Свобода совести на весах недобросовестности

Книга, вышедшая в издательстве “Олимп” (Москва, 1998 г.), посвящена весьма знакомой мне, к сожалению, теме – длившемуся больше года судебному процессу якунинского Комитета и нескольких сект против меня и Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата. Секты и их защитники процесс с треском проиграли, а книга их незадачливого адвоката – это пресловутое махание кулаками после развязанной ими же самими драки. Хрупкая женщина-адвокат не скупится на оскорбительные эпитеты по отношению ко всем, кто не разделяет ее позицию: к Хорошевскому суду, Русской Православной Церкви, Правительству и Президенту РФ, Думе, депутатским фракциям, видным зарубежным ученым и богословам, лишившимся детей родителям, ну и, конечно, вашему покорному слуге. Может быть, в связи с этим опасающаяся судебного иска за оскорбление адвокат не отважилась допустить открытую продажу книги: несмотря на указанный трехтысячный тираж, труд Крыловой не был замечен ни в одном общедоступном книжном магазине, киоске или ларьке.

Основная часть чрезвычайно многословной книги является “расширенной и дополненной” версией и без того пространной кассационной жалобы адвоката Крыловой, направленной ею в Московской городской суд. Мы представили в суд обоснованные ответы и возражения на эту жалобу, в которых указывали на серьезные передергивания фактов, в частности на подмену одного упоминавшегося нами (в качестве доказательства) процесса другим, на подмену адресатов ряда документов, на искажения хода и последовательности процесса в Хорошевском суде, на игнорирование реального содержания многих документов, искажение свидетельских показаний и т. д.

Тем не менее ни одно из высказанных нами возражений в книге учтено не было; они просто не упомянуты автором. Это наводит на мысль, что мы имеем дело не с профессиональными недочетами адвоката Крыловой, а с сознательным искажением действительности. Впрочем, именно так Хаббард завещал вести себя сайентологам, а г-жа Крылова является членом руководящей структуры одной из сайентологических организаций.

Зачастую автор противоречит сама себе. Например, она развивает теорию, что процесс был инспирирован органами власти, которым до зарезу нужно было в преддверии принятия нового Закона о свободе совести обзавестись антисектантским судебным решением. При этом Крылова все же признает, что дело было развязано якунинским Комитетом с подачи сект. Выход из этого противоречия только один: по всей видимости, Якунин и Левинсон являются глубоко законспирированными агентами властных структур, засланными в правозащитное движение…

На протяжении всего своего сочинения Крылова запугивает читателей неким мифическим великим и ужасным, страшным и всемогущественным антикультовым движением (ведущим представителем которого она именует меня). Это мощное движение, обладающее безграничными финансовыми возможностями и контролирующее общественное сознание, поддерживается Правительством, Думой, судебными и карательными органами государства и даже подавляющим большинством средств массовой информации (sic! – А.Д.). Мне кажется, г-жа Крылова живет в каком-то ином государстве, отличном от того, в котором живем все мы. Может, она подскажет, где его можно найти и как туда проехать?

Самое ценное во всем этом потоке адвокатского сознания – это введение в тему и выводы из нее, которые во многом противоречат основной части. В них Крылова несколько раз невольно признает ряд весьма сокрушительных для нее фактов.

Например, она признает, что с самого начала предупреждала Якунина, Левинсона и компанию о том, что они являются ненадлежащими истцами, и, следовательно, их иск не может быть удовлетворен. Вывод из этого признания может быть только один, и он полностью совпадает с заявлением нашего адвоката Г. В. Любарской в ответ на кассационную жалобу Крыловой: адвокат, знающий о несостоятельности иска, не имеет права представлять своих клиентов и участвовать в процессе, и поэтому должен вместе с подавшими заведомо несостоятельный иск истцами нести полную ответственность за злоупотребление правосудием. В связи с этим не могу не обратить внимание еще на одно передергивание фактов. Автор с негодованием пишет о том, что судом “с истцов были полностью взысканы значительные судебные издержки в пользу А. Л. Дворкина и структурных подразделений РПЦ”. Во-первых, не взыскать их с лиц, подавших (при поддержке нарушившей адвокатскую этику Крыловой) заведомо недобросовестный иск и тем самым сознательно вовлекших нас в неподъемные расходы, было бы вопиющей судебной несправедливостью, а во-вторых, Крылова прекрасно знает, что ее клиенты-сектозащитники с присущей им люмпенской идеологией не собираются выполнять решение суда, не заплатили ни гроша и платить не думают.

