Cв. Предание и эволюция лицом к лицу. Ярослав Козлов

• Главная
• Библиотека
• Наука и религия
• Cв. Предание и эволюция лицом к лицу. Ярослав Козлов

Чем дальше, тем больше закрепляется убеждение, что эволюционные религиозные теоретики не понимают, в чем их главное противоречие с христианством. Похоже, что сами телеологисты такой проблемы не видят, либо не придают ей особого значения. А напрасно. Для православного богословия это положение доктринально…

Чем дальше, тем больше закрепляется убеждение, что эволюционные религиозные теоретики не понимают, в чем их главное противоречие с христианством. Похоже, что сами телеологисты такой проблемы не видят, либо не придают ей особого значения. А напрасно. Для православного богословия это положение доктринально.

В виду своего малолетства в вере, телеологисты могут и не знать, что мы, православные христиане, по завету отцов призваны «сокрушать впредь авторитетом освященной древности дерзость непотребной новизны в отношении к каждому суесловию заблуждений». [ св.Викентий Лиринский. Памятные записки Перегрина. М.,1999 г. — С.14.] Могут также не знать они того, что есть узаконеное преданием «правило благочестия — допускать только то, чтобы все, принятое отцами по вере, верой же запечатлено было и что наш долг — не Религию вести, куда захотел бы, но следовать, куда она поведет, и что христианской скромности и достоинству свойственно не свое передавать потомкам, но хранить принятое от предков» [ св.Викентий Лиринский. Указ. соч. — С. 15.].

А проблема состоит в непотребной новизне эволюционного учения. Идея эволюции оформилась в теорию только во второй половине XIX века, а телеологические трактовки эволюционной теории на основе православного богословия появились не ранее XX века и только к концу его приобрели масштабы широкого движения.

Приведенные ниже примеры показывают, как эти сторонники решают данную проблему.

Главная область поиска аргументов — книга Бытия.

Давно известно, что «Писание, по причине возвышенности его, не все понимают одинаково, но иной толкует изречения его так, а иной иначе, так что представляется возможным извлечь из него столько же смыслов, сколько есть голов» [ св.Викентий Лиринский. Указ. соч. — С. 9.]. Единственное противоядие от заблуждений — Священное Предание: «аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изясняют оное, разве как изложили Светила и Учители Церкви в своих писаниях» [ Книга Правил. М., 1893. — С. 83.].

В связи с этим идея телеологизма могла бы быть принята православным богословием только в случае, если бы было доказано, что наши предки — предки не по плоти, но по духу, Святые Отцы, — учили о том же, о чём учат сторонники «православного эволюционизма».

Сразу нужно сказать, что далеко не каждый текст Библии оставляет место для разночтений. Пример тому — первые главы книги Бытия. Буквальное прочтение никакой двусмысленности здесь не допускает.

Язык Писания, особо 1 и 2 глав, довольно скуп, даже сух, немногосложен. Бытописатель выверенными, точными выражениями, упорядоченно излагает вверенные ему мысли. За словами стоят четко определенные предметы, события, лица. Слог Пророка нетороплив, осторожен, высок, но далек от поэзии. Все слова предусмотрительно употреблены в своем основном словарном значении. По другому и быть не могло, так как библейский язык архаичен и значения слов того архаичного языка и стали впоследствии основными словарными значениями.

Святые Отцы очень тонко чувствовали отношение бытописателя к данным строкам, поэтому и толковали их строго буквально. «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание, непозволительно также говорить, будто бы, что по описанию сотворено в продолжении шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также что будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное» [ прп. Ефрем Сирин. Творения Т.VI. М., 1995. — Сс. 210-211.]. Мнение свт. Василия Великого, как автора «Толкования на Шестоднев» для нас особенно интересно и важно: «Известны мне правила аллегории, хотя не сам я изобрёл их, но нашёл в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению… А я, слыша о траве, траву и разумею, также растение, рыбу, зверя и скот, всё, чем оно названо, за то и принимаю, ибо не стыжусь благовествования (Рим 1,16)… Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разумению вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли» [ св. Василий Великий. Творения Т. I. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. — Сс. 137-138.].

