Кто такой духовный отец?
- Главная
- священник Даниил Сысоев
- Книги отца Даниила Сысоева
- Кто такой духовный отец?
Что есть настоящее духовное отцовство? Духовное попечение, забота и старание о рождении Христа в сердце человека. Как отличить пастыря от наемника? Советы ищущим духовника
Толкование на послания апостола Павла к коринфянам. В 12-ти частях
Толкование на первое Послание святого апостола Павлак Коринфянам, 4-6 главы (часть 2)
Кто такой духовный отец?
Верные свидетели Христовы
Самодовольство и смирение
Признаки духовного Отца
Христианская свобода и вольность половой жизни
Какие грехи Бог не прощает?
Запрещение тяжбы
Кто из людей будет судить ангелов?
Удовольствие — побочный эффект
Какие есть грехи против тела?
«Итак, каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих. От домостроителей же требуется, чтобы каждый оказался верным. Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь. Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4; 1—5).
Итак, апостол в этой главе завершает обличение коринфян за разделение на партии. Он говорит о том, как нужно относиться к апостолам, ведь именем апостолов прикрывались партии. Были Петровы партии, партии Павловы, партии Аполлосовы. Так как же нужно относиться к апостолам, по словам апостола Павла? Пускай человек считает нас, апостолов, служителями Христа и домоуправителями тайн Бога или мистерий Бога, таинств Бога. В греческом языке слова «тайна» и «таинство» суть одно и то же. Здесь апостол говорит: «Кто мы такие? Мы Слуги Христа и Его экономы». Представьте себе, что у человека есть большой дом, большое имение. Ну, или, по-нынешнему, большой бизнес… Естественно, хозяин не должен во всё вмешиваться. Он ставит слуг, управителей, исполнительных директоров. Менеджеров различных звеньев ставит. Для того чтобы они управляли, чтобы всё шло на пользу хозяину. Но директор, слуга, домоправитель не имеют ничего своего. Они поставлены хозяином для того, чтобы предприятие функционировало на пользу хозяину. Так и апостолы, и епископы, их преемники, являются слугами и домоуправителями таинств Бога. Почему сказано «таинств»? Главное дело Бога — переделать всего человека. И вот как раз эта самая переделка происходит в тайне при помощи неких таинственных способов, которые мы знаем как таинства, а человек наполняется некой таинственной силой Самого Бога, называющейся благодатью. И она начинает переделывать человека под руководством священников и епископов. Но священник и епископ не более чем слуга и домостроитель.
Здесь возникает очень важный момент… Немножко отвлечемся в сторону от слов самого апостола. Здесь он показывает и то, чем епископы должны заниматься, и апостолы. Зачастую начинаются споры: на каком языке служить в храмах, или можно ли как-то изменять устав богослужения? Ответ очень прост. Апостол Павел говорит, что за это отвечают домостроители таинств Бога. На ком лежит задача управления Церковью, ее таинственной жизнью? На преемниках апостолов, а именно на епископах. Конечно, не на священниках, которые без воли епископа не имеют права ничего делать. Именно на епископах лежит власть, каким образом изменять устав, на каком языке служить, каким образом совершать чинопоследование таинств Божиих. Само таинство, именно то, что называется формой или способом совершения таинства, преподано Богом. Но то, каким образом это должно осуществляться в реальности — это уже вопросы к епископам. Например, епископ, как вы знаете, может написать новую литургию. Поэтому в ранней церкви было много литургий. Например, в IV—V веках насчитывалось до восьмидесяти литургий. До сих пор сохранилось много десятков очень древних литургий. Всех их объединяет общее понимание общей апостольской нормы таинств. Но вот словесная форма, то есть, как преподается таинство, зависит уже от епископа. Точно так же, например, епископ может изменить устав богослужения. Это его прямая привилегия, его право. Он может увеличивать службу, уменьшать службу — это именно в его руках. Поэтому, когда начинают кричать: «Ой, там нехороший епископ, сократил службу!» — надо вспомнить слова Григория Богослова, который говорил: «Овцы, не пасите пастухов». Таким образом, есть вещи, которые епископ просто обязан делать: он смотрит, исходя из своих соображений, как должно пасти Церковь Божию, он осуществляет это домостроительство. Он эконом. Допустим, что человек работает на предприятии обычным рабочим. Директор же вносит некие изменения в производственный процесс. Представляете себе, если придет рабочий и скажет: «Ты всё тут неправильно делаешь». Но если епископ и в самом деле неправильно делает? Для этого существуют соборы епископов — те, кто стоят над ним, — которые поправляют в случае неправоты. А мирянам власть в Церкви никогда не принадлежала, потому что Господь нам ее не давал. Вот именно потому и существуют те, кому власть вверена, и те, с кого власть взыщет. Весьма важно: всё должно быть на своем месте.
Апостол говорит: «Итак, каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих» (1 Кор. 4; 1).
Епископ и есть служитель Христа и домостроитель таинств Бога. Он сам перед лицом Бога смотрит, как правильно и как неправильно. Есть вещи, за которые отвечают все христиане без исключения. Это учение и заповеди. Вера и заповеди. Каждый христианин обязан следить за чистотой веры — своей и других. Каждый христианин обязан исполнять заповеди. Менять же заповеди, и менять веру никто — ни епископ, ни священник, ни патриарх, ни Собор — не может. Что касается устройства церковной жизни, то именно это епископам и вверено.
Как говорил святой Иоанн Дамаскин в своем четвертом письме к Африканцам: «Епископам вверена Церковь Божия».
Но об этом, как видите, и апостол Павел прямо пишет.
Дальше апостол говорит: самое главное, что от домоправителей — то есть от апостолов и от преемников апостолов — требуется, чтобы этот человек был верным Богу, а не народу. Это принципиально важный момент! На самом деле любой христианин служит Богу. В том числе и епископ, на своем месте, служит Богу. Вот и апостолы на своем месте служат Богу, так же как и священники, и миряне. Каждый на своем месте служит Богу! Домоправитель должен служить Богу, поступая всегда по заповедям Божиим.
Феофан Затворник говорит так: «Как у богатого домовладыки бывают в доме слуги и экономы, распорядители по разным частям, так и у Господа Иисуса Христа — Владыки всех сокровищ духовных для рода человеческого — есть слуги и экономы, коим вверил Он раздаяние Своих сокровищ и устроение дела Его на земле — спасения людей чрез насаждение повсюду Церквей. Таковы — мы. Но как слуги и экономы в доме господина ничего своего не имеют, а всё господское, так и у нас ничего нет своего, а всё Христово. И как слуги и экономы ничего по своему желанию делать не могут, а делать должны только то и так, что и как велено господином, так и мы не можем ничего делать по своей воле и по своему разуму, а всё делаем, как Господь заповедал» [2].
Вот это самый главный момент. Когда епископ, например, пишет литургию, он должен исходить не из своей воли, а из Господних заповедей. Именно поэтому каноны даны для епископов. Мы, миряне, конечно, можем и должны их знать, потому что они и нас касаются, но право применять каноны принадлежит уже не нам, а епископам. И это очень важно, потому что многие по отношению к церковным правилам начинают двоякую позицию занимать. Есть две неправильных позиции. Первая неправильная позиция: полное следование канонам — это только мечта. На самом деле каноны дают некую норму, на то они и каноны. Это норматив, измеритель, линейка, если угодно, по которой всё проверяется.
Но есть вторая точка зрения, что каноны — это некие законы Церкви, которые не зависят от епископов. Здесь надо помнить, что даже в светском обществе право толкования законов принадлежат суду. Какой власти принадлежит церковный суд? Епископам! Именно они имеют право применять данный канон в данной ситуации. Например, за аборт полагается семь лет отлучения от Причастия. По правилам Церкви. Однако епископ имеет право определить, полезно ли в данной ситуации применить или неполезно? Понятно, если человек в первый раз пришел в церковь, а его на семь лет отлучить от Причастия, то это не будет полезно, потому что человек просто больше никогда в церковь не придет, да и просто погубит свою душу. А ведь цель действия епископов быть домостроителями таинств Бога, спасать людей. Как говорит патриарх Сергий, надо подражать Спасу человеколюбия. Тем не менее, если человек обнаглел, и он, христианин, говорит: «А я всё равно аборт сделаю», тогда ему очень даже полезно будет получить несколько лет отлучения. Потому что он просто нагло противоречит заповедям Божиим. Разницу понимаете? Канон остается — то есть мера зла определена, — но применение его принадлежит епископу в зависимости от внутреннего состояния человека. Но это и естественно, потому что канон — не топор, который рубит. Это средство для исцеления и преображения человека.
Вот, к примеру, был случай в XII веке. Один епископ одного солдата, который зарубил свою жену, через три месяца допустил до причастия. Хотя по канонам за убийство полагалось от пятнадцати до двадцати лет отлучения от причастия. Церковный собор вызвал епископа и спросил, почему он так сделал. Епископ сказал, что у него есть власть применять каноны так или этак. На это Собор ему сказал, что власть, конечно же, есть, но она не должна доходить до абсурда. Всё должно быть уместно. Собор отменил решение епископа, солдата от святого причастия отлучили на пятнадцать лет. А сам епископ был отправлен под запрет на три месяца. Для вразумления.
Итак, дальше апостол говорит: «От домостроителей же требуется, чтобы каждый оказался верным» (1 Кор. 4; 2).
Он поясняет: «От домоправителя не требуется, чтобы он заискивал перед своими подчиненными, от него не требуется, чтобы он им угрожал. От него требуется, чтобы он был верен хозяину. Это самое главное, что есть хорошего в домоправителе». Представьте себе, что бухгалтер считает: главная задача, чтобы к нему максимально хорошо относились подчиненные. А уж как там сохранится бухгалтерия, как там деньги будут храниться — это уж вопрос десятый. Вот такого человека Бог снимет очень быстро. Просто его, домоправителя, задача перед Владыкой — быть верным!
Феофан говорит: «Если мы — строители, экономы Христовы, то всё наше попечение на то и должно быть обращено, чтобы верно устроять поверенное; в этом и всё достоинство наше. Верный строитель ничего господского себе не присвояет, ничего не утаивает, а всё раздает, как велено, и всем говорит, что это не его добро, а господское. Верность и в деле Божием состоит в том, “чтобы не присвоять себе того, что принадлежит Господу, и не приписывал себе вместо Господа, а поступал бы, как домоправитель. Ибо дело домостроителя — хорошо устроять вверенное ему, не называть своим принадлежащего Господу, а напротив, свое приписывать Господу”» [2].
Каждый владеющий даром слова или имуществом должен понимать, что все эти дары вверены ему Господом, они не его собственные. Пускай не удерживает их у себя и не присваивает их себе, но присваивает Богу, даровавшему всё. Как объясняют здесь Златоуст и Феофан Затворник, главное дело в том именно, что никакой из руководителей Церкви не должен себе приписывать Божественных атрибутов. Вот это очень важный момент, который как раз и Синод недавно, еще в девяносто восьмом году, своим решением от двадцать восьмого декабря подтвердил, что никакой священник не имеет права приписывать себе Божественное. Он должен бороться с так называемым младостарчеством, когда люди ведут к себе, а не к Богу. Главный признак младостарчества такой же, как был и в Коринфе: «Тот священник плохой, кривой-косой, к нему не ходи. Ты только меня слушай. Слушаться только меня будешь — спасешься». Кто так говорит, тот уже не домостроитель духовный. Он — вор. Он приписывает себе Божественную благодать.
Итак, дальше апостол говорит: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе» (1 Кор. 4; 3). Это очень важный принцип: епископу и священнику должно быть абсолютно всё равно, как о нем судят другие люди. Этот принцип на самом деле дает человеку возможность быть свободным, независимым от паствы в хорошем смысле этого слова. Не заискивать перед паствой, а поступать по заповедям Господним. Поэтому говорит апостол Павел: «Мне не интересно, как вообще обо мне любые люди судят. Я и сам о себе не сужу. Потому что власть суда вообще людям не принадлежит. Власть суда принадлежит Господу Богу, конечно, а не мне и не вам».
Феофан так толкует эти слова: «Вот, говорит, как следовало бы об нас судить! — Именно, насколько мы верны поручившему нам Свое дело Господу. Но об этом кто может судить, кроме Самого Господа!» [2].
И эта верность, конечно, крайне важна. Он верен, и только Он может определить, насколько кто оправдал доверие верностью поручения. «Вы судите о нас не с этой стороны, и суд ваш потому ничто. И если бы с другой стороны судили и не укорили, а до небес меня вознесли, то и тогда бы это было для меня совершенно невелико, — говорит апостол Павел. — Говорю с уверенностью, как смотрю я на эти суды. Вы ли судите, другие станут обо мне судить и определять, чего я стою, для меня это не велико. Я и сам себя не сужу, не определяю». И говорит не потому, что он презирает людей, а потому что в принципе суд человеческий никогда верным не будет. Суд человеческий не может быть верным, потому что человеку такая власть не дана.
Вот апостол говорит: «…Я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь» (1 Кор. 4; 3—4).
«Итак, я ничего за самим собою не знаю, моя совесть меня ни в чем не обличает. В отношении вас всё, что я мог, сделал; всё, что было нужно, я сделал; всё, что нужно было, передал; как нужно было, за вас молился… Но я не считаю, что через это оправдаюсь, потому что мне судья Господь. Вот Его мнение мне интересно. Мне даже свое мнение неинтересно». Достоин ли ты Царства Божия или недостоин — Господь знает. Господь судит нас.
Вот назидательное слово святого Златоуста на сие место: «Не знаю, каким образом между другими родами зла вошло в природу человеческую зло испытания и неуместного осуждения ближних, которое и Христос обличил, когда говорил: “не судите, да не судимы будете” (Мф. 7; 1). Оно не доставляет даже никакого удовольствия, как другие грехи, а ведет только к неприятностям и наказанию. Между тем мы, будучи сами виновны в бесчисленных грехах и имея в глазах своих как бы бревно, тщательно разбираем грехи ближнего, которые не более сучка (Мф. 7; 3). Так было и у коринфян. Мужей благочестивых и богоугодных они осмеивали и отвергали за неученость их, а виновных в бесчисленных пороках уважали за их красноречие. Принимая на себя лицо судей, они с дерзостию произносили приговоры: такой-то достоин, такой-то лучше такого-то, этот выше того, а тот ниже этого; вместо того, чтобы оплакивать свои грехи, судили о других, и таким образом возбуждали великое взаимное несогласие» [2].
Вот эта болезнь — партийность — из этого осуждения и родилась.
Поэтому очень жестко апостол говорит: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4; 5).
Апостол говорит: «Подождите, дождитесь пришествия Господа. Никак не судите ни о ком. Не судите ни о ком, пока не явится Господь, и Он тогда Своим светом всё тайное выведет наружу. Тайные дела, которые скрывались от людей, тайные мысли, злые мысли или добрые мысли, тайные добрые дела, тайные злые дела. Вот тогда будет каждому похвала от Бога». Почему похвала? Он говорит, что вы там выбирали, кто есть достойней, кто недостойней, кто более высок, кто менее высок. «Каждому похвала будет в свое время, каждому свою похвалу, свою меру даст Господь. А кому-то, — добавляет Павел, — может, и будет похвала, но противоположного рода». Похвала — в ироническом смысле. Похвалит вас Господь за вашу склочность, хорошо, видимо, похвалит…
И высветит тайные тьмы. За завесой дел у людей очень много скрыто. Некоторых людей ругают, а у них внутри сокровища скрыты. А бывает наоборот: людей хвалят — внутри же у них скрыто много плохого.
Поэтому апостол говорит: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога. Это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим. Ибо кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил? Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать! Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне. Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих (1 Кор. 4; 5—14).
Здесь апостол уже переходит к прямому очень жесткому обличению коринфян. Он говорит так: «Это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас» (1 Кор. 4; 6).
Кто мы такие на самом деле? Мы — экономы. И судья нам Бог!
Поэтому не ваше дело нас судить, «чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим» (1 Кор. 4; 6).
Иногда пытаются говорить, что кто-то хороший, потому что он патриот, или потому что космополит. Какая разница? Никакие земные вещи вообще не должны вводиться в Церковь Божию. Здесь всё это оценивать не должно. Чтобы вы научились не мудрствовать паче того, что надлежит мудрствовать. Если что успели сделать доброго для братьев, считайте себя только служителями, через которых Бог действовал. Себя же считайте ничем. И никак не предваряйте суда Божия. Представьте себе: некий орган в теле резко начал увеличиваться в размере. Что это означает? Это означает опухоль.
«Опухоль, наполненная вредными соками», — говорит Златоуст [1].