Крылова признает решающую роль, сыгранную сектой сайентологии, “Обществом сознания Кришны”, мунитами и “Свидетелями Иеговы” в подготовке и проведении процесса. По существу, именно они спровоцировали якунинский Комитет на подачу иска, а затем, убедившись в проигрышности дела, формально из него вышли. Тем не менее их неформальное участие в процессе продолжалось: кришнаиты даже предоставили Якунину с Левинсоном своего адвоката. Это признание Крыловой чрезвычайно важно, так как сейчас все сектанты наперебой отрекаются от проигранного ими процесса, сваливая всю ответственность за него на незадачливых “комитетчиков”.

Интересно и признание автора, что она перестала являться на процесс (она присутствовала лишь на первой и еще на двух сессиях), так как “комитет” не смог ей заплатить. Что-то не вяжется такая явная материальная заинтересованность с образом бескорыстного борца за права человека, каким выставляет себя Крылова. Но, оставив своих доверителей на произвол судьбы, Галина Анатольевна все же формально не вышла из процесса. Кассационную жалобу писала она, и она же представляла Комитет в Мосгорсуде, где судья, прервав ее пространную речь, потребовала, чтобы она привела хотя бы один юридический довод в пользу своих доверителей. Однако ни одного юридического довода из уст адвоката Крыловой так и не прозвучало.

Любимое занятие автора – обличение всех несогласных с ней в невежестве, ненаучности и безграмотности. Очевидно, такая агрессивность вызвана глубинными комплексами самой Крыловой, что и подтверждается восхитительными перлами, которыми полна вся ее книга.

Например, многого стоит заголовок “Восшествие (вместо вхождение) в процесс РПЦ”. Очевидно, автор хотела блеснуть тонкой иронией и употребить какое-нибудь “церковное” слово поторжественней, но образование подвело.

Говоря о том, что массовые самоубийства случаются не только в “новых религиозных движениях”, но и в традиционных религиях, адвокат-эрудит упоминает “самоубийства иудеев Мосада”. Вот уж не знал, что израильская спецслужба является традиционной религией. К тому же и про самоубийства среди агентов Мосада я тоже ничего не слыхал… Очевидно, Крылова что-то слышала о самоубийстве защитников иудейской крепости Массады во время иудейской войны 67-73 г. по Р. Х., которые предпочли смерть позору римского плена. Но при чем тут религия?

Дальше – больше. Например, Крылова сообщает, что “Римско-католическая церковь действовала на территории России (sic! – А. Д.) с XII в.”. Как я ни ломал голову, но так и не понял, где и как она действовала. В XII в. России как таковой не было, а на территорию Киевской Руси, конечно, приезжали посольства западных стран, но назвать это “действованием Римско-католической церкви” – все равно что возможное наличие отдельных анимистов в посольстве Папуа-Новой Гвинеи считать “традиционным присутствием анимистической религии” на территории Российской Федерации.

Ряд крымских крепостей перешел в руки Генуи лишь в XIII в., да и Крым сейчас находится вне пределов нашего государства. Если Крылова считает, что Римо-католическая церковь присутствовала в России в виде крестоносцев, так и те пришли лишь в XIII в. и, как известно, надолго у нас не задержались. И, наконец, если Галина Анатольевна приравнивает к католическому присутствию группу Марко Поло, путешествовавшего по бескрайним восточным просторам, то я и тут должен ее огорчить. Поездка отважного венецианца приходится аж на конец XIII в., и по территории нынешней России ему не случилось проезжать вовсе. Впрочем, можно посоветовать бескомпромиссному борцу за права человека требовать признания римо-католичества традиционной религией Узбекистана, Таджикистана и Монголии, желательно на территории этих стран, ибо Марко Поло действительно там побывал.

Но самое поразительное открытие Крылова делает чуть ниже. Оказывается, “первая община <Лютеранской церкви> была основана в Москве еще в середине XIV в.”. Вот это да! Про то, что Россия – родина слонов, мы уже слыхали. Но что наша родина породила лютеран за два века до Лютера – это сообщение наполняет мое сердце заслуженной гордостью. Открытие адвоката Крыловой неопровержимо доказывает, что и в этой области мы оказались впереди планеты всей!

