Русское Православие особенно близко индонезийцам

В декабре 2010 года Москву посетил иеромонах Иоасаф (Тандибиланг), настоятель Свято-Владимирского прихода в Джакарте (Индонезия)

В декабре 2010 года Москву посетил иеромонах Иоасаф (Тандибиланг), настоятель Свято-Владимирского прихода в Джакарте (Индонезия). Православное миссионерское общество имени прп. Серапиона Кожеозерского устроило встречу с отцом Иоасафом, в которой приняли участие многие православные миссионеры Москвы. Ниже предлагаются ответы отца Иоасафа на предложенные во время встречи вопросы.

Батюшка, расскажите, как вы пришли в Православие?

Мой папа мусульманин, а мама исповедовала то, что у нас называется «сельской религией», – это древнее индонезийское языческое верование. Но это верование не входит в число пяти официально признанных религий. Так что когда они женились, и она должна была в документах указать свою религию, то написала «протестантизм», но она никогда не знала, что такое христианство. И я не знал, пока не вырос. Когда я родился, меня назвали Измаил. Я рос как мусульманин, читал Коран, совершал салят (молитвы), всё как папа. И до двадцати лет я был мусульманином, а потом приехал в Джакарту, где встретился с протестантами, и заинтересовался христианством, стал задаваться вопросами.

 

 

И вскоре тоже стал протестантом. Так произошло потому, что я очень серьёзно относился к религии и был в поиске. Но и у протестантов я видел сомнительные вещи – их молитвы под гитару, пляски и прочее. Я спрашивал себя: правильно ли это – служить Богу, как на дискотеке или в баре? И вот я услышал, что в Индонезии появилась новая религия, где служат по-другому, чинно совершают молитвы, женщины ходят с покрытыми головами и так далее, и я спросил: что это за религия? И мне сказали: это Православие. А в 1996 году я встретился с отцом Даниилом (Баянторо), который тогда был в греческой Церкви, и задал ему много-много вопросов, и он на все их ответил. И я подумал, что Православие – это истинная религия. И однажды отец Даниил сказал на собрании: мы будем делать катехизацию, кто хочет пройти её, пусть записывается. И я сказал: «Я тоже хочу». Я проходил катехизацию три месяца каждый день, кроме воскресенья.

После того, как я стал православным, три года учился у отца Даниила, был рядом с ним: куда он, туда и я. У меня не получалось поехать на обучение в семинарию, потому что к тому времени греки уже обучили нескольких индонезийских священников, и они, видимо, не хотели или не имели больше такой возможности. Я просил митрополита Гонконгского Никиту, но тот не дал никакого ответа. А потом случилось так, что отец Даниил в Голландии встретился с владыкой Иоанном Белгородским и сказал ему обо мне, что есть православный человек, который очень хочет учиться, и владыка сказал: «Пусть приезжает к нам, в нашу семинарию». Владыка дал средства и на билет, и на прочее. Так, в 2000 году я приехал в Россию и начал учиться в Белгородской семинарии. В 2003 году меня рукоположили в священный сан, и я вернулся домой. А в семинарии продолжал обучение заочно, приезжая на сессии каждый год. Закончил семинарию в 2007 году. Такова моя история.

А как родители отнеслись к вашему выбору?

Когда я стал православным, моя мама спросила: «Почему так изменилась твоя жизнь?». Раньше я жил плохо, ходил каждую субботу на дискотеки и прочее, а когда я стал православным, моя жизнь изменилась, и мама спросила: «Как называется религия, которую ты принял?» Я ответил: «Это Православие». Но мама не сразу приняла его. Только когда я уже стал священником и вернулся, мы много говорили, она была на службах и, наконец, сказала: «Я тоже хочу креститься, потому что это правильная религия, если мы с Богом, то не надо Его бояться».

 

А отец пока мусульманин. Ему трудно обратиться, потому что он хаджи, то есть уважаемый мусульманин, который совершал хадж в Мекку. Когда я крестился, папа долго относился ко мне нехорошо, но сейчас уже начинает относиться лучше. Он тоже понемногу начинает узнавать о Православии. И вот откуда я это знаю: когда я говорю с мамой о вере, я говорю громко, и папа, сидя в другой комнате, слушает, ничего не говорит и не делает в это время. И я уже заметил, что когда мы говорим о чём-то другом, то он тоже что-то делает или разговаривает, а когда говорим о вере, то он затихает. Слушает. И я специально говорю помедленнее и погромче, чтобы он всё смог расслышать. Но ему трудно измениться. Вся его семья, бабушка, дядя – все мусульмане.