Орган увеличивается, начинает раздуваться, если он наполнен злыми соками. Поэтому и говорит апостол Павел: «Не надувайтесь друг против друга. Вы раздуваетесь, потому что вы наполнены гнилыми соками». Какими гнилыми соками? Греха. Самолюбия, осуждения, превозношения, осуждения… А ведь Господь запрещал это! Превозноситесь, между собою ругаетесь? Из-за этого и раздуваетесь! Из-за этого надуваетесь и друг друга начинаете топтать. Дальше апостол уже прямо обличает: «Кто тебя выделяет? Что же имеешь, чего бы не получил бы ты? Если получил же ты, что гордишься как не получивший?» Он обращается к вожакам: «Вот, вы выделяетесь, у вас дар речи? Замечательная речь. У вас есть какие-то особые благодатные дары. Но вы от кого это получили? От Бога. А если вы их получили в подарок, на временное пользование, то чего вы хвастаетесь, как будто это ваша личная собственность? Почему вы славу Божию приписываете себе?»
И дальше говорит апостол: «Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!» (1 Кор. 4; 8).
Апостол уже иронически говорит: «Вы хотя только немного получили, а уж как будто в Царствии Небесном? Вам уже больше ничего не нужно. И узнавать ничего не нужно. Вы уже всё знаете».
Есть такое явление, когда люди изучают Слово Божие год-два, а потом говорят: «А мы и так всё знаем». Я, например, сколько читаю Писание, каждый раз там что-то новое узнаю. А люди говорят: «Мы всё знаем. Ничего нового мы точно не узнаем!» Об этом и говорит апостол: «Вы уже насытились. Вы уже разбогатели. Вы уже в Царствие Небесное, можно сказать, попали. Да? Вам уже больше ничего не нужно».
Святитель Феофан разъясняет словами блаженного Феодорита: «Христос истинно царствует; слуги Его суть причастники Его царства; но апостол, в намерении скромностию своею смирить их [вожаков партий] гордыню, употребил такое выражение. “Как бы так: ради вас и нам дастся царство; авось и мы не лишимся такого блага. Ибо учителям справедливо быть там, где ученики, — не отставая от них”» [2].
«И мы хотели бы действительно вместе с вами царствовать, в настоящем Царстве Небесном. Лучше по-настоящему это было бы. А не так, что вы себе нафантазировали. И думаете о своих вожаках, которые прикрываются нашим именем. А теперь посмотрите, кто мы такие на самом деле? Поступают ли ваши вожаки, как мы? Ведь Бог нас, апостолов, поставил и указал на последних как на приговоренных к смерти».
Что значит «последних»? Последние апостолы? Здесь апостол еще называется последним, потому что он является вестником конца. Апостолы есть последние апостолы, потому что они возвещают конец времен. Уже с момента пришествия Господа и Его победы над смертью наконец-то наступил конец времён. И вот сейчас это время — время конца мира. Мы живем постоянно как приговоренные к смерти. «Вот вы ходите, хвастаетесь, у вас там партийные разделения. А нам некогда. Мы под приговором ходим», — говорит апостол. Представляете себе, вас приговорили к смертной казни. И вы знаете, что вас в любой момент зарезать могут. Будет у вас время, к примеру, партийные отношения выяснять? Да некогда будет! Бог указал быть приговоренными к смерти, потому что мы стали театром для мира: и для ангелов и для людей. Представляете себе древнегреческий театр? Там по кругу огромные скамьи, а в центре, на площадке, стоят как бы подсудимые, обреченные на смерть, — добыча для диких зверей… Так вот, апостолы — прямо там! Когда они проповедуют, все на них смотрят! Одни считают сумасшедшими, другие восхищаются, третьи над ними издеваются.
Феофан Затворник приводит слова святителя Иоанна Златоуста: «Апостол говорит как бы: возвещаю, что настоящее время не есть время почестей и славы, но гонений и скорбей. Я вижу, что мы, апостолы, всех презреннее и осуждены терпеть постоянные бедствия. Тех, которые посевают проповедь благочестия, Бог последними явил, как бы насмертниками, то есть как бы осужденными на смерть и достойными всякого рода смерти» [2].
Господь поставил их так, как будто бы они этого достойны, чтобы через эту приговоренность к смерти дать им награду. Для мира их учение — безумие, а на самом деле страдание апостолов — это их слава. Поэтому и поют в храме, что Церковь украшается кровью апостолов и мучеников, как драгоценной багряницей. И здесь говорит апостол Павел: «По внешнему виду апостолы унижены и обездолены, у них нет родины — вообще ничего нет, своего дома-то часто нет. А в сущности — то, что делают апостолы и проповедники Евангелия, имеет всемирное значение».
«Но таковы апостолы, то есть так уничиженны и бездольны только по внешности; в существе же дела то, что они производят, имеет всемирное значение» [2].
Действительно, обращающий людей в христианство меняет судьбы Вселенной. И поэтому люди непосвященные считают благодать глупостью, а для ангелов, наоборот, это предмет восхищения и радости. Впрочем, и злые ангелы тоже это видят и реагируют очень бурно. Они не смеются, а активно противодействуют распространению Святого Евангелия, потому что их царство разрушается.
«Люди, непросвещенные благодатию, этого не видят; просвещенные могут увидеть, если отбросят мирские понятия о светлости или несветлости внешних состояний; но ангелы несомненно то видят. Злые видят, ибо разоряется их царство, а добрые видят, ибо их дело — содействовать распространению царства добра, которое составляет всегдашнюю их радость» [2].
Дальше апостол говорит, что мы глупы из-за Христа, вы же умны во Христе: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе» (1 Кор. 4; 10). Мы глупы ради Господа, наше учение совершенно безумное: Распятый Бог — да как так может быть?! Всё это глупость, выдумки! А вы — мудрые во Христе… Понять это можно двояко. С одной стороны, апостол просто продолжает иронизировать, говоря: «Вы считаете себя такими разумными, что можете между собой передраться, потому что вы такие умные». Но, с другой стороны, можно понять и так, как понимает это Феофан: «Вы действительно мудры во Христе» — то знание, которое вы получили, пришло к вам через нас от Христа. Вы знаете, откуда мы пришли, куда мы идем. Мы знаем, кто мы такие, мы знаем, как мы спасены, мы знаем, что нас ждет в будущем.
«Приняли вы слово наше, уверовали, прилепились к Господу и стали мудры о Христе, мудры истинною мудростию, которой никто в мире не имеет кроме верующих. Смотрите, как для вас все стало ясно; знаете вы, что есть Бог, что мир сей, как он начался и чем кончится, что человек и какая цель его, откуда зло и как уврачевать его, и проч. Кто в мире знает это так, как вы?!» [2].
Мы имеем мудрость во Христе, но вся эта мудрость пришла от тех людей, кого мир считает сумасшедшими, то есть от апостолов.
Мы слабы, а вы же сильны — так говорит апостол. «Мы немощны, а вы крепки» (1 Кор. 4; 10).
Мы слабы, мы беззащитны, у нас нет политической поддержки, за нами не ходят работники федеральной службы безопасности, нас не развозят на бронетранспортерах, любой человек может нас побить, в тюрьму посадить, просто убить. А вы сильны, потому что в вас сила Божия пришла. Мы для этого и трудимся — мы слабые именно для того, чтобы в вас поселилась сила Божия, та самая сила, которая вошла в вас, которую вы истинно чувствуете: исцеляющая, возрождающая, изменяющая сила.
Вы славны, а мы же презренны — продолжает апостол. «Вы в славе, а мы в бесчестии» (1 Кор. 4; 10).
И далее: «Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками» (1 Кор. 4; 11—12).
Апостол говорит, что даже сейчас я вам пишу, а при этом сижу голодный, и пить мне часто бывает нечего, и одежда на мне драная, меня избивают и буквально из домов выкидывают, бывает, что и переночевать совершенно негде. И мы трудимся, работая собственными руками, чтобы себя прокормить. От вас мы ничего не брали, мы сами себя кормим.
«Злословят нас, мы благословляем» (1 Кор. 4; 12).
У вас тут скандалы, да? А вот нас ругают, покрывают площадной бранью, а мы благословение на этих людей призываем. Когда нас гонят — мы держимся за терпение, когда нас злословят — мы утешаем: «Гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим» (1 Кор, 4, 12—13).
Нас ругают площадной бранью, обзывают, а мы начинаем утешать людей: «Мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне» (1 Кор. 4; 13).
«Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих» (1 Кор. 4; 14).
Зачем апостол это делает? Не для того, чтобы просто пристыдить, а чтобы вразумить как своих любимых детей! Я вас люблю, говорит апостол, как детей своих. Я вас во Христе родил, я вас обратил, я вас крестил в Святой Купели, поэтому вы детки мои, и я вас хочу вразумить, а не обидеть, не оскорбить, не унизить. Хотя десятки тысяч педагогов будете иметь во Христе, но немногих отцов, ведь во Христе Иисусе через Благовестие я вас породил: «Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Кор. 4; 15).
У нас слово «педагог» сейчас означает обычного учителя детей. Но в изначальном значении «педагог» — это не учитель. Педагог — это тот, кто конвоирует детей до школы, чтобы не сбежали, не прогуляли уроки. Задача педагога именно такая, поэтому и переводится буквально как «детоводитель, ведущий детей». Обычно педагогами называли таких здоровенных рабов-охранников, которые брали ребеночка за шкирку и с ним к учителю шли. И людей, которые вас будут к Богу приводить, могут быть десятки тысяч.
Но у вас немного отцов, — говорит апостол Павел, — тех, кто вас реально родил. Ведь во Христе Иисусе через Евангелие я вас породил: «Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием».
Кстати, часто спрашивают, почему в христианстве священников называют отцами? Тому есть прямое библейское обоснование. Речь идет о том, что епископ или священник является попечителем — тем, кто порождает во Христе человека. Заботится о человеке, старается, чтобы он вырос во Христе, чтобы он стал христоподобным, чтобы образ Божий в нем обновился, чтобы Христос родился в его сердце, чтобы Божественная жизнь в человеке зародилась. Вот это и есть настоящее духовное отцовство. Поэтому и говорит апостол Павел, что таких отцов немного, я для вас отец «во Христе Иисусе». То есть во Христе я вас родил, и не сам родил, и не через свое Евангелие, а через Христово Евангелие я вас родил!
«Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4; 16).
Апостол говорит: если я ваш духовный отец, то мне подражайте, как я подражаю Христу. В чем подражать? В терпении скорбей, в перенесении испытаний, как я терплю ради Христа. Когда злословят — утешаться. Когда обзывают — терпеть и молиться о ругающих. Как я поступаю, – говорит апостол Павел, – так мне и подражайте, как я подражаю Христу. В этом смысле Господь не случайно дал нам множество святых, чтобы на их примере мы к Христу приходили и чтобы, подражая им, таким образом, мы подражали Христу Спасителю.
«Для сего я послал к вам Тимофея, моего возлюбленного и верного в Господе сына, который напомнит вам о путях моих во Христе, как я учу везде во всякой церкви» (1 Кор. 4; 17).
Как услышал я про ваши разногласия, то сам прийти не мог, однако послал перед собой своего любимого ребенка Тимофея, чтобы он напомнил вам, как учу я везде, во всех церквах.
Апостол в это время был связан делами в Эфесе: ему нужно было укрепить Эфесскую Церковь. Поэтому он послал впереди себя Тимофея, чтобы тот подготовил их и напомнил, чему учил их апостол Павел во всех церквах. «Как я не иду к вам, то некоторые у вас возгордились; но я скоро приду к вам, если угодно будет Господу, и испытаю не слова возгордившихся, а силу, ибо Царство Божие не в слове, а в силе. Чего вы хотите? с жезлом придти к вам, или с любовью и духом кротости?» (1 Кор. 4; 18—21).
Здесь апостол говорит: «Я не случайно сейчас не сам пришел, я жду. Пока меня нет, вы стали бунтовать, как маленькие детки». Знаете, как бывает: родителей нет — детки начали на уши становиться. Так и коринфяне: апостол ушел — сразу вразнос пошли. «Ну, это же стыдно, — говорит апостол. — А поскольку я не прихожу к вам, некоторые “были надутые”. Раздулись самолюбием, претензиями, своими страстями. Я приду скоро к вам, если Господь пожелает, и буду знать не слово надувшихся, а силу». Некоторые надулись, думают, что они красноречиво говорят, ораторы такие, поэтому им особая честь… Но апостол говорит: «А я, простите, не буду проверять ваши ораторские способности, а буду проверять силу». Какую силу? Силу духовных даров! Потому что христианство строится на силе, а не на слове, — на силе Спасающего Христа. А какой самый большой, сверхъестественный дар Бога? Любовь! Любовь — самый величайший из даров Божиих. «Вот я и проверю ваши дары, силу вашу, насколько у вас любви хватает, как у вас духовных сил хватает», — говорит апостол Павел. Потому что говорить-то все горазды — а вот какова сила вашей жизни? На чем она построена? На любви или на взаимных претензиях, когда вы живете за счет склок и обид?
«И испытаю не слова возгордившихся, а силу, ибо Царство Божие не в слове, а в силе» (1 Кор. 4; 19—21).
Святитель Феофан цитирует Златоуста: «Но почему же ты не хочешь смотреть на слово? Не потому, что я скуден в слове, но потому, что наше дело в силе. Как на войне одерживают верх не много говорящие, но много делающие, так и здесь победа принадлежит не говорящим, но действующим. Ты гордишься, говорит, красноречием. Если б теперь было поприще и время риторов, то ты справедливо мог бы гордиться им; но так как теперь время апостолов, возвещающих истину и подтверждающих ее знамениями, то для чего ты гордишься делом излишним, ничего не значащим и не могущим принести в настоящем никакой пользы? Ибо может ли красноречие послужить к воскрешению мертвого, к изгнанию злых духов или к совершению какого-нибудь другого подобного чуда? А теперь это нужно, и чрез это утверждается наше дело. Посему и присовокупляет: “не в словеси бо царство Божие, но в силе” (1 Кор. 4: 20). Мы побеждаем, говорит, знамениями, а не красноречием, и величайшим доказательством того, что наше учение Божественно и что мы возвещаем царствие небесное, представляем знамения, которые совершаем силою Духа. Таким образом, если превозносящиеся ныне хотят быть великими, то, когда приду, пусть покажут, имеют ли они такую же силу, а не выставляют мне пышность красноречия, потому что это искусство не служит нам ни к чему» [2].
Но и сейчас слова тоже важны. Каким образом? От христианина ведь тоже требуется не то, чтобы он красиво говорил. Конечно, поговорить о христианстве и мы горазды. Мы можем так красиво говорить! Попадаются такие замечательные христиане, такие богословы великие, которые могут о тонкостях богословия рассуждать. Но когда придет Христос, что он будет проверять? Он будет проверять, научились ли мы любви Божией. Нам вера дана, истинная, православная. Как мы в этой вере стоим? Научились ли мы любить ближних своих? Научились ли мы терпеть людей? Научились ли мы благословлять врагов? Потому что, как говорил святой Силуан Афонский, кто не имеет молитвы за врагов, тот не сможет почувствовать любви Божией. Царство Божие не в слове, а в силе!
«Чего вы хотите? с жезлом прийти к вам, или с любовью и духом кротости?» (1 Кор. 4; 21).
Апостол говорит: «Такие смелые вы у меня стали! Как вы думаете, как лучше, чтобы я к вам пришел: с палкой, с жезлом, чтобы с вами разобраться как следует, — или с любовью и духом кротости? Я могу и с палкой прийти, я могу вас просто наказать». «Но как вам лучше: чтобы я вас наказал — или с любовью и в духе кротости к вам пришел? Это зависит от вас, — говорит апостол. — От того, в каком состоянии вы будете. Если будут партии, если будет раздирание церкви, вот тогда я к вам с палкой приду. Что называется, каждой сестре дам по серьгам. А если вы исправитесь, то я приду к вам с любовью и кротостью. Мне лучше было бы второе, — говорит апостол Павел, — а уж вам для себя решать самим».
На этом оканчивается обличение апостола по поводу разделений, и дальше он переходит к другим бедам Коринфской Церкви, а именно к блуду, который в ней воцарился.
Христианская свобода и вольность половой жизни
В первых четырех главах апостол Павел показывал греховность расколов, разделения Церкви, греховность создания в Церкви партий; потом апостол Павел объяснял, откуда берется это партийное мышление. Возникает же оно потому, что люди начинают вместо Откровения Божия большое значение придавать знаниям человеческим, так называемой внешней мудрости. Апостол Павел говорит, как Бог Сам опроверг внешнюю мудрость как безумную. Затем апостол показал, какое место в Церкви занимают сами апостолы: они строили, но при этом их дело — только сажать, поливать, потому что главный во всем — Бог, Бог в начале, в середине и в конце всего — в Церкви. Потом апостол говорил, чтобы люди проверили, как они строят свою жизнь: на фундаменте Христа или нет. И далее апостол Павел переходит к обличениям коринфян за страшный грех, который они допустили в своей среде.
«Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто вместо жены имеет жену отца своего. И вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать, дабы изъят был из среды вас сделавший такое дело» (1 Кор. 5; 1—2). Апостол говорит: «Вот вы тут возгордились, возвысились, хвастаетесь, что вы все такие высоколобые, умные такие, мудрые, знатоки, а между тем вы допустили, что среди вас появился страшный грех. Слух есть, что среди вас такой разврат, какого нет даже у язычников: человек в жены взял себе жену отца своего!» То есть после смерти отца человек женился на своей мачехе!
Святитель Феофан цитирует блаженного Феодорита Кирского: «Не сказал: мачеху, потому что имя сие выражает какую-то неприязненность, но жену отчую, то есть заступающую вместо матери, сочетавшуюся с отцом после собственной его матери, соделавшуюся для родителя его тем же, чем была родившая его». И святитель Фотий у Экумения говорит, что «отнюдь слышится есть голос пораженного этим слухом и мерзящего им о нем и болезнующего, как бы так: уа! какое безобразие!» Так же разумел это выражение и Феодорит, ибо на слова «отнюдь слышится в вас блужение», он пишет: «Апостол достаточно дал видеть чрезмерность неприличия; ибо, говорит, не должно быть и слышимо это» [2].
Заметьте, что апостол обращает голос против всей Церкви. Почему? Потому что одно дело, если бы человек тайно блудил, другое, если, как здесь, человек демонстративно живет с мачехой как с женой, и Церковь на это смотрит как на норму жизни. Поэтому апостол и говорит, что «грех падает на всех вас». Можно сказать так: одно дело, когда человек скрывает грех, грех остается при нем. Грех, конечно же, его самого губит, но не распространяется на других людей. Но когда человек навязывает этот грех как норму жизни, например, когда человек открыто живет в блуде и не скрывает этого (это не только блуда касается, это касается чего угодно: тех же самых абортов или пьянства), и когда общество также считает это за норму, вот тогда грех падает на всех. И пророк Исаия говорит, что они о грехах своих рассказывают, как содомляне: хвастаются и не стыдятся: «…И о грехе своем они рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают: горе душе их! ибо сами на себя навлекают зло» (Ис. 3; 9). Поэтому апостол Павел укоряет всю Церковь Коринфскую за это!
«Апостол силу укоризны сколько возможно направляет против всех. Не говорит: почему такой-то предается прелюбодеянию? но: отнюдь слышится в вас блужение, дабы они, считая себя совершенно свободными от обвинения, не остались невнимательными, но видели бы, что всё их общество подлежит обличению и вся их церковь не свободна от обвинения, и оттого были бы ревностны в благочестии» [2].
Далее апостол говорит: «Смотрите, получается, что вы даже хуже язычников. Вы, которые гордились тем, что всё у вас есть, вы уже такие мудрые, у вас есть возвышенное знание, вы такие замечательные, что можете уже апостолами пренебрегать, потому что вы уже всё получили, при этом вы допускаете такое явное беззаконие, безобразие». А блаженный Феодорит говорит, что этим кровосмесником был не кто иной, как один из руководителей партий, которые раздирали Коринфскую Церковь.
По этому поводу апостол пишет: «И вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать, дабы изъят был из среды вас сделавший такое дело» (1 Кор. 5; 2).
Вместо того чтобы плакать, чтобы был изъят из вас сделавший это беззаконие, коринфяне сами стали надуваться гордыней, превозношением. Вместо того чтобы обращать внимание на реальный грех, который есть среди них, и с ним бороться, обличать его, отторгать от себя, стали надуваться, гордиться, скандалить между собой. А гордились своими знаниями! Об этом апостол Павел писал раньше в этом же Послании.
Дальше апостол переходит к суду: «А я, отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, обще с моим духом, силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа. Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто? Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор. 5; 3—7).
Апостол говорит: «Хотя меня нет среди вас телом, но я среди вас присутствую духом. Я уже здесь и произвожу свой суд. Я вам просто повелеваю».
Святой Феофан Затворник пишет так: «Необычайное заседание суда! Председательствует Господь, руководит всем апостол из Ефеса, и постановляется решение, одна часть которого должна была тотчас же исполниться невидимою силою, а другая завершиться в день Господень!» [2].
Таким образом, разделение в пространстве никаким образом не мешает единству тела Церкви. Подобное событие было описано и в Ветхом Завете: когда пророк Елисей исцелил Неемана, сирийца, то Нееман хотел дать пророку Елисею деньги за исцеление, но Елисей отказался. А слуга Елисеев, Гиезий, тайком выпросил себе два таланта серебра и две перемены одежд, спрятал их у себя в доме и пытался солгать Елисею, что он никуда не ходил. Но Елисей ему сказал: «Не ходило ли мое сердце с тобою, когда ты брал таланты серебра и одежды? Пускай проказа Неемана будет на тебе». И Гиезий покрылся проказой (4 Цар. 5; 10—27).
«И сказал он ему: разве сердце мое не сопутствовало тебе, когда обратился навстречу тебе человек тот с колесницы своей? время ли брать серебро и брать одежды, или масличные деревья и виноградники, и мелкий или крупный скот, и рабов или рабынь? Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек. И вышел он от него белый от проказы, как снег» (4Цар. 5; 26—27).
Видите, такой же случай, как и с апостолом Павлом: Елисей в другом месте, но сердце его, дух его действуют здесь. Часто некоторые говорят: «Как же вы верите, что святые могут на расстоянии действовать?» Но мы видим, что апостол Павел действовал. Мы видим, что действовал на расстоянии пророк Елисей. И многие другие примеры мы знаем из житий святых. Например, известно, как Николай Угодник явился императору Константину и приказал ему освободить трех воевод, которых оклеветали. Хотя сам он при этом находился в Мирах Ликийских. Но своим духом он явился в Константинополь и защитил невинно осужденных. Таких примеров много и сейчас, когда святые являются, как являлись они при жизни (то есть человек телом был в одном месте, а духом действовал в другом). Всё это возможно благодаря тому, что Дух Святой наполняет всю Вселенную, и через Святого Духа святые могут действовать во всём мире. Так действовал и апостол Павел. Своей апостольской властью он из Ефеса повелевает в Коринф, он говорит: «Я уже вынес решение»: «А я, отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, обще с моим духом, силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти» (1 Кор. 5; 3—5).
Что значит «предать сатане»? Это значит, что, когда будет ближайшее церковное собрание, надо передать этому человеку волю апостола. Чтобы сатана забрал тело этого человека, чтобы человек стал бесноватым, чтобы его тело стало мучимо сатаной. Это может проявляться и в физической болезни, как это было, например, с Иовом, когда на него по попущению Божиему сатана навел болезнь. Но то было нужно для того, чтобы Иов получил венцы, а здесь это нужно для того, чтобы изможденная плоть, которая грешила, была таким образом спасена в Судный день, чтобы дух через нее спасся.
Вот как говорит по этому поводу Иоанн Златоуст: «Во измождение плоти, подобно как было с блаженным Иовом, хотя не с одинаковой целью: там для славнейших венцов, а здесь для разрешения от грехов, чтобы сатана наказал его злокачественными ранами или другой какой-нибудь болезнью. В другом месте он говорит: “судимся от Господа, терпя это” (1 Кор. 11; 32); а здесь, желая сильнее тронуть [грешника], предает его сатане, хотя и это зависит от воли Божией, чтобы наказана была плоть его» [1; Беседа 15].
Кстати, Златоуст замечает такую интересную вещь. «Посмотри, — говорит он, — насколько велика сила апостолов. Они действительно имеют власть над сатаною. Не только имеют власть изгонять его, но и отдавать человека под его власть». То есть у них полная власть над демоническими силами. Сказано: «отдать сатане». Проявлялось такое отдание через болезни тела, измождение, если буквально, то через гибель тела, через тяжелое страдание, которое в теле вызывал сатана. Причем сам человек понимал, кто вызывает это (страдание). И здесь, конечно, понимать нужно еще и в таком смысле: из церкви этого человека надо исключить, отлучить от причастия, от собрания церковного. Это само собой. Потому что некоторые говорят: «Да ладно, ничего страшного, раскол…» На самом деле человек, ушедший из Церкви, попадает в лапы дьявола, потому что область дьявола находится вне Церкви. Поэтому и говорит Иоанн Златоуст: «Не покидай Церкви, потому что только в ней Господь тебя сохраняет, а вне ее — волк тебя похитит». Но здесь идет речь не о том, что согрешивший, о котором пишет апостол Павел, был изгнан из Церкви, исключен из собрания церковного, не допускался до причастия, но о том, что его тело было отдано сатане. Для чего? Для спасения!
«Так как похотные желания рождаются от чревоугодия и невоздержания плоти, то он и наказывает ее». И дальше говорит апостол: «“Чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа” (1 Кор. 5; 5). То есть дабы спасена была душа, не в том смысле, чтобы она спасалась одна, но разумея ту несомненную истину, что, когда она спасется, тогда и тело непременно будет участвовать в спасении. Тело сделалось смертным за грех души; потому, если душа станет праведною, то и тело опять удостоится великой славы. Таким образом, эти слова означают более попечение и врачевание, нежели простое поражение, или напрасное и тщетное наказание, ибо польза больше наказания: это временное, а та вечная» [2].
Здесь Златоуст подчеркивает, что даже это страшное наказание было дано для пользы души, а не для того, чтобы просто покарать. Поэтому и называют эту меру наказанием, а не карой. Кара не дает возможности раскаяться, а такое страшное наказание, которое дал апостол Павел, привело к покаянию.
И дальше апостол говорит: «Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто?» (1 Кор. 5; 6).
То, что вы разрешили публично, при вас, делать грех, заквашивает всё ваше тело. Речь идет именно о публичном, явном, наглом совершении греха, что дает повод другим людям поступать таким же образом.
Святитель Иоанн Златоуст говорит так: «Хотя, говорит, грех — его, но, будучи оставлен без внимания, может заразить и всё тело церкви, потому что, если первый согрешивший не будет предан наказанию, то скоро и другие впадут в тот же грех. Этими словами выражает, что им следует опасаться и заботиться о всей церкви, а не об одном только члене; для того и употребляет подобие закваски. Как закваска, говорит, хотя и небольшая, изменяет собой всё тесто, так и он, если останется без обличения и грех его без наказания, то заразит и прочих» [1].
Поэтому и существуют церковные епитимьи. Часто спрашивают, почему так жестко отнеслись к епископу Диомиду? Именно по той самой причине: чтобы закваска его учения не разложила всю Церковь. Когда речь идет о грехах не личных, а тех, которые действуют на всех, преподаются как норма жизни, Церковь действует жестко. Здесь очень важный момент. Дело в том, что у нас часто, с одной стороны, говорят, что Церковь не должна никого наказывать, а с другой стороны, спрашивают: почему Церковь не применяет жестко канонические нормы подряд ко всем грешникам? Принцип очень простой — жестко Церковь реагирует на тех, кто делает грех явно, перед всеми и не считает это за грех. Именно в том случае, когда возникает опасность заражения всех, Церковь реагирует жестко. А когда речь идет о личном грехе человека, который не пытается пропагандировать его как норму жизни, который впадает в грех, встает из него, борется с грехом, то Церковь может отнестись жестко или мягко лично к нему — но это будет уже только между грешником и Церковью.
Поэтому дальше апостол говорит: «Итак, очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор. 5; 7).
О чем идет речь? Дело в том, что в Библии, в Ветхом Завете была такая норма: в день, когда начинался праздник Пасхи, необходимо было убрать из дома всё, сделанное с закваской — квасное. Поэтому евреи в канун праздника Пасхи из дома всю закваску вычищали, даже проверяли мышиные норы: нет ли там чего-нибудь квасного. До сих пор в Израиле, например, существует такой обычай, основанный на Книге пророка Софонии: люди ходят по дому с фонарем, высматривая, нет ли чего заквашенного, и всё найденное сжигается торжественно перед началом праздника Пасхи, чтобы никакой закваски в домах не осталось. Когда евреев выводили из египетского рабства, Господь велел евреям есть пресные хлеба, именно для того чтобы ничего из египетской закваски, египетской заразы, не оставалось у евреев. Закваска уничтожается в знак того, что старая — греховная — жизнь, должна быть отброшена, когда ты приходишь в Царство Бога — в этом смысл истребления закваски. По этой причине апостол и приводит такой образ. Как евреи всё вычищают перед праздником Пасхи у себя, так и вы должны у себя всё вычистить. Не в смысле убрать квасной хлеб или дрожжевое тесто, а в том смысле, что закваска злобы должна быть уничтожена. «Теперь, — говорит апостол, — у вас всегда Пасха». Если у евреев Пасха раз в году, то у нас Пасха всегда. Потому что наша Пасха — Христос, закланный за нас! И Он всегда с нами! Когда с нами Христос? Во время причастия. Мы вкушаем пасхальную жертву Христа!
Поэтому и говорит Христос: «Сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26; 26—28). «…приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11; 24—25).
Мы вкушаем пасхальное Тело, пасхальную Кровь Господнюю, Агнца Божия, который заклан за нас. Христос называется агнцем именно потому, что Он пасхальная жертва за наши грехи. И Он всегда с нами, поэтому у нас всегда Пасха. Поэтому мы должны стараться вычищать свое сердце всё время. Если мы запачкались чем-то, если у нас какая-то закваска в душе появилась, грязь какая-то, мы не должны ждать долго, мы должны стараться вычистить себя от всей закваски, с фонарем смотреть в свое сердце. Потому я советую всегда, чтобы человек старался с грехом на душе не ходить. Если человек сорвался в грех (большой или малый, но совесть-то его ведь обличает), он должен спешить на исповедь. Как только согрешил, надо исповедоваться, чтобы действительно очистить свое сердце.
Златоуст говорит так: «Таким образом Павел и этим подобием весьма разительно отлучает кровосмесника от Церкви. Он не только, говорит, не приносит пользы своим присутствием, но и причиняет вред, заражая всё тело. Когда гниение скрывается внутри и не видно, откуда происходит зловоние, тогда приписывают это всему телу. Потому апостол с особенной силой побуждает их очистить закваску: “чтобы быть вам”, говорит, “новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас” (1 Кор. 5; 7). И посмотри на мудрость его: в первом послании [к коринфянам] он не подает кровосмеснику надежды на возвращение, но повелевает ему проводить всю свою жизнь в покаянии, чтобы обещанием прещения не сделать его более нерадивым; не говорит: предайте его сатане, чтобы после покаяния он опять был принят в Церковь, но что? Да спасется в последний день. Указывает на это время, чтобы сделать его рачительным; а того, что намеревался даровать ему после покаяния, не открывает, подражая своему Владыке. Как Бог сказал: “еще три дня и Ниневия будет разрушена” (Ион. 3; 4), и не прибавил: если же покается, то спасется, так и он не сказал: если же он надлежащим образом покается, то мы крепко будем любить его; но предоставляет ему самому сделать это дело, чтобы тогда и получить благодать. Если бы он сказал так в самом начале, то отогнал бы от него страх; потому он не только не говорит этого, но подобием закваски даже не оставляет ему надежды на возвращение, а отлучает его до будущего дня: очистите, говорит, “старую закваску”; и еще: чтобы “праздновать не со старою закваскою”. Когда же он покаялся, то со всей готовностью опять вводит его [в общение с Церковью]» [1; Беседа 15].
Видите мудрость апостола? Он сначала пугает грешника, что до конца жизни, до самого Судного дня отлучает его, изымает его, как закваску, навсегда; а потом, как только он раскаялся, он его прощает. Итак, вы должны быть бесквасны, то есть должны быть чисты от всякого греха, потому что перед нами Пасха — принесенный за нас в жертву Христос.