При такой церковной позиции положение телеологистов незавидно. Эволюцию просто негде протащить. Но «ты его в дверь, а он в окно», — такое жизнелюбие не может не вызвать уважения. Притом лазят они в это окно подчас довольно остроумно. Взять хотя бы, к примеру, общеизвестный стих (Быт 3,19) …ибо прах ты и в прах возвратишься (речь идет об Адаме). Смысл стиха абсолютно ясен: Адам создан из земли и по смерти снова станет ею (за исключением бессмертной души). Казалось бы, уж здесь-то ничего не выдумаешь, ведь из земли создан, а не из обезьяны. Ничего подобного. Оказывается, даже этот стих в умелых руках становится благой вестью эволюции. Для этого нужно просто не обращать внимания на смысл второй части выражения …и в прах возвратишься, а в первой части заострить внимание на слове «прах», после чего вложить в это слово другой смысл. Ныне очень известный журналист и дьякон отец Андрей Кураев справляется с этой задачей мастерски: «Но поскольку даже человеческое тело можно назвать землей, дозволительно думать (здесь нарушается причинно-следственная связь — Я.К.), что словом земля библейского рассказа о творении человека было обозначено тело уже живое…» [ диак. Андрей Кураев. Человек приходит в мир. // Той повеле и создашася. Клин, 1999. — C. 74.] Вот как это делается. Если человек-земля живой, значит просто земля, «материя», из которой он создан, была живая. Но вот в чём беда, — по этой логике выходит, что и та земля, в которую человек после смерти должен возвратиться, тоже является «телом уже живым». Так о. Андрей становится провозвестником той самой идеи реинкарнации, противником которой он так долго выступал. Хороший пример того, к чему могут привести православного богослова заигрывания с эволюционизмом.

Вышеописанный финт — авторское изобретение отца Андрея, но в стане телеологистов так изобретательны далеко не все. Поэтому ими выработаны несколько приемов, которыми мог бы в случае необходимости воспользоваться любой член их кружка. Есть несколько высказываний, кочующих из одной телеологистской статьи в другую. Выражения эти до того, как попали к эволюционистам, принадлежали перу святых отцов, теперь же от авторов остались только имена. Таков метод модернистов, им не нравятся мысли святых, но нравится их авторитет. Наиболее любим телеологистами свт. Феофан Затворник. Его охотно цитировали о. Александр Мень, прот. Николай Соколов и многие другие. Высказывание Святителя действительно выглядит убедительно: «Было животное в образе человека, с душою животного. Потом Бог вдунул в него дух Свой — и из животного стал человек» [ Цитаты приводятся по прот. Александр Мень. Истоки религии. Брюссель, 1991. — С.160, в том же виде встречаются ещё у ряда авторов.]. Этот аргумент был бы неопровержим, если бы телеологисты изъяли и сожгли подлинные труды святого. Этого, к счастью, не произошло, благодаря чему мы можем узнать, что же на самом деле писал свт. Феофан: «Созда Господь тело человека из персти. Это тело что было? Глиняная тетерька или живое тело? — оно было живое тело — было животное в образе человека, с душою животною. Потом Бог вдунул в него Дух Свой — и из животного стал человек» [ свт.Феофан Затворник. Собрание писем. Т.I. М., 1994. — С. 98.]. Даже для читателя, не знающего особенностей русского языка XIX века [ Подробнее смотри Максимов Ю.В. Богословские аспекты проблемы согласования православного и эволюционного учений о происхождении человека. // Шестоднев протв эволюции. М., 2000.] (трансформаторы цитаты такие особенности знали) очевидно, что животною — это прилагательное в творительном падеже, а животного — существительное в родительном, а значит не об обезьяне пишет Святитель и не о коне, и не о жирафе. Он говорит вообще о другом. «Было животное…», было живое, «с душою животною», с душою живой. Самое главное, что в этом месте своего сочинения Святитель рассматривает совершенно другой аспект творения. Человек, по слову свт.Феофана, это не только живое с живой душой, но и Дух Святой. Такое единство материального, душевного и благодати, в православной антропологии и называется человеком [Это выражение в контексте не оставляет места для двусмысленности.].