Насколько свободно можно проповедовать христианство в мусульманской Индонезии?

Проповедь в Индонезии не запрещена, этим можно заниматься свободно, но нужно это делать правильно. В Индонезии много религий. Кроме мусульман есть индусы, буддисты, католики и протестанты. Это те, что признаны государством как отдельные религии. Я верю, что когда православных будет много, то и православие получит официальное признание. Итак, если Вы пойдёте к католикам, протестантам или мусульманам и станете им проповедовать, то будут проблемы. Но если они сами к нам обращаются, спрашивают, приходят, то тогда здесь никаких проблем нет. И когда друзья, коллеги или соседи православных христиан видят, как они молятся, как они живут, то начинают задавать вопросы, и православные дают им мой телефон. И они звонят мне, мы договариваемся о встрече, я собираю нескольких таких интересующихся сразу и рассказываю им о Православии. Вот так мы проповедуем. Одни вопросы задают мусульмане или протестанты, другие вопросы задают буддисты или индусы. Поэтому миссионеру нужно знать все религии, которые у нас есть. Вот через такие встречи мы осуществляем миссию в Индонезии. И люди обращаются, проходят оглашение, принимают крещение. Среди моих прихожан есть и несколько семей, обратившихся из ислама.

Если мусульманин примет христианство, то ему угрожает за это смерть или тюремное заключение?

Нет. Традиции индонезийских мусульман отличаются от арабского ислама. Конечно, к обращению относятся негативно, но всё ограничивается тем, что родители крестившихся говорят: «Раз мой сын принял христианство, то я буду читать о нём заупокойную молитву». И они молятся о нем, как если бы он умер. Только так. А у арабов по-другому, они могут убить за это. В Индонезии не очень строгое отношение к исламским традициям. Однако критика Мухаммеда и Корана запрещена, и к этому они  очень чувствительны.

 

 

 

А как Вы тогда говорите с мусульманами?

Ну, например, в беседе мусульмане часто могут сказать: «Иисус Христос как Мухаммед». Но я говорю им: «Нет, это не так. Иисус Христос есть Слово Бога, а Мухаммед для вас не слово Бога. Слово Бога для вас — Коран. А Мухаммед просто передатчик, через которого слово Бога пришло в мир. Так что если искать параллели Христу в исламе, то это будет не Мухаммед, а Коран». Но у мусульман Слово Бога, как они думают, стало книгой, а мы говорим, что Слово Бога стало живым человеком. А для Мухаммеда параллель в Христианстве не Христос, а скорее Богородица, через которую Слово Бога пришло в мир. Вот так разговаривать возможно. Мусульмане часто также говорят: «Христиане верят неправильно». Я спрашиваю: «Почему же?» Они отвечают: «Потому что у вас Библия переведена на много языков и часто при переводе изменяется». Я говорю им: «Это ничего страшного, что происходят некоторые изменения при переводе, потому что Слово Бога – это не просто книга, это Иисус Христос.

 

А Он не изменяется. Изменяются обстоятельства нашей жизни, и это учитывают переводы, но жизнь Иисуса Христа не изменяется, и она неизменно представлена во всех переводах, везде одинаково говорится о том, что Он делал, для чего пришёл в мир. И мы все знаем это благодаря тому, что имеем Евангелие на родном языке. А у тебя арабский Коран не изменяется, как и любая непонятная запись, сделанная на магнитофоне. Разве это правильно?». Часто мусульмане также говорят: «Коран – это продолжение всех религий». Я спрашиваю: «Почему же?». Они отвечают: «Потому что в Коране объясняется детально то, что не раскрыто и не понятно в Евангелии». Я говорю им: «Давай посмотрим, – открываем суру «Мариам», и видим, что там не говорится ни как Иисус родился, ни где родился, ни где архангел говорил Деве Марии, а в Евангелии обо всём этом сказано.

