«Я верю в будущее православия в Индонезии». Беседа с архимандритом Даниилом (Бьянторо)

• Главная
• Православная миссия
• - о. Иоасаф Тандибиланг
• «Я верю в будущее православия в Индонезии». Беседа с архимандритом Даниилом (Бьянторо)

В Индонезии живет более 250 миллионов человек. И только около 2000 из них – православные христиане. Казалось бы, капля в море. Но и море начинается с капли, и потому глава православной миссии в Индонезии, уверен: у Православия в этой стране громадный потенциал

В Индонезии живет более 250 миллионов человек – больше, чем в России, примерно на 100 миллионов. И только около 2000 из них – православные христиане. Казалось бы, капля в море. Но и море начинается с капли, и потому архимандрит Даниил (Бьянторо), глава православной миссии в Индонезии, уверен: у Православия в этой стране громадный потенциал. Недавно отец Даниил приезжал в Москву. Мы воспользовались случаем для беседы с батюшкой.

– Отец Даниил, вы не первый раз приезжаете в Россию. Какова цель нынешнего посещения нашей страны?
– Я был приглашен на торжества по случаю 25-летия канонизации святого праведного Иоанна Кронштадтского. Но была и другая цель у моей поездки: я предполагал обсудить вопросы миссии в Индонезии с иерархами Русской Церкви. Надеялся встретиться с Патриархом – к сожалению, это не удалось. Но мне посчастливилось побеседовать с митрополитом Волоколамским Иларионом и архиепископом Егорьевским Марком. Я получил большое удовлетворение от разговора с ними. И эти встречи – чудо Божие, ведь я даже не мог и подумать об этом.

В прошлом году в Индонезию приезжали паломники из России – пытались найти сведения или следы пребывания в нашей стране апостола Матфея. Они знали о наших храмах, и вместе с ними мы посетили некоторые из них, были на острове Суматра, в деревне Барус. По Промыслу Божию теперь мы встретились в Петербурге, а затем я смог приехать и в Москву, о чем давно молился. И всё это тоже чудесно для меня.

– Расскажите, пожалуйста, немного об Индонезии, о том, что отличает эту страну.

– Индонезия – страна, в которой Господь допустил существование множества культур, ибо она населена представителями различных национальностей и народов. Эти культуры не сплавились в нечто единое целое. Даже по языку это заметно: жители Индонезии говорят на почти 700 различных языках и диалектах. И все они коренные индонезийцы, хотя этнически относятся не просто к разным народам и народностям, но даже к разным расам: здесь живут люди с различным цветом кожи, есть даже негры.

Это страна островов: их более 17 000. Пять из них основных: Суматра, Ява, Калимантан (Борнэо), Сулавеси, Новая Гвинея. А самый известный – остров Бали.

Предки индонезийцев переселились на острова около 5000 лет назад из Индокитая. Чернокожие, возможно, пришли из Африки через Мадагаскар. В те далекие времена люди много воевали между собой, они были язычниками, верили в духов. В государствах, которые появились здесь в начале I века, исповедовался индуизм и буддизм. Территория буддистского царства Шривиджая, основанного в VII веке, простиралась на несколько островов. А наиболее могущественным государством на этих землях была возникшая в XIII веке империя Маджапахит. Я потомок жителей этого государства.

Ислам пришел сюда в XV веке, вытеснив индуизм. И сейчас Индонезия – крупнейшее мусульманское государство мира.

Европейцы появились на островах в начале XVI века – это были португальцы. Позже тут обосновались голландцы, правда, они не смогли колонизировать всю страну, но отдельными ее областями управляли 350 лет.

В октябре 1928 года образованные молодые индонезийцы на своем съезде решили, что стране нужен единый язык. Таким языком стал малайский (сейчас он называется индонезийским), этот язык был принят как государственный для всей Индонезии. Единый язык – следовательно, и страна единая. Молодые люди сражались с голландцами, и 17 августа 1945 года была провозглашена независимость Индонезии. Первым ее президентом стал Сукарно. Но в 1965 году индонезийские коммунисты подняли восстание, в противостоянии с исламистами погибло больше 2000 человек. Ужасная трагедия! Президент был отправлен в отставку, и его генерал Сухарто стал главой страны – по сути диктатором. Он стоял у власти 32 года: в 1998 года был свергнут в результате студенческих волнений. Годы его правления – это и время страшных притеснений китайцев, с незапамятных времен живущих в Индонезии.

После отстранения Сухарто в стране прошли выборы, которые с тех пор проводятся регулярно. Сейчас у нас уже шестой президент, и Индонезия теперь – республика, в нашей стране демократия.
– А как здесь распространялось слово Божие?