Здесь говорит Феофан Затворник: «Если б у Израиля, положим, агнец всегда стоял на столе, то никто у них не осмелился бы внести что-либо квасное в дом», то есть они должны были бы всегда есть опресноки. Также и мы, если Христос всегда с нами (как Он сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28; 20)), то мы должны быть всегда чистыми от греха. Если же нечистота попадает в нас, мы должны вычищать ее немедленно! «Он сказал: “станем праздновать” не потому, чтобы тогда была пасха или пятидесятница, но чтобы показать, что для христиан всякое время есть время праздника, по преизбытку дарованных им благ. Какого в самом деле недостает блага? Для тебя Сын Божий соделался человеком, освободил тебя от смерти, призвал в царствие. Получив и получая такие блага, не должен ли ты праздновать во всю жизнь? Итак, никто пусть не скорбит в бедности, в болезни и в напастях; для нас всякое время есть время праздника. Потому Павел и говорит: “радуйтесь всегда в Господе”; радуйтесь, “и еще говорю: радуйтесь” (Фил. 4; 4). Во время праздников никто не одевается в нечистые одежды; так будем поступать и мы, потому что совершается брак, духовный брак. “Царство Небесное”, говорит [Господь], “подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего” (Мф. 22; 2). А когда царь совершает брак, и брак своего сына, то что может быть более такого праздника? Потому никто пусть не входит одетым в рубище; говорим не об одеждах, а о нечистых делах. Если в то время, когда все были облечены в светлые одежды, один только, оказавшийся на браке в нечистой одежде, был изгнан с бесчестием, то подумай, какая тщательность и чистота требуются от входящих на этот брак» [1; Беседа 15].
Мы должны быть в одежде чистого духа. Поэтому апостол и говорит (и это теперь касается не только всей Церкви, но и каждого человека в Церкви): будем праздновать не в закваске старой, не в закваске зла и лукавства! «Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства» (1 Кор. 5; 8).
Под злом он подразумевает здесь не только блуд кровосмесника, а все виды зла, потому что есть люди, которые не блудят, но при этом злобу держат, ненавидят и говорят: «Мы имеем право ненавидеть — нас обидели!» Обидели? Помирись. Если человек попросил прощения, прости. Если ты был неправ, то сам попроси прощения. Чтобы зла не держать, чтобы зло не распространялось!
Поэтому мы должны праздновать не в закваске зла и низости, но «с опресноками чистоты и истины» (1 Кор. 5; 8).
Чистота — это чистота от греха, а истина — это чистота веры. У нас должна соблюдаться чистота добродетелей и при этом чистота истинной веры, потому что, по словам святого Иоанна Дамаскина, как вера без дел мертва, так и дела без веры мертвы. Должно быть и то и другое. И вера, и дела одновременно должны быть!
И дальше апостол говорит: «Я писал вам в послании — не сообщаться с блудниками; впрочем не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего. Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5; 9—11).
Апостол уточняет: «Вот я сейчас сказал вам изъять закваску. Вы поняли, что нужно отделиться от этого кровосмесника. Но вы скажете, что в этом мире среди язычников сколько развратников, пьяниц, убийц и тому подобных, с ними тем более нужно разорвать отношения». Но апостол говорит: «Я этого не говорил. Вы неправильно меня поняли». Это очень важный принцип на самом деле. У нас некоторые считают, что надо разорвать все отношения с людьми не церковными. Но апостол разрешает общаться с развратниками, убийцами, пьяницами из мира, но запрещает общаться с христианами-развратниками? Почему?
Дело в том, что в языческом мире грех — это норма, и грех, который есть норма в языческом мире, для христиан не указ. Это Церковь не заразит. «Я писал вам в послании — не сообщаться с блудниками; впрочем, не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего» (1 Кор. 5; 9—10).
Хищник — это грабитель, но не тот, кто на большой дороге грабит, а кто нечестным путем получает деньги. Чем он отличается от сребролюбца, от стяжателя? Стяжатель может честным путем зарабатывать деньги, но для него главное — зарабатывание денег, ради денег он живет. А грабитель — это тот, кто при помощи силы, хитрости, манипуляций, обмана занимается обиранием людей. Апостол говорит, что у нас нет такой заповеди – выходить из этого мира. Это очень важный момент, потому что сейчас часто говорят: «Нам необходимо отделиться от мира, если мы не отмежуемся от мира, то мы явно погибнем. Всякий, принявший участие в мировом порядке, идет к антихристу…» Но апостол говорит, что у нас нет такого долга — выходить из этого мира. Нам Господь другую Вселенную не давал.
Он сказал: «Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла» (Иоан. 17; 15).
Так сказал Господь, когда Сам молился Своему Отцу перед смертью. И поэтому христиане должны, живя в этом мире, в этой Вселенной, общаясь с обычными людьми, жить по законам не этого мира, а по законам неба.
Итак: «Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5; 11).
С кем же призывает апостол «не сообщаться»? Про блудника понятно, про стяжателя понятно — это когда человек живет ради денег, только о деньгах говорит; идолопоклонник — идет речь не только о прямых идолопоклонниках, но и о тех, кто ест идоложертвенное (об этом дальше апостол будет писать), и идет речь, конечно, и об идиосинкретизме. Даже сейчас есть люди, считающие себя христианами, но имеющими дома идолов. Мне приходилось освящать дома, квартиры и видеть при этом, что там стоит идол Будды и перед ним палочка ароматическая воскуряется; или идол Ганеши, слоноголового лжебога; или идол домового — все эти безобразия с веничками, обереги и т.д. Я был в Греции (вроде православная страна!), и там, в журнале для русских эмигрантов, сначала рассказывается о православных праздниках, а потом говорится: «Есть старая традиция, русская и греческая, обязательно подкармливать домового, чтобы он добреньким был». Причем в этой же статье написано: «У нас, греков, он назывался бес-домохранитель». Это и есть идолослужение.
Про человека, который такое практикует, апостол говорит: «С таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5; 11).
Еще ругатели — «злоречивые»… Кто такой ругатель? Человек, который на всех ругается и обижается, если ты вместе с ним не ругаешь. Что повелевает делать с таким человеком апостол? Прекращать общение! Речь идет именно о тех людях, которые привыкли всех ругать и хаять — с ними надо прекращать общение. С какой целью? Чтобы образумить человека. Апостол подчеркивает, что это именно терапевтическая мера, нужная и для спасения самого человека. «Или пьяницею». Почему сказано, что от такого нужно отделяться? Ведь часто люди говорят: «Ну как же его не пожалеть — он бедный, несчастный, больной он человек, жаль беднягу такого…» А то, что он всех остальных мучает, обирает, грабит — это ничего страшного? Но апостол в этом смысле жёсток. Он говорит: с таким есть нельзя. Не с тем человеком, который напился, но нужно прекращать общение с алкоголиком. Точно так и блудник – это не тот, кто впал в блуд однажды, а кто блуд считает нормой. Здесь идет речь именно о систематическом злодействе (например, когда заводят «гражданский брак» и пытаются ввести это явление в норму жизни). Именно о таких людях апостол говорит, что с ними вместе есть нельзя!
Также апостол призывает «не сообщаться» с теми, «кто, называясь братом», то есть называет себя православным христианином и пытается изобразить из себя православного христианина… Заметьте, апостол здесь в Духе Святом провидел, что появятся люди крещеные, но невоцерковленные. Именно поэтому он четко показал, что идет речь не просто о формально крещеных, а о тех людях, которые называют себя братьями, христианами, но при этом позволяют себе грех в качестве нормы. Здесь важно не впасть в крайности. Например, фарисейство, когда говорят: «Давайте отыскивать грех в людях. Этот сделал то, а этот сделал то…» Если человек совершил грех и раскаивается, это нас не касается — это дело человека и Бога. Но бывает, что человек совершает грех и оправдывает его как норму — тут другое дело.
Не следует «сообщаться» и с грабителем — «или хищником». Человек говорит: «Как здорово я всех облапошил! Столько лохов вокруг — я их так хорошо обул!» Я много таких случаев знаю… Спрашиваешь: «Ну как же, нехорошо же так?» А он тебе: «У меня всё нормально, я от своего дохода десятину на храм отстегнул». С таким есть нельзя. Если человек позволяет себе злодействовать и считает, что он, как говорят такие люди, Бога за бороду схватил, с таким человеком, конечно же, даже есть нельзя. Я подчеркиваю, именно с христианами! Не с людьми мира сего. Идет речь о внутрицерковной дисциплине. Интересно, как было в Древней Церкви. В первой Церкви было так: если человек грешил, то его извергали из Церкви. А если он раскаивался и искал общения, то его принимали, но при этом строго испытывали. Такие люди должны были пройти несколько степеней покаяния, чтобы быть принятыми в полное общение.
Феофан Затворник говорит: «Это была апостольская мудрая дисциплина. Умножение грешников сделало исполнение ее невозможным. Ныне стань это исполнять: всех гони вон. И исполнять некому» [2].
Нужно отделять себя от явных грешников, которые этим гордятся. И это фарисейством не является. Это четкая граница. Как, что нам часто дьявол нашептывает? Он говорит так: «Если ты скажешь человеку, что он сделал зло, то ты будешь его осуждать». Нет. Если ты скажешь человеку, что он злодей, то будешь осуждать его. Но если ты поступок оценишь как зло, то ты не будешь осуждать человека. Если человек при тебе хвастается злом, то ты должен себя от этого огородить. Потому что самый страшный способ, каким грех входит в человека, когда люди оправдываются так: «Мы-то с вами понимаем, мы же современные люди, все нормальные люди так делают…» Именно такой грех — грех как норма — и разлагает.
Что касается «внешних», дальше апостол Павел прямо говорит: «Ибо что мне судить и внешних? Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог. Итак, извергните развращенного из среды вас» (1 Кор. 5; 12—13).
Когда нам кричат: «Почему Церковь не обличает антинародный режим?», то если режим не христианский — это просто не наше дело. Хотя Церковь обличает беззакония людей и всегда призывает к этому, и Патриарх многократно выступал за то, чтобы беззакония, творившиеся в девяностых годах, прекратились. Было несколько десятков обращений Святейшего Патриарха на эту тему. Но обличать, например, мусульман, заниматься обличением мусульманских грехов нам не положено. Кстати, интересно, что в Древнем мире Древняя Церковь, напрямую исполняя эту заповедь апостола, не занималась обличением безобразий Древнего Рима. Церковь не осуждала гладиаторских боев, Церковь не осуждала разврата языческого мира, потому что понимала, что без изменения сердцевины, без изменения веры ничего не изменить. Главное, что говорила Церковь публично: «Прекратите кланяться ложным богам! Они нечисты, развратны, мерзки, отвратительны. Зачем вы кланяетесь дереву и камням, надо кланяться Живому Истинному Богу». Церковь била по сердцевине!
Что пытаются делать сейчас? Был такой «Комитет за нравственное возрождение Отечества». Ему принадлежало много хороших, правильных высказываний. Но основная идея была ошибочна. Никоим образом нельзя вылечить общество, пытаясь справиться с блудом, убийствами, грабежами, не леча безбожие. Бессмысленно сотрудничать с коммунистами, желая оздоровить Отечество!
И в Древней Церкви ложная вера обличалась, потому что церковь знала: вылечи ложную веру — вылечится всё остальное. Интересный был случай: в 415 году в Риме состоялись гладиаторские бои. В Риме уже правил христианский император Грациан, но при этом было очень много язычников. И вот с востока пришел монах Телемах, который вошел прямо на арену и потребовал прекратить убийство. Разъяренные зрители убили его, и тогда император пришел в себя и сказал, что нехорошо христианскому императору допускать такое человекоубийство перед глазами людей, и запретил гладиаторские бои. Видите, когда христиане вмешались? Когда власть уже стала церковной, стала крещеной. До императора Константина церковь об этом ничего не говорила.
«Не внутренних ли вы судите?» (1 Кор. 5; 12).
Что значит «не внутренних ли вы судите?» Церковный суд должен распространяться на тех, кто внутри Церкви находится. «Вы судите» — значит, в вас действует судебная власть. На тех, кто внутри Церкви находится, распространяется власть церковного суда. То есть каждый христианин под властью церковного суда находится под властью епископа. Именно поэтому Церковь имеет власть судить находящихся внутри себя. Но внецерковных людей мы судить не властны. Например, часто спрашивают, почему Церковь обращается по некоторым вопросам во внешние инстанции? По вопросу грабежа, например, и кражи документов. Потому что епископ не обладает никакими возможностями для того, чтобы отыскать украденные документы. У епископа нет следственных органов и службы судебных приставов. Но внутренние церковные дела решаются именно внутри Церкви.
А те, кто вне — «Внешних же судит Бог» (1 Кор. 5; 13).
Внешние тоже будут судимы, судимы Самим Богом. Бог воздаст каждому по делам его.
«Итак, извергните развращенного из среды вас» (1 Кор. 5; 13), — заканчивает апостол.
«Это изречение взято из Второзакония (17, 7), и им подтверждает апостол свое распоряжение об изгнании из общества христиан явных грешников. Ветхий Израиль был прообразователем нового, и тогдашние вещественные законы прообразовали духовные законы Церкви Христовой. Там большие грешники побиваемы были камнями, и израильтяне таким образом изымали злого из себя самих» [2].
В Новозаветной Церкви явные, нераскаянные грешники изымаются из Церкви путем отлучения от нее. Против них меч духовный действует, анафема. Но в чем разница?
Святой Златоуст говорит на это место: «Это изречение апостол заимствовал из Ветхого Завета, дабы, с одной стороны, внушить, что в таком случае (изъяв злого) и они сами получат величайшую пользу, освободившись как бы от опасной заразы, а с другой стороны — показать, что это не нововведение, а еще древним законодателем заповедано отлучать таких людей. Впрочем, там было строже, а здесь снисходительнее. При этом справедливо можно спросить, почему там законодатель позволял казнить грешников и побивать камнями, а здесь не так, но ведет его к покаянию? Почему там узаконено так, а здесь иначе? По двум причинам: во-первых, потому, что новозаветные призваны к большему подвигу, следовательно, имеют нужду в большем снисхождении; во-вторых, и справедливее потому, что облегчение в наказании скорее располагает их к покаянию и исправлению, а ветхозаветных оно привело бы к большему развращению» [2].
И еще добавлю от себя, что в Ветхом Завете не было этой искупающей силы Господа, не было еще власти прощения грехов, не было возможности очиститься от греха. А сейчас есть. Поэтому сейчас Церковь, даже отлучая, заботится в первую очередь об отлучаемом, ожидая его покаяния. Не только отделяет паршивую овцу, чтобы всё стадо не заболело, но делает так, чтобы сама паршивая овца осознала свою паршивость и вернулась через покаяние в Церковь. Потому что нет такого греха, который не был бы прощен, кроме нераскаянного.
В пятой главе шла речь о том, что в Коринфе возникла страшная ситуация. Один христианин, причем один из вожаков коринфян, один из тех, кто организовывал расколы, партии в Коринфе, взял себе в жены свою мачеху. И коринфяне, вместо того чтобы это каким-то образом обличить, спокойно с этим мирились и попускали ему не только жить в Церкви, но еще и учительствовать. И апостол Павел силой своего апостольства, той властью, которую он получил от Господа, совершил свой суд. Находясь в Ефесе, он приказал Церкви собраться в очередное воскресенье, и сказал, что, когда соберутся христиане, он отдаст этого человека сатане на измождение плоти, чтобы дух был спасен для Господа. Так и произошло. Бес стал мучить тело этого несчастного, чтобы таким образом дух его был спасен для Господа. И затем апостол Павел установил общее правило: христиане должны сами «очищать» Церковь. В том смысле, что, если человек демонстративно творит беззаконие, злодейство, то он должен быть отсечен от тела Церкви, чтобы Церковь была чиста. Но при этом апостол говорит, что «внешних» не надлежит так судить. С христианином, демонстративно делающим злодейство, не надо даже есть совместно, чтобы вразумить его, чтобы он исправился и чтобы Церковь не заразилась этой грязью, а если человек вне церкви находится, то это правило на него не распространяется, Церкви не дана власть судить мир: «внешних» судит Бог.
После того, как пошла речь о суде Божием, апостол Павел переходит к следующей теме: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела? Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские? А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными. И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6; 1—11).
Итак, апостол переходит к тому, что в Коринфе возникла страшная ситуация: христиане стали вести тяжбы между собою перед светским судом. Это действительно ненормально. На основании этих слов апостола Павла в Церкви существует церковный суд: когда человек имеет какую-то претензию к христианину, он не имеет права ее выносить из Церкви. Апостол Павел принципиально настаивает на том, что христианин, член Церкви Божией, должен жить полностью церковной жизнью — во всех отношениях. То есть христианин с христианином вне Церкви судиться не может. Это норма Библии, она была дана еще в Ветхом Завете, а теперь и в Новом Завете. Точно так же как в Ветхом Завете люди должны были судиться перед священниками и судьями, так и в Новом Завете христиане между собой не должны судиться у светских властей. Это категорическое требование Библии, потому что христианин должен воспринимать себя как человека, вышедшего из мира, который, конечно же, подчиняется властям, молится за власти, но в случае конфликта именно между христианами человек не должен выходить за пределы Церкви. И поэтому апостол Павел говорит очень жестко.