Таким образом, если в сочинениях святого есть какое-либо предложение, которому, вырвав его из контекста, можно придать эволюционный пафос, телеологисты это делают. Очень удачным считается найти фразу, в которой были бы слова «мир», «творение», «природа», «вселенная», «закон», «период», «устроение» и т.п. Предложения, в которых сосуществуют слова «человек» и «животное» сами по себе уже считаются доказательствами эволюционных воззрений их автора. Если же искать у святого такие высказывания недосуг, приходится их выдумывать. Именно так, например, поступили с преп. Серафимом Саровским. За рекордно короткое время преподобный стал классиком эволюционной художественной литературы. Вот фраза, приписывающая святому славу «дарвиниста до Дарвина»: «До того, как Бог вдунул в Адама душу, он был подобен животному». Ниже вы можете видеть оригинальную фразу прп. Серафима. Такую фальсификацию уже нельзя назвать игрой слов или подгонкой фактов, а ложью назвать можно и нужно. Святой Серафим Саровский говорил следующее: «Все три сии части нашего естества созданы были от персти земной и Адам не мёртвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевлённым Божиим созданиям. Но вот в чём сила, что если бы Господь Бог не вдунул потом в лицо его сего дыхания жизни, то есть благодати Господа Бога Духа Святого…, то Адам, как ни был он совершенно превосходно создан над прочими Божиими созданиями как венец творения на земле, всё-таки пребыл бы неимущим внутрь себя Духа Святого, подобен всем прочим созданиям, хотя и имеющим плоть и душу и дух, принадлежащие каждому по роду их, но Духа Святого внутрь себя неимущим» [ прп. Серафим Саровский. Поучения. М., 1997. — С.233.]. Как можно заметить, словоупотребление здесь то же, что и у свт. Феофана. Тот же богословский смысл выражения. Тот же эволюционный трюк, нет ничего нового под солнцем (Еккл 1,9).

В Священном Писании свидетельства об эволюции изыскиваются точно таким же образом. В. Губанов в брошюре «Библия опережает науку на тысячи лет» приводит наиболее показательное: Ибо земные животные переменялись в водяные, а плавающие в водах выходили на землю (Прем 19,18). Читателю, видящему перед глазами только одну цитату, и впрямь может показаться, что речь идет об эволюции, самому же В. Губанову так показаться не могло, поскольку он видел контекст и знал, что Библия в этой главе повествует о египетских казнях: ибо, еще имея в руках печали и рыдая над гробами мертвых, они возымели другой безумный помысл, и тех, кого с мольбою высылали, преследовали, как беглецов. Влекла же их к тому концу судьба, которой они были достойны, и она навела забвение о случившемся, дабы они восполнили наказание, недостававшее к их мучениям, и дабы народ Твой совершил славное путешествие, а они нашли себе необычайную смерть. Ибо вся тварь снова свыше преобразовалась в своей природе, повинуясь особым повелениям, дабы сыны Твои сохранились невредимыми… Самые стихии изменились, как в арфе звуки изменяют свой характер, всегда оставаясь теми же звуками; это можно усмотреть чрез тщательное наблюдение бывшего. Ибо земные животные переменялись в водяные, а плавающие в водах выходили на землю (Прем 19,3-18). Подмена очевидна. Если телеологисты всё же будут настаивать на том, что здесь говорится об эволюции, то образование видов им придётся отнести ко временам Исхода и признать, что эволюция произошла ради пропитания сынов Израилевых в пустыне, а это вряд ли устроит их учёных коллег.

Безусловно, подобные средства весьма эффективны. Былые заслуги автора, почти безупречный литературный язык, обилие имен уважаемых лиц (цитаты которых подтверждают какое-нибудь косвенное положение, а основное остается голословным), удачно расставленные акценты, священный сан автора (не у всех, но у многих) делают свое дело. Это действует завораживающе. Обманывать, доверяющего тебе читателя не сложно, правда это сделать можно только единожды, любителей наступать на грабли осталось не так много.