– У христианства в Индонезии древние корни. По документам, уже в VII веке, до того, как ислам пришел сюда, здесь были сирийские христианские общины. Может быть, это были несториане или даже монофизиты – мы точно не знаем. И только в XI веке сюда прибыл представитель папы Римского – священник, который посещал Пекин, заехал в Индонезию и встретился с христианами-индонезийцами. Возможно, это были потомки тех древних христиан. И согласно индонезийским документам, этот священник подал им Святое Причастие. Помимо этих сведений, других документально подтвержденных известий нет.

Католичество и протестантство пришли с португальцами и голландцами в XVI веке. Когда страной управляли еще голландцы, здесь появились и христиане Армянской церкви. Пришли и русские – с владыкой Иоанном Шанхайским, это были беженцы, нашедшие приют на Филиппинах, некоторые из них перебрались в Индонезию. В то время у нас было уже две церкви: один храм – во имя Иоанна Крестителя в Джакарте, второй – в городе Бандунге. Но в 1965 году эти люди уехали из Индонезии, и не осталось в стране православных христиан.

Православие вернулось в Индонезию с началом нашей миссии. И теперь, мы надеемся, оно останется здесь, врастет в эту землю, потому что мы, я и другие священники, – сыны этой земли.

– Каково сегодня положение православных в Индонезии? О чем особенно приходится вам заботиться?

– Православие в Индонезии пока еще слабо, и мы нуждаемся в поддержке, а она не всегда есть. Чтобы миссия продолжалась, каждому из нас приходится много работать. Есть большая нужда и в деньгах. Время от времени я езжу в Америку для сбора средств, чтобы было на что содержать священников, но этого недостаточно. Я преподаю в университетах, провожу семинары – не только в православных приходах, но в протестантских и католических тоже – и нам иногда неправославные друзья помогают.

Еще одна сложность в том, что мы вынуждены покупать землю под наши храмы.

К счастью, я не женат, а то жена очень бы сердилась на меня за то, что у меня ничего нет. Слава Богу, у меня есть возможность помогать другим.

В течение двух лет мы получали помощь от Московского Патриархата, и она продолжается. Не все священники могут рассчитывать на вспомоществование из этих средств: они делятся между теми, у которых нет вообще никаких доходов, так как священникам запрещено работать. Но, несмотря на все эти сложности, Церковь растет! Я продолжаю ездить с семинарами и лекциями по Индонезии, чтобы как можно больше моих соотечественников смогло открыть для себя Православие. Увеличилась и необходимость в строительстве новых церквей.

Однако я достиг некоего предела, рубежа и уже не могу всем заниматься сам. К сожалению, я старею, и тело мое не в состоянии поспевать за духом. Духом я еще так молод! Но тело, увы, не может притворяться. И самое большое мое желание – построить в Индонезии монастырь. Скоро я по немощи не смогу вести активную проповедь, и мне хотелось бы подвизаться в монашестве. С теми накоплениями, что у меня есть, можно купить участок земли в 2000 м2. Но на строительство пока средств нет. Поэтому я обращаюсь ко всем, кто заинтересуется этим проектом, помочь нам. И если найдется спонсор, благотворитель, то мы даже готовы назвать монастырь по его пожеланию.

Вторая моя мечта – о семинарии в Индонезии, чтобы молодые люди получали православное образование в рамках своей культуры и в пределах своей страны. Я чувствую сильный призыв Божий к этому делу и надеюсь, Господь продлит мои дни, чтобы я мог потрудиться на этом поприще. Также надеюсь собрать больше молодых людей и направить их на учебу в семинарии, в том числе и в России, чтобы было кому заменить меня или отца Алексия, когда придет наше время.

Еще одна забота – о самой первой индонезийской церкви в городе Соло (в провинции Центральная Ява). Земля для этого храма сначала арендовалась, а потом была куплена, и в 1996 году мы построили эту церковь. Мало-помалу мы смогли выкупить землю и вокруг храма. Поскольку тут проживают только мусульмане, нам удалось сделать это не сразу. Осталось купить четыре участка земли, и тогда храм будет свободен от мусульманского соседства. Мы планируем возвести стены вокруг и так обозначить территорию первой индонезийской церкви. И когда я умру, люди будут помнить и знать: Православие начиналось здесь.
– Много ли православных в Индонезии?

– Немного – всего около 2000 человек. Они рассеяны по территории всей страны. У нас около 30 церквей и общин, и их число продолжает расти.

– Не чинит ли государство препятствий православным христианам, ведь Индонезия – мусульманская страна?