Причем, заметьте, он начинает без всяких вводных пауз: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим [христианином], судиться у нечестивых, а не у святых?» (1 Кор. 6; 1). Он говорит: «Я сам поражен, что у вас возникла такая ситуация, когда некоторые христиане посмели судиться у неправедных, а не у святых». Кто такие «неправедные»? Это некрещеные. Некрещеный человек — неправедный по факту. Все эти разговоры о том, что бывают некрещеные люди лучше, чем крещеные, неверующие, чем верующие, они были бы просто непонятны апостолу Павлу. Для апостола Павла и для Библии некрещеный человек уже неправедный, потому что он заведомо первые четыре заповеди из десяти уже не выполняет. А как можно говорить, что человек хороший, но не выполняет четыре заповеди? Это, конечно, совершенно абсурдная постановка вопроса, но она, однако же, сейчас часто встречается. Говорят: «Ну ладно, пусть человек неверующий, зато хороший». Что значит «хороший», если он неверующий? Как он может быть хорошим, если он неверующий? Даже маньяки нарушают только одну заповедь, а неверующие сразу четыре. На самом деле это связано не только с формальным нарушением этих четырех заповедей из десяти, но и с тем, что остальные шесть заповедей язычникам выполнять крайне затруднительно. Они находятся под властью дьявола, и дьявол ими фактически командует. Каждый раз, когда я провожу огласительные беседы, я сталкиваюсь с таким интересным фактом. Во время огласительных бесед, когда я рассказываю о грехах, все люди всё понимают, а когда начинаю о добродетелях спрашивать (например, что такое целомудрие?), у людей недоумение на лицах. Что такое кротость? Что такое воздержание? Для некрещеного человека понятие добродетели вещь незнакомая. Когда начинаешь спрашивать, чем отличается доброе дело от добродетели, неверующий, невоцерковленный человек говорит: «Не знаю». Связано это не с тем, что он не владеет терминологией. Он не владеет фактами, которые за этой терминологией стоят. То есть человек знает, что можно сделать отдельные добрые дела, но он не знает, как эти отдельные добрые дела сделать привычкой. Связанно это именно с тем, что он является, как говорит апостол Павел, неправедным, нечестивым.
Почему он называет язычников неправедными, Феофан Затворник объясняет так: «Христиане в крещении принимают обязательство в совести — всякую правду соблюдать и всякое добро делать, и страха ради Божия не позволять ничего, противного совести; так что добросовестность становится отличительною их чертою. У язычников, напротив, нравственные силы в упадке, и они предполагаются всегда готовыми покривить душою» [2].
Аналогично в отношении обычного понятия справедливости. Говорят: «Этот человек справедливый!» Но до какого момента? Пока эта «справедливость» лично его не коснется. Есть такой современный анекдот: «Судьи бывают трех видов: порядочные, непорядочные и мерзавцы. Порядочные — это те, которые берут взятки и выносят приговор, то есть соблюдают порядок. Непорядочные взяток не берут. Мерзавцы берут взятки и поступают по-своему». Это к вопросу о том, что такое порядочность. Когда в порядке вещей брать взятки, понятно, что человек будет поступать порядочно — со своей точки зрения. Поэтому, если вам говорят, что человек поступает порядочно, надо спросить: «А какого конкретно порядка он придерживается?» Если он поступает честно, что он считает честью? В отдельных случаях можно попасть в весьма неприятное положение: на некоторых островах лучше с честными людьми не встречаться. Потому что там честный человек — это тот, кто считает, что нужно узнать твое имя, а потом тебя съесть. Такое поведение как раз является результатом распада души, который происходит у людей, находящихся под первородным грехом. Именно поэтому христианин должен понимать, что обращаться за судом к нехристианину — это заведомо опускать себя на низкий уровень. Тем паче для времен апостола Павла, когда суд был под покровительством языческих богов. Там была слепая богиня Фемида, и при процессе часто требовалось даже ритуал некий соблюдать. Но главное — христианин не должен в споре со своим собратом обращаться к «внешним» судьям. Это прямая заповедь Господня. И апостол говорит: «Почему вы судитесь у неправедных, а не у святых?».
Есть интересное объяснение Феофана, почему вообще это явление возникло у коринфян: «Апостол, зная тоже по слуху, что коринфские христиане, может быть, преимущественно из язычников, ходят судиться в случае размолвок к языческим судьям, по старой ли памяти, или потому, что явиться с тяжебным делом в собрание христиан стыдно…» [2]. Не забывайте, что Рим — это правовое государство. То, что у нас мечтают построить, тогда уже действовало. Нормальное правовое государство — это Римская империя. Там закон суров, но он закон. Поэтому в Риме по любому поводу обращались в суд. Так сейчас и в Америке: сутяжничество — это норма жизни, чему хотят и Россию обучить. Может быть, в этом и плюсы есть, может быть, и минусы, — не будем об этом спорить. Вопрос в том, что было нормой в тогдашнем цивилизованном мире? Это была, действительно, высокая цивилизация, с разработанной юридической системой. Так вот, некоторые коринфские христиане обращались в гражданский суд для того, чтобы вымогать и отбирать имущество братьев с помощью неверных. Павел видит в этом возвращение некоторых из них к прошлой жизни воров и грабителей и возмущается этим.
Святой Златоуст говорит: «Не странно ли для примирения с другом избирать посредником врага? Не стыдно ли и не срамно ли, что язычник садится судить христианина» [2].
Язычник для христианина — враг, потому что он служит не Богу, а врагу рода человеческого. Он не по природе враг, а потому что служит врагу. Кстати, какой из этого практический вывод для нас? Буквально еще до конца XIX — начала XX века церковный суд в очень многих церквах разбирал все дела, включая даже имущественные споры. Церковный суд, конечно же, не имел системы принуждения, и в этом разница. Но зато он имел духовное оружие, которое может действовать сильнее, чем принуждение. Потому что если человек не подчиняется церковному суду, то он отлучается от церкви. Что по этому поводу говорит апостол? Почему он запрещает? Он говорит: «Вы всегда должны быть христианами, а не только по праздникам. Вы должны помнить, что вы святые». Об этом нам и Церковь напоминает. Каждый раз перед Причастием говорится: «Святая святым!» Полагается, что христианин святой, потому что он желает стать святым. Когда я крещу, я всегда спрашиваю и взрослых, и детей: «А желаешь ли ты стать святым? или вырастить этого ребенка святым? Если не желаешь — дверь вон там! Если не хочешь святым ребенка выращивать или сам не хочешь становиться святым — не крестись». Святость — это задание для каждого христианина, без исключения!
И дальше апостол стыдит их: «Разве не знаете, что святые будут судить мир?» (1 Кор. 6; 2).
Что значит «святые будут судить мир»? На самом деле толкователи расходятся в понимании этого места. Есть две линии толкований.
Первая такова: святые будут соучаствовать в суде над миром. Например, будут ли участвовать в суде апостолы? Будут. Будут ли они судимы? Нет, они будут судить. Они воссядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израиля. Судимы они не будут, они будут судьями. Но о чем здесь идет речь? В некотором смысле, христианин осудит неверующего. Как говорит царь Соломон в «Книге Премудрости»: умирающий праведник осудит живущего нечестивца. Осудит не только словами, но и делами. Одна и та же вера предлагалась перед всеми, одна и та же весть Евангелия приносилась всем людям, но один принял, другой отказался. И неверующий не скажет, что невозможно в это поверить, потому что есть те, которые поверили. Неверующий не скажет, что эти заповеди невозможно соблюсти, потому что есть те, которые их соблюли. Если угодно, для неверующего мира христиане выступают как свидетели обвинения, обвинения миру в том, что он сознательно противился воле Бога, что он выступил против Создателя. Это главная линия толкований.
И есть еще одна линия толкования. Она встречается у мучеников. Например, утверждается, что святые мученики будут судить своих мучителей. Они осудят своих мучителей на вечные муки ада. Причем этому есть даже Библейское обоснование. Мы помним, что конец мира начинается из-за того, что мученики перед престолом Бога начинают вопиять к Богу, возмущаясь, что до сих пор кара Божия не состоится. Вот эта кара Божия состоится в конце, когда святые будут судить мир.
И дальше апостол Павел говорит: «Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?» (1 Кор. 6; 2).
То есть вашим примером, вашей верой будет осужден весь мир, который не поверил в Христа. А что такое мир? Мир — это совокупность людей, живущих по своим страстям. Это крайне важно помнить, потому что слово «мир» имеет много значений: мир как Вселенная, мир как отсутствие войны. Мир как Вселенная тоже имеет три значения: совокупность людей, живущих по своим страстям, мир как космос, созданный Богом; и мир как некая система управления существами, которые не покорны Богу, некое царство, возглавляемое князем мира сего, то есть дьяволом. Здесь имеется в виду мир как совокупность людей, живущих по страстям, во главе со своим хозяином, с дьяволом.
Вот что говорит святой Иоанн Златоуст: «Судить будут святые, не садясь и требуя отчета, но тем, что осудят. Это выражает апостол словами: “аще вами суд приимет мир”. Не сказал: “от вас”, но “вами” (вас, в вашей святости), как и Господь сказал:“царица южская восстанет и осудит род сей” и “мужие ниневитстии востанут и осудят род сей” (Мф. 12; 41–42). Они видят одно и то же с нами солнце и участвуют в одном и том же, и между тем если мы окажемся верующими, а они неверующими, то им невозможно будет сослаться на неведение; мы осудим их тем, что мы сделали. И много подобных найдется тогда способов осуждения» [2].
Но при этом надо помнить, что будут некоторые, кто специально станет судить. Например, иудеев будут судить, как и обещал Господь, двенадцать апостолов.
Но если в вас будет судиться мир, то недостойны ли вы судов наименьших? «Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?» (1 Кор. 6; 2).
Что значит «судов наименьших»? Это значит: не достойны ли вы рассудить наималейшие дела, дела этого мира. Апостол говорит: «Это же смешные дела! Все ссоры, которые происходят в этом мире — это смешные ссоры!» На самом деле, это ссоры двух лялек в детском саду из-за погремушки. Только ляльки побольше, повзрослее становятся, и погремушки помассивнее — а всё остальное остается тем же самым. Разве не так? Чем погремушка-автомобиль отличается от погремушки, из-за которой лялька дерется в детском саду? Единственное: лялька к своей погремушке больше привязана, чем взрослый к погремушке-автомобилю. А суть осталась та же самая! Поэтому апостол и говорит: «Это же наималейшие дела! Неужели вы такую мелочь рассудить не сможете?» Апостол специально здесь подчеркивает, что все эти дела наималейшие, для того чтобы мы с вами устыдились самих судов. Есть люди, которые полжизни теряют, участвуя в разных судебных заседаниях. Есть такой тип людей, которых называют склочниками. Они только и делают, что судятся, борясь за свои попранные права, воюют, из суда в суд ходят, и при этом считают себя чуть ли не равноангельными людьми. Апостол говорит: «Из-за чего?! Из-за такой мелочевки?! Неужели среди христиан не найдется того, кто бы это рассудил?»
И дальше апостол говорит: «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские?» (1 Кор. 6; 3).
Мы будем самих ангелов судить, представляете? Речь идет об ангелах мятежных, демонах, которых христиане будут судить. Почему до сих пор при встрече со святыми у демонов большие неприятности? Знаете, наверное, что когда бесноватого пытаются к мощам святого принести, он начинает орать и визжать. Потому что злых духов опаляет сила Бога, в святом скрытая. А что будет в день суда, когда эта сила во всей полноте раскроется, когда полыхнет из святого эта сила благодати, которая в нем сейчас скрыта тайно? Что тогда будет? Тогда человек, полностью покорный закону Бога, окажется сильнее, чем все демонические полки. Как хорошо говорил Тертуллиан, молодая девушка, двадцати двух лет от роду, осудила огромного дьявола своим мужеством. Мученики действительно победили дьявола. Как и предсказал Бог Иову, дьявол стал игрушкой для маленьких девочек. Так же и святые, и все мы, как говорит апостол (потому что он полагает, что мы все должны быть святыми), мы будем судить ангелов. Судить их тем, что мы верны Богу. Несмотря на то, что мы жили в смертном теле, в мире тления, в мире, окруженном соблазнами, мы оказались верными Создателю. А ангелы, которые жили в небесах, видели свет Божественного Лица, оказались Ему неверными. Поэтому святые осудят ангелов Божиих, которые отступили от Бога, мятежных ангелов.
«Апостол говорит здесь о злых духах, о тех ангелах, о которых говорит Христос: “идите… в огнь… уготованный диаволу и ангелам его”(Мф. 25; 41). Когда эти бесплотные силы окажутся хуже нас, облеченных плотию, то подвергнутся тягчайшему наказанию» [2].
Кстати, причина, почему злые духи ненавидят людей, не только в том, что им в рожу плюнули при крещении, но и в том, что эти же люди еще и судить их будут! Если христиане — их будущие судьи, то у них к ним личные счеты. Известно, например, что демоны ужасно презирают людей за то, что они обладают тленным, смертным телом. Именно от злых духов, от демонов идет презрение к телесности, именно злые духи учат людей говорить, что плоть сама по себе зло — это уже недостаток, нужно стыдиться того, что ты в теле. Был такой философ Плотин, который запрещал делать изображения своего лица, потому что стыдился своего тела. Его этому научил дьявол, который ненавидит и презирает людей, облеченных в тело. И вот, представьте себе: существа из плоти и крови, или, как сказал один из демонов, существа, слепленные из маленькой капли спермы, будут судить бесплотных огненных духов?! Но именно так решил Бог. Он решил сделать так, чтобы через низкое уничтожить высокое — то, что высокомерно «поднимает бровь» против Бога. Сам Господь не постыдился в наше тело облечься, чтобы низвергнуть этих кичащихся своей мнимой высотой духов. Поэтому апостол говорит: «Если у нас хватит ума, чтобы ангелов судить, неужели у нас не хватит ума, чтобы житейское судить, самые простейшие вещи, обычные дела?»
Славянский текст гласит: «Житейская бо судища аще имате, уничиженых в церкви, сих посаждаете». И современный перевод: «А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в церкви» (1 Кор. 6; 4).
Здесь очень загадочная фраза, которая остается непонятной из-за выражения «уничиженных в церкви». Перевести ее можно двояко. Можно перевести так: если у вас житейские дела возникли, и вы никак не можете разобраться, говорите, что у вас умных нет, посадите самого глупого христианина, он и то хорошо рассудит! А второй смысл такой: когда у вас житейские дела начинаются, вы, которые будете судить ангелов, вызываете на суд тех, кто для Церкви просто ничто! Какие права, например, у некрещеного главы правительства в Церкви? Никаких. В Церкви он ничего не значит. Если он некрещеный, для Церкви он никто! «И его вы сажаете судить?!» Апостол просто удивляется: «Вы — будущие судьи ангелов, которые осудят собой мир, и вы сажаете пустышку рассуживать вас между собой в Церкви?!»
Вот что по поводу этого отрывка говорит святитель Феофан Затворник: «Место это темновато, по причине неопределенности, кто суть “уничиженные в церкви”. (…) Уничиженных в церкви можно понимать двояко: или это лица, Церкви принадлежащие, верующие члены Церкви, но такие, которые в ней последние занимают места, ниже других стоят; или это лица, вне Церкви сущие, неверующие, которые по тому самому почитаются в Церкви ничего не стоющими, — для Церкви и членов ее ничего не значат, уничижены суть. Если под уничиженными сими будем разуметь внецерковные лица, то, поставя это место в связь с предыдущим, получим: ангелов судить имеете, не тем ли паче житейское? А вы, имея житейские дела, посаждаете на судейское кресло или берете себе в судьи такие лица, которые в Церкви никакого значения не имеют, как неверные, или ничто суть пред Церковию и членами ее. (…) Если под уничиженными сами будем разуметь лица, Церкви принадлежащие, но не видимые в Церкви, то, — поставя настоящее место в связь с предыдущим: ангелов имеете судить, не тем ли паче житейское? — можем далее такую вести речь: что касается до житейских дел, то, если имеете нужду улаживать их между собою сторонним разбирательством, берите для сего последних верующих и посаждайте на судейское кресло. Мысль будет или такая: возьмите вы последнейших из христиан, — и те разберут; или такая: берите вы, какие попадут — христиане, хоть самые последнейшие, и вверяйте им суд над собою, только ни за что не ходите к языческим судьям. При первой мысли будет слышаться внушение, что житейские дела и сами по себе, и тем паче между христианами, должны считаться мелочными, ничтожнейшими до того, что их разберет последний христианин; а вместе с сим и укор: а вы в суды идете, будто с важным каким делом и к важным лицам, тогда как то и другое ничтожно. При второй мысли будет слышаться внушение отвращения к суду пред язычниками, как к делу, для христиан ни с чем не сообразному» [2].