Отец Андрей, нами уже паки и паки поминаемый, к сожалению, слишком плодовит на такие вещи. Достаточно просто взглянуть на список приводимых им авторов который, по его мнению, свидетельствует о том, что «отрицание эволюции в православной среде является скорее новшеством, нежели традицией» [ диак. Андрей Кураев. Может ли православный быть эволюционистом? // Той повеле и создашася. — Cс. 89-94.]: И.М.Андреев, архиеп.Михаил (Мудьюгин), А.И. Осипов, прот.Василий Зеньковский, прот. Николай Иванов, прот. Михаил Чельцов, Н.Н.Фиолетов, прот.Стефан Ляшевский, Лазарь Милин, и т.д. Не случайно подобраны именно эти кандидатуры. Да, они свидетельствуют об эволюции, но их учительский авторитет не намного выше авторитета самого отца Андрея, а некоторые даже в этом ему проигрывают. Так значит, вся эта пестрая цитация говорит только о том, что о.Андрей не единственный эволюционист в рясе. А этого мало для нужного впечатления. Особенно если вспомнить хотя бы приводимый Ю.В. Максимовым список авторов, свидетельствующий о том, что отрицание эволюции в православной среде является скорее традицией, чем новшеством: свт. Феофан Затворник, св. Иоанн Кронштадтский, прп. Варсануфий Оптинский; св. Патриарх Тихон, свмч. Владимир Киевский, свмч. Фаддей Успенский, свмч. Иларион Троицкий; прославленный Элладской Церковью свт. Нектарий Пентапольский, прославленный Сербской Церковью прп. Иустин Попович [ Максимов Ю.В. Указ. соч. К списку можно добавить прославленного на последнем архиерейском соборе Русской Православной Церкви свт. Макария (Невского), а также свт.Николая Сербского.]. Проблема налицо. Позарез нужен хотя бы один святой эволюционист.

И отец Андрей очень изящно решает возникшую трудность: о.Михаила Чельцова келейно канонизирует, назвав священномучеником, позабыв, вероятно, что это является привилегией собора епископов, а не заштатного дьякона [Помятуя известный случай покушения на отца дьякона экзальтированной оккультистки, можно ожидать, что в скором времени на страницах телеологистских трактатов появятся и ссылки на «Андрея Исповедника».], а прот. Стефана Ляшевского объявляет сербским богословом (должно быть, для создания впечатления вселенских масштабов теории развития), хотя о.Стефан Ляшевский был таким же сербским богословом, как о. Андрей — румынским.

Фигура о.Стефана для телеологистского богословия, знаковая. Страницы его творений преизобилуют приемами, ставшими хрестоматийными для последующих «православных эволюционистов». Приведём в качестве примера наиболее востребованный аргумент, используемый для нахождения святоотеческих корней так называемой теории «дня-эпохи» [ Фальсификация впервые обнаружена диаконом Даниилом Сысоевым. Летопись начала. М., 1999. — С. 61.]: «В Библии ясно говорится о появлении дня и ночи, следовательно, употребление слова «день», а также слов «вечер» и «утро» является только лишь символической формой изложения» [ прот. Стефан Ляшевский. Библия и наука о сотворении мира. М., 1997. — С. 6.], пишет о. Стефан, после чего приводит в подтверждение своих слов цитату из св. Василия Великого: «назовешь ли его днем или веком, выразишь одно и то же понятие».

Казалось бы, цитата — яснее некуда. Но что же на самом деле говорит свт. Василий? «По нашему учению известен и тот невечерний, не имеющий преемства и нескончаемый день, который у Псалмопевца наименован осьмым, потому что он находится вне сего седмичного времени. Посему назовешь ли его днем или веком, выразишь одно и то же понятие», — святитель продолжает, телеологистам и о.Стефану это уже не интересно, но все же, — «скажешь ли, что это день или что это состояние, всегда он один, а не многие, наименуешь ли веком, он будет единственный, а не многократный» [ св.Василий Великий. Творения. Т. 1. М.,1845. — Сс. 38-39.]. Метод понятен. Тут остаётся только повторить вслед за Отцами VI-го Вселенского Собора: «вот, ты и это свидетельство святого отца вырвал бессвязно; неприлично православным так обезображивать изречения святых отцов, вырывая их бессвязно; это скорее дело еретиков» [ Деяния Вселенских Соборов. T. IV. СПб., 1996. — С. 94.].

