнем случае нужно с еще большей ревностью начать действовать.

Действовать, помня слова Спасителя: «Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12. 32). И твердо следовать за Господом Иисусом, зная, что Он есть «путь и истина и жизнь» (Ин. 14. 6).

Источник: Церковь и время, №22 (2003)