Итак: «К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими?» (1 Кор. 6; 5).
Неужели, говорит апостол, не найдется ни одного мудрого христианина, который мог бы рассудить братьев? Толкуя это место, блаженный Августин говорит так: «Апостол желал, чтобы такие дела судили мудрые, верные, святые судьи, зарекомендовавшие себя в разных местах, а не люди, которые, проповедуя Евангелие, перемещались с одного места на другое. Если же не было мудрых судей, то следовало, как того хотел апостол, назначать их даже из ничего не значащих, так, чтобы дела христиан не выносились на широкую публику».
Севериан Габальский добавляет: «Самый малейший в Церкви предпочтительней неверующего».
При этом апостол заметил, что христианам нужно остерегаться величайших преступлений. Что из этого следует? Что судьями в Церкви являются христиане. Кстати, заметьте, здесь апостол не говорит, что обязательно епископы. Судьи подчинены епископу, конечно же, поэтому во всех церквах первоначальным источником церковного суда является апостольский преемник — епископ, но суд обычно осуществляет не сам епископ, а по его поручению судьи. Обычно их назначают из старейшин Церкви. Как сейчас называется старейшина? Пресвитер, священник. Собственно говоря, само название «пресвитер» связано с его деятельностью в качестве церковного судьи, действующего по поручению епископа. Речь идет не обо всех пресвитерах, а о тех, которых назначают для данного дела. Кстати, в Церкви очень рано, со времен апостолов, возникает такая судебная дисциплина. Как вообще устроен церковный суд? Любой мирянин подчинен в церковных делах своему правящему епископу по месту жительства. Если мирянин считает, что его осудили неправильно, или, например, у него суд с епископом (и такое ведь может быть), в такой ситуации мирянин имеет право по правилам Церкви подать в суд области. В Древней Церкви, по канонам, полагалось так: епископ должен был быть в каждом городе (кроме деревень, там епископы были только до III века), и эти епископы подчинены епископу провинции, епископу областного центра, по-нашему говоря. А епископ областного центра назывался митрополитом. В том случае, если жаловались на епископа, митрополит собирал Собор (они обязательно должны были собираться два раза в год) и на него выносилась жалоба на епископа. Если же человек был недоволен этим решением суда, он мог апеллировать к епископу одной из первых кафедр (потом они стали называться патриархатами), но и патриарх судил не сам, а собирал третейский суд из независимых епископов, никоим образом не связанных с этим делом, и дело пересматривалось. Это было уже конечное решение. Если человек не подчинялся этому решению, он подпадал под церковное отлучение. Если он клирик, то лишался сана, а если мирянин — отлучался от Церкви. Это касалось не только церковных преступлений, но и общегосударственных: например, краж, взаимных оскорблений и тому подобного. Часто бывало, что даже уголовные преступления разбирались в церковных судах. Например, в России до XVII века был целый ряд людей, которые подчинялись Церкви (например, церковные крестьяне, священники, монахи, монашеские крестьяне), и они все судились у епископа даже по уголовным делам. Для этого были специальные следователи, подчиненные патриарху или митрополиту, которые занимались обычными следственными действиями. А суд уже принадлежал священникам и епископам. Причем интересно, в Византии параллельно существовало два суда, и любой человек мог выбрать, куда ему обратиться. Он мог обратиться к правящему епископу, а мог обратиться к светскому судье, но, надо помнить, что светский судья в Византии — он тоже христианин. Поэтому в Византии эта заповедь не нарушалась. Но, тем не менее, во исполнение слов апостола и в наследие изначального устройства Церкви, все суды между христианами старались решать внутри Церкви. Как это касается современной жизни? Скажу просто: любые дела можно и должно решать, внутри Церкви находясь.
«К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными» (1 Кор. 6; 5—6).
Апостол говорит: «Неужели у вас не найдется таких умных, которые могли бы рассудить? Вдобавок брат с братом судится — это плохо! Да еще и у неверных — это вообще страшное преступление!» Тройное обвинение, как говорит Златоуст. Первое — коринфская Церковь считала себя настолько плохой, что не находила ни одного мудрого, который мог бы рассудить. Второе — то, что вообще есть суд между христианами (что является крайним позором). Третье — этот суд происходит у неверных, — это позор в кубе. «Здесь два преступления, или лучше, три и даже четыре. Одно то, что не сносят обиды; другое, что сами обижают; третье, что ищут суда у неправедных; четвертое, что поступают так с братом» [1; Беседа 16].
Понятно, что для любого христианина абсолютно ненормальной является ситуация конфликта между христианами. Безусловно, по поводу войны на Кавказе нормальный христианин радоваться не будет. Церковь всегда старалась не поддерживать национальные государства. Церковь имеет некие предпочтения в смысле государственного устройства. Церкви больше нравятся империи, чем национальные государства. И Церкви больше нравятся государства, где правит один человек, чем те, где правит толпа. Это связано ни с чем иным, как с тем, что в таких случаях больше порядка. Любая империя лучше, чем национальное государство. Империя предполагает некую власть, которая стоит над национальным разделением. Именно поэтому такая власть лучше, чем национальная власть, которая почти неизбежно скатывается к национализму, далее — к нацизму. А потом начинается резня по национальному признаку, что совершенно ужасно, недопустимо. Конечно, Церковь существует и в национальных государствах, она им подчиняется, но если спросить Церковь, какая власть ей предпочтительнее, она скажет: императорская. Само слово «император» в переводе на русский язык означает просто «властитель». «Император» — не значит наследственный монарх, наследственный монарх и империя — вещи разные, очень часто несовместимые. Например, в Византии наследственная монархия возникла тогда, когда Византия шла к упадку. Пока Византия была в расцвете, никакой наследственной монархии не было.
«И то уже весьма унизительно (дословно — является поражением) для вас, что вы имеете тяжбы между собою» (1 Кор. 6; 7).
Это позорно для вас, это уже является поражением — поражением от дьявола, — что вы между собой имеете суды. Потому что в Церкви судов между собой быть не должно. Явный грешник из Церкви выгоняется, если не хочет каяться. Кающийся прекращает злодействовать. Поэтому в Церкви и судов-то не должно быть. То, что они возникают, это уже беда, уже признак духовной болезни, которая появилась среди христиан. Нормальный человек будет судиться? Нормальные обычные люди — вот даже нас с вами взять — разве с удовольствием в суд пойдут? Да мы лучше не пойдем, даже в самый хороший суд не пойдем! И на самом деле это правильный подход. Желание сутяжничать, желание всё время со всеми ссориться, со всеми выяснять отношения — это результат болезни духа. И, конечно же, эта болезненная духовная ситуация должна лечиться. Лечиться покаянием. Интересно Феофан говорит: «Между тяжущимися две стороны: один считает себя обиженным, или есть в самом деле таков; другой считается обижающим, или есть в самом деле таков. Апостол ни одного из них не обвиняет. Обижаемому говорит: чего ради не соглашаешься остаться обиженным и понесть лишение? Обижающему говорит: зачем обижаешь, да еще брата? Правило же его и желание его то, чтобы тяжб совсем не было между христианами» [2].
И апостол говорит: «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев» (1 Кор. 6; 7—8).
Позор какой! Как вы смеете?! Вы своих собственных братьев обижаете и лишаете, и в дрязги с ними ввязываетесь? Но как же так можно! Здесь апостол выступает прямо против логики мира сего. Сейчас у нас говорят: «Вот ты на полпальчика позволишь поступить против тебя — и тебя растопчут, с землей сравняют!» Апостол говорит: «Да лучше потерпите». Есть суд, но есть судья, как гласит еврейская поговорка. По одной из версий, эту фразу Христос написал, и евреям стало не очень-то хорошо. Поэтому когда хочешь кого-то судить, вспомни, что есть Судья над тобой. И если ты хочешь быть нормальным христианином, то лучше потерпи, даже если тебя обидели. Но если не можешь — судись у христиан, ни в коем случае не выноси это вон. Вот иерархия поведения. Вообще Евангельские заповеди очень объемны. Евангелие описывает не черно-белый мир. Евангелие описывает цветной мир, то есть реальный. В нем нет только «хорошо» или только «плохо». Есть абсолютное добро, есть добро поменьше, есть вынужденное зло — а есть злодейство. И здесь та же самая ситуация. Апостол говорит, что лучше всего не ссориться в принципе, не обижаться, не устраивать тяжб. Если не можете, то судитесь только у христиан. Но есть вещи, которые категорически нельзя делать, — это судиться по церковным делам у неверных. Некоторые говорят: «Но если меня обидят, как же мне это вынести?» Терпел и Елисей, терпел Моисей, терпел Илья, потерплю и я. Без терпения нет спасения. Потерпите обиду — Господь вам за это воздаст, наградит и в этом мире, и в будущем. Это совершенно точно известно. Человека, который всё время бегает по судам, апостол Павел не одобряет. Некоторые сейчас считают таких людей правдоискателями, правдолюбцами, хотя в обычной жизни предпочитают с ними не сталкиваться. Однако при этом про таких правдолюбцев снимают восторженные фильмы, говорят, какие они замечательные, за правду борются, стреляют из окошка в своих обидчиков и прочее. Идеал, который сейчас существует в масскультуре — идеал человека, который будет мстить до конца (типа Рэмбо или нашего «Ворошиловского стрелка»), — такой идеал апостолам не нравится. Апостол Павел его не одобряет. Это не идеал, это антиповедение! Попытка взять на себя суд Божий апостолам не нравится. Идеал самосуда, который есть в «Ворошиловском стрелке» — это разрушительный идеал для христианина, потому что он отдает мщение в руки человеку, и разрушительный идеал для общества, потому что таким образом уничтожается государство в принципе. Безначалие есть мать гибели, как говорили древние. Анархия — причина полного беззакония, и как раз из нее рождается самая страшная диктатура. Как в семнадцатом году: захотели русские люди вольной-волюшки, чтобы вообще никто никак над ними не властвовал, — и получили товарища Сталина! А всё потому, что обуяла жажда социальной справедливости, которая по-русски называется грехом зависти. За всеми этими правдолюбцами очень часто стоит зависть — обычная, классическая зависть! Апостол говорит: «А лучше быть обиженным!» Это сильнее, понимаете? Вспомните пример преподобного Сергия Радонежского, когда он стоял в алтаре, а его брат на клиросе распинался, возмущался, говорил: «Мы тут с ним вдвоем начинали, а теперь он корчит из себя невесть кого, игуменом его назначили! А мы вместе с ним начинали, да я еще и старше!..» Что сделал Сергий? Взял котомку — и ушел! Это тот самый пример, о котором говорит апостол Павел: «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными?» (1 Кор. 6; 7).
А уж потом к преподобному Сергию потянулись, его упрашивали, и он вернулся лишь по благословлению митрополита. Это совершенно другой подход — это Христов подход. Вы посмотрите на людей, которые по судам ходят или всё время возмущаются… Хорошо ли такому человеку самому? Нет, он никогда не бывает счастлив! Я недавно читал учебник психиатрии, и там описано одно из пограничных состояний, близких к психическому заболеванию, которое потом перерастает в параноидальный психоз. Один из признаков — изменение структуры лицевых мышц. Такой человек уже не умеет улыбаться. Ему некогда улыбаться, у него всё плохо. А кончается это бытовой манией преследования: меня соседушка через забор облучает, инопланетяне у меня мысли считывают, у меня КГБ везде датчики вмонтировало… Это прямой результат того, что Господь отступает, и окружающее просто «съедает» человека.
Василий Великий пишет об этом такие слова: «Таким образом, и его брата, если мы не начнем судиться с ним, хотя и против воли избавим от бед и сами не преступим заповедей, как служители Божии, незлобивые и несребролюбивые, твердо стоящие за обнаружение истины и никогда не преступающие надлежащую меру ревности» [6]. А апостол дальше: «Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев» (1 Кор. 6; 8). Сначала он говорит обиженным: «Вы лучше потерпите и Господь вам за это воздаст: вы таким образом в любви преуспеете». «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?» (1 Кор. 6; 7).
Затем апостол обращается к «обидчикам».
Апостол не проходит мимо. Человек, который обижает, виноват, во-первых, в грехе обиды, а во-вторых, отчасти виноват в том, что человек, обиженный им, пошел в светский суд к язычникам. Если человек в светском суде с христианином судится, — это, безусловно, грех, в котором нужно каяться на исповеди.
Но здесь речь идет еще и о том, что часть вины лежит на обидчике. На обидчике лежит двойная вина, два греха: помимо самой обиды есть еще то, что он этим столкнул человека в злобу, ненависть и заставил нарушить заповедь. Фактически обидчик запускает страшную цепь зла, которая разъедает и его самого, и окружающих. Именно поэтому апостол говорит, что такой человек понесет огромное наказание.
Златоуст, толкуя это, говорит так: «Здесь два преступления, или, лучше, три, и даже четыре. Одно — то, что не сносят обиды; другое, что сами обижают; третье, что ищут суда у неправедных; четвертое, что поступают так с братом» [2].
Получается, что здесь совершенно не братский поступок, который напоминает нам поступок Каина, убившего брата своего Авеля. Почему мы братья, понятно: мы все с вами одного отца имеем — Бога, одну Церковь — мать, родились мы из одной утробы, которая называется Святая Купель, и одним миром мазаны — Святым Духом.
«Ибо неравно судятся грехи, когда они совершаются против кого-нибудь, встретившегося случайно, или против собственного члена [брата]; в последнем случае обнаруживается больше бесстыдства: там оскорбляется одно [только] естество, а здесь и самое сердце» [2].
Когда христианин оскорбил христианина, это еще больший грех, чем если бы он оскорбил язычника.
Феофан, завершая этот раздел, говорит так: «Требование, чтоб между христианами не было тяжб, не представляет ничего чрезмерного. Христианское общество есть общество святых. Таким изображает его святой Павел всюду. Грешников всех велел он изгонять вон, лишая и имени христианского, если не покаются. Изгнал он блудников, изгнал лихоимцев и хищников, изгнал досадителей и пьяниц. Но если не будет в обществе таких лиц, то и обижать некому будет. Не будь обид — и повода к тяжбам не будет. А если случится какое столкновение, то оно всегда может быть улаживаемо помощию какого-либо посредника, а то и без него, когда между всеми царствует любовь и все одинаково стремятся к сохранению общего мира. Как ныне ослабела церковная дисциплина!» [2].
А сейчас драка и скандал считаются даже добродетелью! Я смотрю, что происходит с запрещенным епископом Диомидом — это что-то ужасное. Когда в канун Преображения Господня сторонники епископа Диомида попытались избить правящего епископа Марка, когда епископ Диомид проклинает патриарха, собственной властью сам себя назначает на его место и при этом считает себя искренним ревнителем и благочестивым борцом за Православие, — это такое бесовское обольщение! Люди спокойно, без всякой внутренней мысли, разрывают Тело Христово и говорят, что раскол — дело хорошее. Идет война между христианами — а люди этим даже гордятся!
Я не представляю, что бы сказал на эту тему апостол Павел?! Если бы апостол Павел написал Послание к россиянам, боюсь, оно было бы гораздо жестче, чем к коринфянам. Это, конечно, страшная беда. За такие беды Господь обычно посылает гонения. Например, Евсевий Кесаринский писал, что в конце III века между христианами начались споры, христиане, нарушая заповедь, стали обращаться в светские суды, начались тяжбы между епископами, скандалы, выяснения имущественных отношений, взаимные оскорбления, друг против друга памфлеты стали писать… Церковь не имела крупных гонений, были только мелкие локальные гонения в разных областях. В результате, в 34-м году за год было издано четыре указа. По первому указу должны были быть уничтожены все Библии, по второму — уничтожены все храмовые здания, по третьему — арестованы и убиты все епископы и священники, а по четвертому указу должны быть убиты все христиане! Началось великое гонение, которое длилось с 34-го по 313 год, и было убито около четырех миллионов христиан. Великое гонение, в котором пострадал Георгий Победоносец, пострадала святая великомученица Екатерина и многие другие святые. Это великое гонение, которое охватило весь Рим, всю империю. Евсевий прямо говорит, что это духовный результат того, что христиане, привыкшие к мирской жизни, стали устраивать свары. Господь разгневался и послал великое гонение!
И дальше апостол Павел говорит: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6; 9—10). «Появилась такая мода, — говорит апостол, — думают, что Бог, Он такой добренький, всех простит».