Телеологисты же, кстати, теперь взяли в моду обвинять в ереси как раз креационистов. Лучшая ли это форма обороны, либо что-то еще, трудно сказать, но при их изгойном положении и отсутствии святоотеческой поддержки, это выглядит презабавно. Взять хотя бы статью отца Димитрия Зворыкина «Творение и тварный мир с позиции православия и протестантизма» в борнике «той повеле и создашася». Еще не читавших означенную работу просьба не обольщаться. В ней нет никакого сравнения взглядов на проблему творения протестантов и православных. Идея статьи намного проще и прямолинейней. Работа небольшая, 16 страничек, из которых 10 автор тратит на то, чтобы убедить читателя, что креационизм = протестантизм, и конечно эволюционизм = православие. Предпосылка, подвигшая автора сделать такие водораздельные выводы, после того как будет изложена, наверняка немного развлечет уже начавшего скучать читателя. о.Димитрий считает блаженно просто, что раз есть протестанты креационисты, значит от них, врагов, эта зараза. Значит она продукт протестанского богословия. С Запада пришёл к нам креационизм…

Помилуйте, это креационизм-то с Запада? А дарвинизм откуда, с Севера, что ли? К тому же, раз уж на то пошло, отец Димитрий, то кроме исповедания креационизма, протестанты еще, к примеру, любят Библию, почему же Вы молчите о столь мощном влиянии протестантизма, которое так глубоко внедрилась в нашу Церковь? Тогда и почитание Божьей Матери — католическая экспансия. Пост — ничем не прикрытый кришнаизм. На такие убойные аргументы невозможно найти, что возразить. Но одно все-таки сказать придется. Если всерьез говорить о существенных инославных чертах, например, в том, что касается толкования Св. Писания, или отношения к Св. Преданию, то протестанствующими окажутся и сам отец Димитрий Зворыкин, и вся команда, апологетом которой он является.

В заключение рассматриваемого ряда нельзя не упомянуть ещё одну цитату, приводимую каждым вторым телеологистом, начиная от Меня и кончая Кураевым. Вступления, предшествующие данной цитате, вскрывают то колоссальное значение, которое ей придаётся: «Об этих ревнителях, воображавших, что величию Творца более соответствует «изготовление» Вселенной в течении рабочей недели, остроумно писал А. Толстой» [ прот. Александр Мень. Указ. соч. — С. 136.]; «О конкретных же деталях биогенеза ещё в прошлом веке А.К. Толстой высказался достаточно ясно» [ диак. Андрей Кураев. Может ли православный быть эволюционистом? — C. 106.]. После таких слов автору данной статьи для того, чтобы отвести подозрения в том, что он критикует лишь слабые аргументы оппонентов, о сильных же умалчивает, ничего не остаётся, кроме как привести сии эпохальные строки:

Способ, как творил Создатель,
Что считал Он боле кстати,
Знать не может председатель
Комитета по печати.

Этому стишку телеологисты радуются, как дети и приводят его как последний аргумент, после которого, надо полагать, противной стороне, по их мнению, ничего не остаётся, кроме как стыдливо умолкнуть перед величием искусства.

Действительно, что тут скажешь? Надо же, А. Толстой верил в эволюцию! А вот Бах, положим, считал, что мир был сотворён за шесть дней, а ведь тоже, поди, не дурак был? Не понятно только, какое все это отношение имеет к православному богословию. К православному богословию отношение имеет только тот факт, что Библию писал не председатель комитета по печати, и с этим нельзя не считаться.

Если же, не смотря ни на что, телеологисты не захотят расстаться с любимым стишком, нам, православным креационистам, придётся самим взять его на вооружение. Ибо председатели комитетов по печати давно уже не ходят в креационистах и в настоящих условиях эти строки гораздо более подходят нам, чем эволюционистам.