– В Индонезии религиозная община может существовать только если она зарегистрирована. У нас официально разрешено исповедание шести религий: ислама, католичества, протестантизма, индуизма, буддизма и конфуцианства. И поскольку мы не протестанты и не римо-католики, у нас были трудности с регистрацией. Меня, как мячик, отпихивали из одной инстанции в другую, но с Божией помощью, чудесным образом государство согласилось принять нас, и нас присоединили к протестантскому подразделению – даже название этого подразделения поменяли: это теперь не «протестантский отдел», а «христианский». Так что наше присутствие уже изменило в какой-то степени и законодательство страны.

– Поддерживаете ли вы какие-то контакты с другими христианскими деноминациями?

– У нас хорошие отношения с лидерами других христианских деноминаций. Мы представляем меньшинство в меньшинстве, и потому не можем изолироваться ото всех: мы вынуждены очень часто сотрудничать с протестантами. Естественно, во всем, что касается веры, мы бескомпромиссны, и на всех встречах я всегда в подряснике и с крестом, чтобы понимали, кто я, что я не из числа протестантов.
– А как складываются отношения с простыми индонезийцами-мусульманами?

– В основной своей массе индонезийцы веротерпимы, так как индуистское и буддистское прошлое влияет на их мировоззрение. Но, к сожалению, из Саудовской Аравии проникает ваххабитский ислам, и это создает проблемы для христиан. Очень часто ваххабиты разрушают и закрывают церкви. В некоторых районах они даже убивают христиан. С этим у нас сложности. Но, несмотря ни на что, я стараюсь сохранять дружелюбные отношения с мусульманами. Особенно с теми, которые считают себя современными и цивилизованными. Время от времени у нас даже проводятся межрелигиозные собрания, мы обсуждаем вместе проблемы, которые стоят перед индонезийским обществом. Но всё чаще и чаще я стал ощущать, что дружелюбие так и остается только декларацией на бумаге. Во всевозможных заявлениях мы толерантны друг к другу, но в реальности наши церкви горят. Так что не всегда понятно, можно ли доверять тому или иному лицу, тому или иному проявлению ислама.

Есть и такие сложности: существует закон, по которому, если христиане хотят построить церковь, община должна насчитывать более 90 человек, проживающих в этом районе. При этом надо получить 60 подписей от соседей-мусульман. А ведь даже две подписи получить – это огромная удача. А 60 – практически невозможно. Потому-то мы и стараемся получить разрешение различными иными путями. Один из таких путей – через дипломатические каналы, хотя, бывает, и это не удается. Но Господь не оставляет, верю, и с Божией помощью у нас всё наладится.

А недавно меня приглашали в медресе весьма радикального направления – где учат тех, кто хочет, чтобы наша страна стала фундаменталистским исламским государством. Я очень удивился этому приглашению, потому что меня позвали прочесть им лекцию о Святой Троице. Я использовал источники на иврите, арабском и греческом; слава Богу, я владею этими тремя языками; и разумеется, я отталкивался от исламского учения для объяснения. Вероятно, я был единственным в Индонезии клириком, который получил возможность говорить о Святой Троице в школе радикального ислама. Меня сопровождало 45 протестантов. Мы приехали на автобусе, ведь им было очень интересно это всё, к тому же они хотели защитить и поддержать меня. Вот плоды дружбы с протестантами! К моему огромному удивлению, когда я закончил свою лекцию, около 200 мулл устроили мне горячую продолжительную овацию, потом все подходили и пожимали мне руку, благодарили за то, что я так объяснил учение о Святой Троице, что они смогли его понять. Они сказали: пришел представитель другой религии, и мы не почувствовали, что он чужой; он верит в Единого Бога, а не в трех богов.
Как я сосуществую с мусульманами? Я не устраиваю конфронтаций, но стараюсь поддерживать хорошие отношения.

– Расскажите, пожалуйста, о том, какова литургическая жизнь на приходах.

– Обычно прихожане очень разные. Единицы из них богаты, некоторые образованны. Большинство бедны. В прошлом, когда мы начинали свою миссию в Соло, мы служили Литургию каждое утро. Но это оказалось, к сожалению, неудобным с практической точки зрения, потому что люди должны работать, общественный транспорт ужасен, а машины есть мало у кого, так что добраться до храма – целая проблема. Постоянно вести литургическую жизнь оказалось невозможно. И сейчас мы служим всенощную в субботу и воскресную Литургию. Исповедуем и на всенощной, и перед Литургией.

У нас весьма длинные и пространные проповеди, поскольку люди очень нуждаются в просвещении. Я уверен, что знать Библию просто необходимо прихожанам, и я много занимаюсь изучением библеистики и догматики. Я очень хочу, чтобы мои люди были богословски и библейски образованы. Индонезийцы очень суеверны. И я боюсь, что если не будет библейского фундамента, очень многие богослужебные моменты не будут ими верно поняты. Я прошу их приносить Библию в храм, поскольку, когда я проповедую, я беру цитаты из Библии, и я прошу людей открывать Библию и самим читать те стихи, которые звучат на проповеди. Я разрешаю задавать вопросы во время проповеди. Таким образом наше общение становится более живым.