Златоуст, толкуя это, говорит так: «Здесь апостол разумеет некоторых, говоривших, как и ныне многие говорят: Бог человеколюбив и благ, Он не мстит за преступления, нам нечего бояться, Он никогда не накажет ни за какой грех. Посему и говорит: не льстите себе. Ибо крайнее обольщение и заблуждение — надеясь приятного, получить противное и думать о Боге так, как не думают и о человеке. Потому пророк говорит от лица Божия: “вознепщевал еси беззаконие, яко буду тебе подобен: обличу тя и представлю пред лицем твоим грехи твоя” (Пс. 49; 21)» [1].
А Феофан Затворник добавляет: «Как ни нелепы такие мысли, однако ж все грешники всегда их держат. Враг уж так набивает им в голову. Только, когда, по милости Божией, начнут каяться, сознают, что были в обмане, и ясно видят, что у Бога милость милостью, а правда правдою. Благ Он беспредельно; но и праведен не меньше. Потому страха Его да убоимся» [2].
И затем апостол уже подробно говорит, кто такие неправедные, чтобы люди не обманывали себя, не приписывали себе каких-то мнимых добрых дел и не считали злые дела чем-то безразличным.
Он говорит: «Не обманывайтесь: ни блудники…» (1 Кор. 6; 9).
Кто такие «блудники»? Те, кто вступают в плотские отношения, не будучи в браке, занимаются сексом вне брака. Сейчас слово «блуд» стало малопонятным, мне даже пришлось в списке грехов писать «секс вне брака», потому что люди говорят: «Да мы не блудим, живем, конечно, с кем не бывает? Но я же не замужняя, …я же не женат…» Итак, «ни блудники, ни идолослужители [идолопоклонники]…» Идолопоклонники — это те, кто кланяются истуканам, или те, кто едят идоложертвенное, посвященное идолам. «Ни прелюбодеи» — те, кто совершает супружескую измену; «ни малакии [рукоблудники]» — это те, кто онанизмом занимается; «ни мужеложники» — то есть гомосексуалисты; «ни воры» — это те, кто тайно обкрадывает дома, лавки, церкви, незаметно, под покровом ночи,; ни стяжатели — сребролюбцы, те, кто живут ради денег; «ни пьяницы» — это не только те, кто всегда пьяные или запоем пьянствуют, но и кто вообще привязан к пьяному веселью, кто при любой проблеме напивается; «ни злоречивые» — люди, которые любят браниться, ругаться, драться, насмешничать, от которых житья никому нет, скандалисты; «ни хищники» — грабители, разбойники, карманники или те люди, которые при помощи каких-то махинаций обкрадывают, — такие люди «Царства Божия не наследуют». Вот сейчас говорят: «Есть крайняя мерзость — мужеложество, гомосексуализм», — и это, действительно, правда. Но, заметьте, у апостола Павла скандализм не меньшая мерзость. Результат точно такой же. Скандалист, ругатель, пьяница, блудник, прелюбодей — все эти люди Царства Божия не наследуют.
«И такими были некоторые из вас, но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6; 11).
То есть некоторые из вас раньше были такими, но не все, потому что не все в христианство шли, только если со дна поднимались. Христианская церковь принимала всех: и обычных людей, и очень грешных, и тех, кто праведной жизнью жили. Всех людей Господь собирает к Себе в объятья — всех абсолютно. Апостол говорит: «Вы были в грехе, но вы омылись». В чем омылись? В таинстве Святого Крещения, когда вам был прощен первородный грех, вам были прощены личные грехи, и таким образом вы отмылись. Вы освятились — Дух Святой помазал вас в святом миропомазании, вы получили Божественную жизнь, святость Бога вывела вас за пределы мира. И вы были оправданы, т. е. стали праведными силой Божией. Когда мы крестимся, мы делаемся праведниками, поэтому и говорится, что человек святым выходит из купели. Наша задача — эту праведность не запятнать, поэтому человеку после купели надеваются не пестрые одежды, а белые, в знак того, что человек уже оправдан, сделан праведным. Наша задача — сохранить эту праведность и приумножить. Эту праведность вы получили в имени Господа Иисуса Христа. Через Христа Спасителя, во имя Его, призывая Его святое Имя, вы получили оправдание. Веруя в Иисуса Христа Сына Божия, в Его Отца и Святого Духа, вы пришли к купели, были погружены во имя Троицы в воду, получили очищение в смерти Господней, вышли обновленными, Дух Божий пришел в вас и в Духе Бога вашего. Дух Святой приходит к такому человеку и делает его богоподобным существом.
«Подумайте, от каких зол Бог избавил вас, какое явил вам доказательство Своего человеколюбия; и не ограничил Своего милосердия одним избавлением от зол, но простер Свое благодеяние еще далее: сделал вас чистыми. И только ли? Нет, но и освятил; и это не всё, но и оправдал. Омыться от грехов — уже великий дар, но Он еще обогатил нас бесчисленными благами. Итак, возлюбленные, зная это и представляя величие дарованных нам благ, будем жить благочестиво, соблюдая себя чистыми от всех исчисленных грехов» [2].
Удовольствие — побочный эффект
Дальше апостол Павел вновь возвращается к теме, которой он посвящал прошлую главу, — к теме блуда.
Он выделяет из большого списка грехов блуд и показывает, почему блуд особенно грешен: «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею. Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» (1 Кор. 6; 12-16).
Апостол, переходя к теме необходимости воздерживаться от блуда, говорит так: «Всё мне позволяется, но не всё приносит пользу». Одно дело, когда человек связан законом: то нельзя, это нельзя, другое нельзя… Нет, говорит апостол, человеку всё позволительно делать — но не всё полезно! Мы — свободные чада Божии, а не рабы, над которыми висит список запретов. Этот список запретов был хорош в свое время. Когда человек не знает истины, не знает правды, не отличает добро от зла, тогда эти запреты, конечно, помогают ему сориентироваться в этой жизни. Но когда человек уже усыновлен Богом, то он живет по другому принципу: ему всё позволительно — но не всё полезно. Что значит «всё позволительно»? Есть христианину можно, пить можно, детей рожать можно — все эти вещи позволительны, но не все полезны. Ничто не должно человека порабощать.
«Но тогда как святой Павел прибавлял при сем: “точию да не свобода ваша в вину плоти будет” (Гал. 5; 13), другие забывали это ограничение и останавливались более вниманием на свободе и нестестненности и, может быть, действительно ничем себя не стесняли, не только законом, но и мерою благоразумия. Как такого рода свобода очень опасна, потому что, развивая чувственную жизнь, тем самым умаляет и совсем погашает жизнь духовную, и особенно потому, что подготовляя похотные возбуждения, подвергает опасности впадать в блуд, в коем смерть, то святой Павел спешит образумить таковых» [2].
Христианам можно есть всякую пищу — у нас нет запретов на виды пищи. Мы только не можем пить кровь, есть удавленину и идоложертвенное, как говорит апостольский Собор, а всё остальное разрешается. Но не всё полезно. Нельзя, чтобы еда превращалась в объедение.
«Всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6; 12).
Это очень важное правило. Бог дал нам тело и вложил в него самые разные свойства: способность к еде, питью, размножению — и всё это Он соединил с удовольствием, потому что Бог наш есть Бог радости. Поэтому то, что у нас удовольствие связано с удовлетворением каких-то естественных потребностей, — это от Бога. Но если мы удовольствия ставим на первое место, то становимся рабами этих вещей. Удовольствие — это побочный эффект от того, что мы исполняем необходимое для нас. Но плохо, очень плохо, когда побочный эффект становится основным!
«Пользуйся всем. Божие на то благословение изречено уже тем самым, что всё это создано, и создано для тебя. Но пользуйся только в пределах пользы. Если б у нас была одна телесная жизнь, то можно бы истолковать это так: в пределах пользы для тела. Но как мы не тело только, но и душа, то надо добавить: в пределах пользы и для души. И первое многое уже ограничит, и в отношении к родам удовольствий, и в отношении к мере их и другим особенностям. Но когда прибавим второе, то оно очень многое вычеркнет из списка того, что казалось леть [дозволенным]. И это в естественном порядке жизни. Если же взять во внимание порядок жизни благодатной, которая и начинается самоотвержением и ведется вся в видах искания вышнего, мудрствования о горнем, а не о земном, то само собою останется уже только самое существенно необходимое, всё же другое будет сочтено не на пользу и вследствие сего отнесено к тому, что не леть [всё позволено] есть, хотя поначалу оно могло бы быть и не таковым. Таким образом, очевидно, что апостол не связывая вяжет: не налагает внешних уз закона, но полагает заповедь строгого самоограничения» [2].
Речь идет не о внешнем законе, а о том, что человек должен уметь сам себя контролировать. Это та самая заповедь, которую Господь нам дал, чтобы мы были детьми Божиими. Очень важный принцип: если не умеешь себя контролировать, внешний закон тебе не поможет. Раньше был внешний закон — в Ветхом Завете. Он нужен был, чтобы раб не сбежал и чтобы себе не навредил. Грубо говоря, если человек буйнопомешанный, ему нужна смирительная рубашка, а если человек нормальный, он сам должен приучать себя не лезть, куда не надо. В некотором смысле это очень похоже: буйнопомешанного держат подальше от огня, чтобы он туда не прыгнул, но и здоровому человеку в огонь руки совать не рекомендуется. Буйнопомешанного к электрической розетке не подпускают, как и маленького ребенка, но и взрослому всякие железки туда вставлять тоже не рекомендуется. В одном случае это связано с внешним ограничением — или смирительная рубашка, или ребенку по рукам надают, — а в другом случае это связано с внутренним пониманием того, что полезно и что не полезно. Именно поэтому святые себя во многом ограничивали: они видели, что это не полезно для них. Они себя выращивали, чтобы каким-то образом можно было расти духовно. Именно поэтому не существовало общеобязательных норм, типа «то нельзя, а это можно». Все эти нормы возникают тогда, когда люди теряют дух свободы и их приходится снова удерживать в рукавицах, чтобы они совсем в разнос не пошли. Но это опять-таки ненормально. Для христианина нормально, чтобы человек сам понимал, что ему полезно, что вредно, что можно, что нельзя.
И второе ограничение: «Всё мне позволительно… но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6; 12).
Феофан говорит так: «В теле нашем лежит какой-то закон навыка, по которому удовольствие, ныне вкушенное, завтра в тот же час снова потребуется телом» [2].
Человек с утра встал, съел кусок буженины вкусной. На следующее утро ему что захочется? Повторить! А ведь среда… Дай волю ребенку, ребенок будет жить на шоколаде, пока диатезом не покроется!
«Если удовлетворить его завтра, то на третий день требование то повторится с большею силою. Дальше и дальше, наконец образуется привычка — потребность удовлетворять тело известным образом и в известной мере, которая заменяет собою простую естественную потребность…» [2].
Человеку мало поесть, ему нужно поесть вот именно так, ему картошки сваренной мало, а нужно с приправочками, с мяском, да еще балычок, строганинку, икорочку… И ему всё будет мало, он станет дальше искать и дойдет до язычков соловьиных, а без этого уже жить не сможет.
«Привычка — связа. Тогда как естественная потребность требует только, а не вяжет, привычка вяжет, назначая и предмет, и время, и меру» [2].
Смотрите, в чем разница: например, человеку просто хочется есть, он что-то нашел, съел — и всё. А привычка говорит: не просто съесть что-то, а съел то-то, то-то и то-то в таком-то количестве. Привычка может быть к какой-то определенной вещи: к определенному набору еды, к определенной одежде. Например, некоторые женщины очень неуютно себя чувствуют, если лицо не накрасят. Есть люди, которые себя очень неуютно чувствуют, если у них не та одежда. Есть люди, которые себя очень неуютно чувствуют, если не поедят того, чего хочется. Это привычка. Вполне естественно питаться, а вот что есть — это уже вопрос, которым ты себя связал. Можно есть всё, но ничто не должно тобой обладать, как говорит апостол Павел.
«Чем больше привычек, тем больше связ и уз. Можно на всякую простую потребность навязать по нескольку привычек и быть таким образом связану по рукам и ногам» [2].
На одежду кучу привычек навязал, навязал кучу привычек на еду, навязал кучу привычек на сон (знаете, некоторые люди спят только в определенной кровати с определенной подушкой). Есть такое правило у спецназовцев и у людей, которые в экстремальных ситуациях живут, они говорят, что не бывает невкусной еды, ее бывает недостаточно — когда сильный голод. На самом деле, апостол не запрещает вкусно есть, он запрещает от этого зависеть. Он не запрещает красиво одеваться, но запрещает, чтобы от этого зависело внутреннее расположение духа. Он не запрещает хорошо спать, но запрещает, чтобы твое внутреннее состояние зависело от того, где ты спишь. Если ты хочешь спать, ты заснешь и на лавке, а когда ты навязал себе кучу привычек, то появляется ритуал, связанный со сном. Ритуал, связанный с едой, ритуал, связанный с одеждой. Чем больше таких ритуалов, тем больше ты будешь в порабощении. Апостол говорит: «А я не хочу, чтобы вы были в порабощении».
«Это то же, что, мечтая о свободе, — говорит Феофан Затворник, — быть в постыдном рабстве у чувственности своей. Это несравненно хуже рабства закона. Ибо “не коснися, ни вкуси, ниже осяжи”, всё имело добрые нравственные цели. Вот против этого и предостерегает апостол: пусть тебе будет всё леть [всё позволено]; но не вяжи себя ничем. Буди, как птица, свободно парящая в пространствах воздушных. Но это к тому же ведет, к чему приводит и ограничение пользою. Чтоб не связать себя чувственными привычками, надо отказывать себе в чувственных удовольствиях, допуская только существенно необходимые» [2].
Система, которая нам была установлена Церковью: посты, ограничения пищевые, — связана именно с тем, что нужно уметь держать себя в руках. На самом деле дисциплина помогает достигать свободы, как это ни парадоксально. Это реальное освобождение от внутреннего рабства.
И дальше апостол говорит: «Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое» (1 Кор. 6; 13).
Слово «уничтожит» означает «упразднит». Зачем нужна пища? Для утробы, чтобы переварилась. Зачем нужна утроба? Для пищи. Такой круг: я ем, чтобы переваривать, перевариваю, чтобы еще раз поесть. Но это будет не всегда.
Поэтому Феодорит говорит так: «Если хочешь пользоваться в этом (то есть в пище) свободою, то пользуйся, потому что для чрева созданы брашна. Но надлежит тебе знать, что этому будет конец, ибо за гробом излишни для людей брашна, и будущая жизнь не имеет ничего такого; в ней, по слову Господа, как“ ни женятся, ни посягают” (Мф. 22; 30), так и не едят и не пьют. Слово же: упразднит апостол употребил пророчественно» [2].
После Воскресения не будет нужды в пище, соответственно, желудок останется без работы, он не будет служить для переваривания пищи. Постоянное поддерживание работы нашего тела остановится после Конца мира, потому что наше воскрешенное тело уже не будет нуждаться в пище, а будет получать силу непосредственно от Бога. Бог будет для человека и пищей, и питием, Божественная жизнь будет непосредственно питать тело. Поэтому цепь, которая у нас связана с обычным вещественным миром, будет разорвана. Она разрывается в момент смерти, а после Воскресения не будет восстановлена, потому что будет другой способ существования наших тел, независимый от материального мира. Тогда, кстати говоря, мы хозяевами по-настоящему и станем, именно потому, что мы не будем зависеть от мира материи. Настоящий царь — это тот, кто не зависит от своих подданных.
Здесь святитель Феофан цитирует Фотия: «Смысл слов: брашна чреву и чрево брашном, будет такой: они друг друга возбуждают и раздражают и друг друга ищут. Аппетит чрева ищет яств, а яства, в свою очередь, возбуждают и раздражают аппетит. Но Бог по воскресении сделает их ненужными. Итак, не следует слишком много заботиться о том, что имеет быть упразднено (Фотий)». Если душа духовно укрепляет себя через пищу, то у нее будет большая проблема. «В будущем веке не будет ни пищи, ни чрева; надо потому позаботиться истребить в душе всякое чревоугодие и пристрастие к яствам чрез строгое воздержание, иначе душа, перешедши в иной век с этими пристрастиями и не находя там ничего удовлетворяющего их, будет томиться и сама в себе носить ад» [2].