Подводя итог, необходимо напомнить: каждое доктринальное положение Православной Церкви не является только логическим выводом, подсказанным рациональными предпосылками и практическими наблюдениями. Природа положений веры иная. Они порождены не человеческим разумом, а дарованы Церкви свыше — это первый предмет веры, вера в то, что наше учение является богооткровенным. Если мыслить в религиозной плоскости, то начинать нужно с принятия имнно этого. Второе. Мы верим, что человечество уже получило полноту Откровения (это случилось в момент воплощения Второго Лица Троицы). Следствие из этого очевидно, к полноте нельзя ничего добавить, полнота имеет форму законченности, завершенности. Все возможные дискуссии по этому вопросу предупредил еще в I-ом веке апостол Павел: если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал 1,8). Таким образом за 2000 лет ни одного нового откровенного вероучительного слова сказано не было. Богословие на протяжении этих двадцати веков новых истин не открывало. Работа богословия, как науки, не открытие новых, а выражение уже данных истин. В этом подвизались святые Церкви и ее иерархи. Их труды и составили церковное Предание, которое является опытом осмысления Священного Писания. Истинность этого опыта заверяется участием в нем Святого Духа.

На вопрос: что такое предание? — лучший ответ: «То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, то, что ты принял, а не то, что выдумал» [ св.Викентий Лиринский. Указ. соч.]. Важно понимать от Кого принял. Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал (1Кор 11,23). Тертуллиан поясняет: «…мы храним то правило веры, которое Церковь получила от апостолов, апостолы от Христа, Христос от Бога» (от Отца — К.Я.). «Таким образом, Священное Предание включает в себя как бы три уровня: низший, первый уровень — это, собственно, передача знаний и исторических памятников, которые связаны с этими знаниями, во-вторых, — это передача опыта духовной жизни и, в третьих, это передача благодатного освящения». [ иер. Олег Давыденков. Догматическое богословие. М., 1997. — С. 47.] Отличие между Преданием и церковной традицией лежит в их происхождении: источник Предания — Сам Бог, традиция же — порождение человеческой культуры. Поэтому эволюционная, как и любая другая новоиспеченная теория, — явление сугубо культурологическое, заведомо пребывающее вне Предания. Как же тогда быть с попытками богословского осмысления этой теории? Вот здесь и лежит беззаконие. Эволюционное богословие, снова таки, как и любое другое внепреданное богословие — это онтологический парадокс. Не может быть богословия вне Предания. Среда жизни богословской мысли только в нем. Именно мысль должна сообразоваться с ним, а не преобразовывать его. Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим (2Фес 2,15). Таким образом, «православный эволюционизм» — это теологический нонсенс, породить который могло только крайнее невежество.

Теперь можно подвести итог и сделать некоторые выводы. Итак, имеет ли рассмотренная теория право на существование? Как литературное, художественное произведение, бесспорно, да. Но как богословское мнение или возможная модель творения, решительно нет. Сделать такой вывод нас заставило полное отсутствие малейших, пусть даже косвенных положительных свидетельств в пользу данной точки зрения. Изучение богословских аргументов в пользу теории развития вскрывает полную несостоятельность всего телеологистского богословия и заставляет серьёзно усомниться в чистоплотности апологетов данной гипотезы. Мы рассмотрели далеко не все фальсификации, нами были взяты только наиболее практикуемые и наиболее показательные. Это как раз те бронебойные «аргументы», на которые телеологисты и делают ставку, считая их весьма убедительными. Притом многие делают это очень искренне, горячо веря в то, что они проповедуют. Ведь большая их часть не имеет ни малейшего понятия о богословии и тем более о патрологии (В.И.Гоманьков, например, святых отцов цитирует исключительно по второ- и третеисточникам, оригинальных текстов он явно даже в руках не держал). Работы всех эволюционистов, за редким и случайным исключением, просто сотканы из теологических ошибок. Но к их числу нельзя отнести выше рассмотренный ряд фальсификаций. Здесь наряду с богословской некомпетентностью явное искусство подлога. Вспомним цитаты свт.Феофана Затворника, преп.Серафима Саровского, свт.Василия Великого, восемнадцатый стих девятнадцатой главы книги Премудрости — все перевернуто с ног на голову. Что ни аргумент, то подтасовка, что ни цитата, то фальсификация, что ни богослов, то самозванец. Так нельзя. Нужно согласиться, что эволюционисты демонстрируют образцовые волевые качества, сражаясь, в совершенно бесперспективной ситуации, но ведь Откровение это не компьютерная игра. Писание неслучайно мы зовем Священным. И Предание в той же мере Священно неслучайно. Писание же само нас научает, как относиться к святыни и как относиться к людям, непочитающим святыни.

Источник: http://www.creatio.orthodoxy.ru