У нас нет хоров, поют прихожане – такое вот литургическое пение, в котором участие принимают все.

Сейчас у нас 15 священников. Было 19, но четверо отошли ко Господу: двое были весьма преклонных лет, и пришло их время, один скончался после болезни, а четвертого – отца Григория – убили.

– Как часто члены Индонезийской Церкви исповедуются и причащаются? Как соблюдаются ими посты?

– Мы придерживаемся практики исповеди перед каждым причастием. Но, конечно, есть и послабления, если кто-то чувствует себя плохо.

О посте: пищевые традиции индонезийцев очень сильно отличается от европейских. Сыр и молочные продукты вообще не входят в их рацион. Деревенские жители весьма редко едят мясо. Оливковое масло не используется вообще. В России и Америке пост имеет другой смысл. А у нас, можно сказать, постятся постоянно. К счастью, я был на горе Афон и видел, что некоторые монахи не едят перед 9-м часом или перед вечерней, и такая практика меня вдохновила. И я говорю моим людям, чтобы они чувствовали себя постящимися, чтобы не ели перед вечерней или ели по часам, имели воздержание. Пусть придет чувство поста. Конечно, соблюдаются среда и пятница.

– С каким еще проблемами православному священству и мирянам Индонезии сегодня приходится сталкиваться?

– Основная проблема – финансовая.

Другая проблема – потеря людей. Привести людей в Церковь – трудно, потерять их – очень легко. В нашей Церкви не так много молодых мужчин, и молодым женщинам, желающим создать семью, сложно выйти замуж за единоверца. Им приходится искать будущих супругов вне Церкви: или христиан других деноминаций, или вообще из других религий. К сожалению, из-за этого мы теряем некоторых людей.

Иногда теряем людей и по причинам экономического характера: православные не всегда могут получить работу. Бывает, что неэтично ведут свою проповедь протестанты, пытаясь уловить людей за деньги. Некоторые протестантские церкви, например пятидесятники, предлагают оплатить обучение детей, но при условии, что вместе с детьми к ним переходят все члены этой семьи. И одна семья покинула нас, соблазнившись. Мы очень переживали за них. Активизировались и мусульмане. Так что обращать и воспитывать – очень сложно, а потерять, как видите, – очень легко.

– А есть ли святые в Индонезии? Есть ли у вас праведные православные христиане, которых после смерти почитают?

– Официально прославленных святых у нас нет. Но трагически погибший отец Григорий Момонган, я считаю, принял смерть мученическую: из-за своего священнического служения. Никто не знает, кто его сбил. Но у него при этом был похищен телефон, и когда я позвонил на его номер, то ответила женщина-мусульманка словами: «Ас-саляму алейкум».

– Что, по вашему мнению, самое главное в духовной жизни?

– Для меня это учение Священного Писания и реальное знание Писания, внимание к Писанию. Конечно, молитва и пост. И разумеется, Святое Причастие.

– Каким вы видите развитие Православия в Индонезии в будущем? Поделитесь, пожалуйста, своими планами.

– Я верю, что Православие имеет громадный потенциал, особенно в Индонезии. Если будет достаточно информации о нем. Я считаю, что должно быть больше книг на индонезийском языке. Мною написано несколько книг, что-то уже напечатано. Но поскольку у нас недостаточно финансов, большая часть книг и статей хранится в моем компьютере в виде файлов. Разумеется, мы обучаем наших людей Православию. Так, чтобы им было понятно. Мы знакомим с византийским Православием или с русским Православием, но в будущем мне хотелось бы, чтобы Православие стало индонезийским. Мы хотели бы стать такими же православными, как и русские, но со своим колоритом, не потеряв своей идентичности, оставшись теми, кто мы есть.

– Что необходимо для развития проповеди Православия в Индонезии?

– Прежде всего, образование, доступность книг, веб-сайт. Потому что если христиане не образованы, это приводит к примитивному восприятию Православия через народные суеверия, которых в индонезийском обществе очень много. А индонезийцы очень религиозны.

Конечно, если в будущем Церковь будет расти, у нас возникнет необходимость в епископе. Но индонезийский закон запрещает становиться главой религиозной общины тому, кто не является коренным индонезийцем. По этой причине мы называем Церковь не греческой или русской, а индонезийской. Хотя мы и находимся под омофором Русской Церкви.

С архимандритом Даниилом (Бьянторо)
беседовал Дмитрий Дегтярев

24 июня 2015 г.
Источник: Православие.RU