Далее интересную мысль приводит святитель Феофан по блаженному Феодориту: «Пищи не будет, чрева не будет, следовательно — и подчревных побуждений, следовательно — и брачных союзов, следовательно — и семейных отношений, следовательно — ничего житейского. Весь строй жизни там будет иной. Если цель жизни настоящей есть приготовление к будущей, то как разумно поступают те, которые отрешаются от всех порядков здешней жизни, чтобы перейти в другую никакими связями не связанными!» [2]. Когда человек заранее готовится к будущему, приучает себя к будущей жизни — это чрезвычайно рационально!
Итак, «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела» (1 Кор. 6; 13).
Дальше апостол переходит к тому, что является следствием чревоугодия. Чревоугодие имеет дочернюю страсть, называемую пьянством, пьянство — это следствие чревоугодия, то есть решение своих вопросов при помощи алкоголя. Можно решать свои вопросы при помощи булочки, а можно при помощи алкоголя или наркотиков, или при помощи курения. Это один и тот же грех чревоугодия, который связывает человека. Из чревоугодия вытекает блуд. Человек привык себе во всем потакать и пытается свою данную Богом способность к размножению использовать просто для извлечения собственного удовольствия, без законного супружества и без рождения детей.
Поэтому говорит апостол: «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела» (1 Кор. 6; 13).
Что значит «тело не для блуда, но для Господа»? Очень просто. Господь, Он Господин и души, и тела. Это очень важно помнить. Не надо думать, что наша телесность враждебна Богу. Некоторые говорят, что все грехи от тела. А я скажу так: нет ни одного греха от тела, ни один грех из тела не рождается. Все грехи рождаются из души, которая порабощена телом, которая служит телу. Тело — это лишь то, чем соблазняет себя душа или чем душа себя губит. А в нормальном случае, чем душа помогает себе? Когда она творит добрые дела, тело — это инструмент, при помощи которого душа творит доброделание. Для этого тело и создано. Но, в случае греха, не тело виновник греха, а душа, которая порождает в себе грех, привязывая себя к телу. И мы — члены Тела Господня таинственным образом. Каким образом? Через Причастие. Плоть от плоти, кость от кости Господней. Недаром в молитве после Причастия мы просим, чтобы Господь вошел во всю утробу, во все члены нашего тела и чувства, просветил простую пятерицу — пять наших чувств: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Просим, чтобы Господь осветил их Своим Причастием. В Причастии мы действительно становимся со-телесниками Христа в буквальном, в физическом смысле этого слова. Именно поэтому тело наше не для блуда, а для Господа; блуд и Причастие несовместимы.
И наоборот: «Господь для тела».
То есть «Господь воплотился, чтобы входить в общение с нами, со всем нашим естеством, воспринятым от нас. И благоволит Он входить в такое общение таинственно, с душою Божеством и душою Своею, а с телом — Божеством и телом Своим. В сем отношении и Он благоволит телу нашему сообщиться, или быть и телу (…) Святой Златоуст говорит: “Тело создано не для того, чтобы ты жил невоздержно и прелюбодействовал, равно как и чрево не для того, чтобы ты предавался чревоугодию, но чтобы оно служило Христу, как Главе, и Он был Господь телу. Устыдимся же и устрашимся, что мы, удостоившись такой чести, соделавшись членами Его, главенствующего над нами, бесчестим себя такими пороками”. Феодорит пишет: “Апостол нередко называет Господа Главою нашею. Посему тело сопряжено с Ним, как с главою”» [2].
Здесь идет речь о том, что наше физическое тело связано с Главою — Христом. Интересная мысль на самом деле. Мы привыкли, что Господь — Глава Церкви, но здесь подчеркивается, что Он Глава и нашего физического тела. Потому что даже наша телесность связана с Его телесностью в прямом смысле этого слова. Господь воплотился от Девы Марии и Духа Святого, стал человеком, умер на кресте, воскрес из мертвых, вознесся на небеса, и это вознесшееся Тело Он преподает нам в Причастии. Так что мы соединены с Ним, и наше тело в нормальной ситуации руководимо, как головою, Христом. Как от головы импульсы идут по всему телу, так от Главы Христа импульсы идут даже по физическому телу в силу связанности нашего тела с Ним. Некоторые подобные вещи происходят даже между близкими людьми: когда люди друг друга любят, они вместе болеют, вместе радуются, у них даже на телесном уровне такое соприкосновение возникает. Мать чувствует, когда страдает или болеет ребенок. Эта связь между телами есть даже на нашем обычном уровне отношений. Тем более еще сильнее отношения между Христом и членами Церкви. Есть физическая связь между Главой — Христом — и Его христианами.
И дальше говорит апостол: «Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею» (1 Кор. 6; 14).
Господь Христос воскрешен силой Бога Отца, потому что сила Троицы общая: Отец, Сын и Дух Святой имеют одну силу, одно царство. Сила исходит от Отца, через Сына в Святом Духе подается всем. Поэтому и говорится в одном месте, что Христос воскресил себя: «Я воздвигну храм тела своего через три дня».
«Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк. 14; 58), в другом месте говорится, что Отец воскресил Христа, а в третьем месте говорится, что Дух Святой воскресил Христа. Потому что сила в Троице одна.
И вот Отец воскресил Христа, и нас Отец воскресит через силу Христа. В силу нашей связи с Христом наши тела будут тоже воскрешены вместе с Ним. Здесь надо помнить, что воскрешение христиан отличается от воскрешения не христиан. Все христиане будут воскрешены в силу того, что мы причащаемся. Наши тела будут воскрешены Божественной силой воскресившего Христа Бога Отца, через Тело Христа, излитой в наши тела. Где бы тела христиан ни были похоронены, они уже причастны этой силе через Причастие, и в момент воскресения они из смерти оживут. Господь их поднимет из могил, и тела приобретут способность летать. Помните, как встретят христиане Господа? На облаках небесных понесутся навстречу Христу. Как апостолы принеслись к Божией Матери на погребение в Иерусалим, так, навстречу Христу мы понесемся на облаках. Другие же люди тоже будут воскрешены силой Бога, но уже в силу того, что Он Творец всех людей. Они не полетят на облаках, их доставят ангелы. В этом и разница. Воскресение жизни и воскресение осуждения, о котором говорит Господь, двойное воскресение, оно будет одновременно, но оно будет сразу же проявляться радикальным различием христиан и не христиан.
И здесь Феофан говорит, цитируя Феодорита: «“Он воскрешен; воскресит и нас воскресивший Его Бог силою, Воскресшего”. Но вместе с тем, возбуждая помышление о светлости тела воскресшего Господа, он заставляет представить, в какой светлости воскреснет тело наше, и в этом уготовляет сильнейшее побуждение к беганию [избежанию] блудодеяния, омрачающего душу и тело. Представление светлости будущего тела у всех подвижников служило сильным побуждением к тому, чтобы сколько можно утончать его, и, особенно, не допускать похотных возбуждений. Когда кто из них благодатию Божиею сподоблялся того, что в нем погасала и замирала похоть, то о нем говорили, что он прежде всеобщего воскресения вкусил силы его. Некоторые из них при возбуждении благодатных движений, во время молитвы, иногда становились все светлыми; у иных просветлялось лицо, у иных руки, воздетые к небу» [2].
Но этот свет несовместим с блудом, говорит апостол Павел. Блуд очерняет человека. Чем более человек блудит, чем глубже он в этот грех погружается, тем он сильнее чернеет, тем дальше отходит эта светлость благодати Божией. Поэтому апостол и напоминает здесь о Воскресении. Свет Воскресения, который просветит наши тела, не совместим с тьмой блуда.
«Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?» (1 Кор. 6; 16). Апостол напоминает нам, что мы члены Тела Христова. Апостол говорит так не в переносном смысле. Мы в прямом смысле члены Тела Христа по Причастию.
«Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» (1 Кор. 6; 16).
Апостол задает риторический вопрос: можно ли отнимать члены у Христа, чтобы отдавать их блуднице? Да не будет! Здесь прямо говорится, что мы соединяемся со Христом, у нас с Христовым Телом есть некие таинственные глубокие связи. Как у солнца с планетами, так и у нас со Христом есть внутренние связи нашего тела, а не только духа. Но когда человек вступает в блуд, эти связи рвутся. Если угодно, планета улетает от солнца и соединяется с другим, черным солнцем. И дальше апостол объясняет, почему через блуд происходят такие вещи.
Возьмем Златоустово толкование: «Устранив его прежде сказанным, отлучив, предав сатане и напомнив о будущем дне, он теперь вразумляет: “разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?” (1 Кор. 6; 15) — беседуя с ними, как бы с благородными детьми. Выше он сказал: “тело для Господа” (1 Кор. 6; 13): теперь точнее объясняет это, как делает и в другом месте, когда говорит: “и вы — тело Христово, а порознь — члены” (1 Кор.12; 27). Такое сравнение он употребляет во многих местах, хотя не в одном и том же значении — иногда для выражения любви, а иногда для усиления страха: здесь же употребляет его для внушения страха и ужаса: “вземь ли убо уды Христовы, сотворю уды блудничии? Да не будет!” (1 Кор. 6; 15). Ничего не может быть страшнее этих слов». Каким образом происходит соединение с блудницей? «Далее показывает, как с блудником действительно это бывает: “или не знаете”, говорит, “что совокупляющийся [склеивающийся] с блудницею становится одно тело с нею”» (1 Кор. 6; 16). Откуда это известно? «Будут, — говорит, — два одна плоть» [1; Беседа 18].
Почему соединяющийся с блудницей становится с ней одним телом? Да по изначальной заповеди Божией: «будут двое одной плотью». Помните, это еще в раю было сказано? Сказано было о муже и жене. Почему эти слова касаются блудниц? А механизм один и тот же: сексуальная связь между мужчиной и женщиной делает из них единое целое. Эта связь может быть разрушена или грехом, или покаянием. Грехом — в случае брака, покаянием — в случае блуда. Но связь эта есть, и без покаяния она сохраняется в человеке и начинает его разрушать. Почему эта связь настолько жесткая? Потому что восходит к Господнему слову. Слово Господа остается законом для этого мира. Так что мужчина и женщина, занимаясь сексом, действительно становятся единым целым в прямом смысле этого слова. На самом деле известно, что когда муж с женой не живут вместе по плоти, тогда у них отношения расходятся в разные стороны, они становятся непохожими друг на друга, связь как бы ослабевает. Но эта связь остается, пока человек ее не разрушит. Это как закон, который дал Бог. Например, закон, что Земля всё притягивает к себе, закон всемирного тяготения. Закон дан Богом, но он может погубить, если человек, например, выпрыгнет из окна. Точно и то, что мужчина и женщина, занимающиеся сексом, становятся единым целым — это закон, данный Богом. Он правильно употребляется в браке и неправильно употребляется в блуде. Но закон один и тот же. Поэтому между мужчиной и женщиной появляются связи, они склеиваются, становятся единым целым. Именно поэтому, когда это соединение происходит вопреки воле Бога — в блуде или прелюбодеянии, — происходит отсечение человека от Христа.
«А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1 Кор. 6; 17). Здесь есть прямая параллель: есть подобное соединение с самим Господом. Господь соединяется с нами в единый дух. Наш дух общается с Духом Господа, и в результате мы с Ним склеиваемся, соединяемся в некое единство. Господь со своими людьми становится единым целым, причем личности разные, но сила Божия пропитывает человека так, что он соединен с Господом, становится богоподобным при помощи Господа. В результате получается, что человека раздирает надвое: в одну сторону его тянет блуд, а в другую сторону его тянет Господь. Такой начинается внутренний раздрай в человеке! Поэтому и называется «разврат», что человека, блудящего христианина разворачивает в разные стороны, разваливает, располосовывает. Если человек не борется с грехом блуда, не борется с похотью, не прекращает блудить, то он очень часто от Церкви отходит. Очень часто многие люди отпадают от Церкви тогда, когда они примиряются с блудом. Это прямой результат блуда. Человек не может сохранить единство с Господом, сохраняя единство с блудницей.
Феофан Затворник, толкуя это, говорит такие слова: «Христианское тело чисто и свято и сродно телу Христову, находясь в таинственном с ним сочетании. Блудная страсть, и тогда, как только зарождается и душу увлекает, делает уже тело мрачным и смрадным; когда же блуд совершается, — мрачность делается непроницаемою и смрадность неприступною. Но плотские этого не видят и не ощущают; это видят и ощущают люди духовные и ангелы. Есть много об этом сказаний. Если б снять с блудника грубую оболочку тела и оставить его таким, как он есть по душе, облеченной жизненною силою тела, то увиделась бы непроницаемо мрачная фигура человека, издающая невыносимый смрад. Между тем это же самое, столь мрачное и смрадное, было светло и благоуханно светлостию и благоуханием тела Христова, с которым состояло в живом соотношении. Будучи таким, оно было Господне, Им Себе усвоялось. Когда начинают склоняться на блужение, начинают мрачнеть и отторгаться от Господа. Само блужение совсем отторгает от Него, ибо мрачному и смрадному нельзя уже быть едино с Господом» [2].
Поэтому и говорит дальше апостол: «Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела» (1 Кор. 6; 18). От блуда нужно не уходить, а убегать от него! «Не сказал: воздерживайтесь от блудодеяния, но: бегайте, то есть тщательно старайтесь удаляться от этого порока», — говорит Златоуст.
Хотя все остальные грехи делаются при помощи тела, но они направлены как бы во вне, блуд же — это грех против самого тела, он оскверняет само тело. Заметьте, апостол не считает блуд грехом тела, а считает грехом против тела.
«Одни говорят: другие грехи хотя членами тела совершаются как орудиями, но самый грех вне тела есть, в блуде же самый грех в теле. Иные говорят: другие грехи одним каким членом совершаются, который и сквернят, а блуд все тело сквернит. Иные еще: потому в свое тело согрешает блудяй, что его истощает, часть его отторгает и бросает несмысленно». И дальше говорит Златоуст: «(…) от блуда всё тело становится нечистым; оно сквернится так, как бы упадало в грязный сосуд, наполненный нечистотами. Потому и у нас есть такой обычай, что после дел корыстолюбия и мщения никто не заботится омыться, но прямо возвращается домой, а после любодеяния идут омыться, как бы всецело сделавшись нечистыми: так совесть стыдится по преимуществу этого греха! Тяжесть — и тот, и другой грех, — и корыстолюбие, и любодеяние, — и тот, и другой ввергают в геенну; но, делая всё предусмотрительно, святой Павел показывает важность прелюбодеяния всем, чем только мог» [2].
И дальше апостол добавляет: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» (1 Кор. 6; 19—20).
Апостол говорит, что вы не только грешите против Христа, но вы грешите против Святого Духа, когда делаете блуд. Потому что ваши тела — храм Святого Духа. Миропомазанием Дух Святой входит в вас, миропомазание совершается на теле, и через это Дух Святой поселяется в теле, как в храме. Человек, который блудит, отгоняет от себя Святого Духа.
Как говорит царь Соломон: «В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем. Сол. 1; 4).
Именно поэтому такой человек согрешает против Духа Святого, Которого имеете вы от Бога. При этом мы не имеем права распоряжаться своим телом. Некоторые говорят: «Мое тело, что хочу, то и делаю», — но апостол говорит: «Вы не свои, разве вы забыли? Вас Господь купил ценою своей крови. Поэтому вы не имеете права говорить: что хочу со своим телом, то и делаю. Не смейте так поступать, вы куплены дорогою ценой».
Поэтому и говорит Феофан: «Как рабы господам, так вы должны во всем быть покорны купившему вас Владыке и из воли Его не выступать. Но Ему не угодно, чтоб вы любодейничали и телом своим помыкали, как вздумается. Оно Его, как и душа ваша. Святой Златоуст говорит: “Несте свои. Это не только служит к обличению, но и побуждает к добродетели. Как, говорит, можешь ты делать, что хочешь? Ты не властен над собою. Выражаясь: несте свои, — он не отнимает свободы, но отклоняет от порока и показывает попечение о нас Господа. Он хочет утвердить нас, чтобы мы не грешили и не следовали порочным похотям души. У нас много бывает порочных пожеланий, но мы должны воздерживаться, потому что мы не свои, а куплены ценою. Он напоминает о величии благодеяния и образе нашего спасения, показывая, что мы искуплены тогда, когда были чуждыми Ему, и не просто, но ценою”. Очевидно, ценою крови Единородного Сына Божия. “За вас излита Владычняя кровь; под Ним и состоите, и должны жить по Его законам” (Феодорит). “Так дорого искуплены вы из области сатаны; не бросайтесь же опять в нее чрез любодеяние” (Экумений)» [2].
И завершает апостол словами: «Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» (1 Кор. 6; 20).
Надо не только тело сохранять от блуда, нужно, чтобы оно служило, прославляло Бога. И душа прославляла Бога, и тело прославляло Бога, потому что оно суть Божие!