 

Итак, Евангелие полно, а Коран неполон». Вот так мы говорим, но только когда они сами начинают спрашивать. Когда они говорят «христианство ошибочно», я говорю им: «Иди сюда, давай поговорим о том, чего ты не знаешь о христианстве». Они говорят: «Вы считаете Иисуса Христа Богом, но Бог только один». Я отвечаю: «Правильно, мы, христиане, тоже верим, что Бог один, никогда христиане не думают, что есть три бога. Бог один, но мы знаем, что Бог живой, и у Него есть Слово и Дух. Бог «обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1Тим. 6:16), поэтому Слово Его пришло к нам и стало человеком, чтобы через Христа мы могли познать, как Бог любит мир. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16)».

Мы слышали, что в Индонезии были нападения мусульман на христиан, теракты, убийства.

Да, так было, но в последние четыре года этого становится меньше. Однако начинается вражда между мусульманами разных течений. Мусульмане враждуют против последователей течения «Ахмадия», которое прибыло из Индии, потому что они признают Ахмада Гуляма как нового пророка, а обычные мусульмане считают, что после Мухаммеда пророков быть не может. И они теперь начинают убивать друг друга.

Расскажите, пожалуйста, как проходит ваше священническое служение?

Когда мы начинали, то каждое воскресенье я брал всё необходимое для службы с собой, и мы шли в какой-нибудь дом, где было большое помещение, там всё раскладывали и начинали служить. И так, в принципе, продолжается до сего дня. Но сейчас немного лучше, потому что мы арендуем дом для богослужений. Но после службы надо всё-всё убирать, потому что туда заходят другие люди, в том числе дети. В шесть утра в воскресенье я уже начинаю готовить комнату к службе, устраиваю алтарь и всё прочее. А в семь начинают приходить верующие. Служу в Джакарте и в Суравае. В обоих местах – приход во имя святого Владимира. Всего у нас более семидесяти прихожан, но на службы приходит немного, поскольку у нас нет храма, и мы молимся в доме, так что большие собрания могут привлекать излишнее внимание соседей. Проблема в том, что согласно индонезийским законам нельзя устраивать богослужения на квартирах или в домах, только в специальных религиозных зданиях, в храмах. У нас уже есть в Джакарте земля для постройки храма, но, к сожалению, нет денег на строительство храма.

А легко ли вообще построить христианский храм в Индонезии?

Конечно, получить разрешение на строительство храма – дело не простое и не быстрое. Нужно сделать так: сначала построить небольшое простое здание, где нужно начать молиться. И тогда соседи будут смотреть, станут привыкать к нам, увидят, что мы им не мешаем, не шумим, не доставляем неудобств. И когда они привыкнут, мы подпишем у них согласие на строительство собственно храма, потому что по закону требуется согласие соседей. Все христиане в Индонезии делают именно так. А если сразу пытаться построить, то многие будут против. Ещё есть закон, что если где-то стоит мечеть, то в радиусе пятисот метров от неё не должно строиться храмов других религий. В том числе и поэтому нужно скорее начинать процесс строительства храма на нашей земле в Джакарте, – сейчас рядом пока нет мечети. Если уже будет помещение, где регулярно будут проводиться богослужения, а потом рядом построят мечеть, то это нормально, сложностей не будет, но если они построят рядом с нашей землёй мечеть до того, как мы начнём строительство, то после этого мы уже там не сможем построить храм.

Я убеждён, что если у нас будет храм в Джакарте, то число православных очень быстро вырастет. Потому что индонезийцы очень интересуются именно русским Православием. Им оно ближе, чем греческое. Наша самая большая проблема в том, что нет храма. Даже, пожалуй, это единственная проблема. Я уже очень многих людей учил православию, и лично, и через интернет, и они говорят: «Где проходят службы, батюшка?» Я отвечаю: «Пока что дома, но потом будет храм», и они говорят: «Хорошо, мы подождём».

 

Потому что они боятся, что придут на нелегальную молитвенную встречу, а потом туда ворвутся мусульмане. Конечно, постройка храма – дело очень затратное. Нужно много денег. Но я думаю, самое главное – построить хотя бы фундамент. И если будет фундамент, то я скажу моим друзьям: «Помогите мне: не деньгами, но камнем, цементом или ещё как-то», – и они станут помогать, когда увидят, что дело пошло. Главное начать. И они охотнее будут помогать именно так. Потому что в Индонезии уже нередко было, что протестантские пасторы начинали собирать деньги на строительство церквей, а потом никаких церквей построено не было.

Источник: Богослов.RU