Пора остановиться: все и так ясно. Триллера, обещанного в велеречивом предисловии (автор – Яков Кротов), не получилось: при всей своей претенциозности и громких заявках книга скучна и беспомощна. Единственный стиль, которым владеет ее автор, – это судейский канцелярит, разбавленный залежалой и сильно траченной молью демагогией. Многочисленные ошибки, противоречия и искажения фактов бросаются в глаза даже самому непредвзятому читателю. Очевидно, что проигравшему уже не первый процесс посредственному адвокату хочется оправдаться в глазах общественного мнения и своих зарубежных спонсоров, а книга призвана сыграть роль своего рода апологии. К сожалению, никто из перечисленных в предисловии советников и друзей Галины Анатольевны (Фаликов, Штерин, Иваненко) не смог объяснить ей, что кассационная жалоба и судебная драма – это совершенно разные жанры и что для написания книги требуются несколько иные качества, чем умение накатать более или менее юридически грамотную кляузу или донос. В общем, получается прямо по анекдоту:
“- Чего делаешь, Василий Иванович?
— Оперу пишу, Петька.
— Так без образования сложно же!
— Ничего, Петька, опер разберет”.

Опер, действительно, разберет, но вряд ли это удастся кому-нибудь, кроме него. В предисловии Галина Анатольевна трогательно благодарит своего “тринадцатилетнего сына Юру – друга и единомышленника, который с недетским пониманием относится… к писательским устремлениям своей матери” и терпит из-за них “житейские тяготы заброшенного домашнего хозяйства”. Боюсь, мальчику придется еще долгое время оставаться со своим пониманием в одиночестве. Жаль только, что из-за амбиций своей мамы ребенок по-прежнему будет терпеть “заброшенное домашнее хозяйство”.

Но есть в книге Крыловой и вполне конкретные предложения, ради которых, надо думать, она и была написана. Смысл всего опуса в том, что прежние, оставшиеся от советской эпохи правозащитники с их непрофессиональными митинговыми методами безнадежно устарели и должны быть отправлены на свалку истории. Силам, заинтересованным в поддержке сектозащитных структур в России, следует переключить внимание (и, очевидно, финансовую поддержку) на новое поколение юристов-профессионалов – то есть на саму Крылову и подобных ей. Иными словами – “платите мне, я вам больше пригожусь”.

Что же, в заключение я хотел бы поведать об одном случае, который ярче всего характеризует “правозащитницу Крылову” и то новое поколение, к которому она себя причисляет.

Приснопамятный протоиерей Глеб Каледа, в свое время благословивший меня на занятия сектоведением, духовно окормлял смертников в Бутырской тюрьме. Особенно много он говорил своим чадам о заключенном Григории К., долгие месяцы ожидавшем смертной казни. Батюшка крестил Григория и рассказывал, что за всю свою долгую жизнь он никогда не видел такого раскаяния, такой веры и таких молитв, как у этого новокрещенного раба Божия. Отец Глеб был принципиальным противником смертной казни (“Мы приговариваем одного человека, а казним другого”, – говорил он), но в изученном им случае Григория К. он считал ее несправедливой и необоснованной даже по меркам российских законов того времени и просил всех своих духовных чад молиться за этого человека. В конце концов смертная казнь была заменена пожизненным заключением. По редким сведениям, доходящим из места отбывания Григорием наказания, этот заключенный поражает все свое окружение терпением, смирением и глубиной своей веры.

Почему я рассказываю об этом человеке? Да потому, что, как недавно выяснилось, прокурор Г. А. Крылова (будущий адвокат) выступала государственным обвинителем на процессе К. и, используя все рычаги давления, добилась вынесения ему смертного приговора. Думается, этот смертный приговор не был у нее единственным.

Да, странно мы живем… Бывшие борцы с политическим тоталитаризмом теперь защищают тоталитаризм религиозный, а бывшие прокуроры, требовавшие применения к людям одних из самых драконовских законов современного мира (в весьма положительном свете упоминаемый Крыловой ее коллега из “нового поколения религиозных правозащитников” – Анатолий Пчелинцев – ранее был военным прокурором дивизии Дзержинского КГБ СССР), теперь называют себя гуманистами и единственными борцами за высшую ценность – свободу совести. Все это сочетается с неприкрытым меркантильным (о нечистоплотных финансовых махинациях Пчелицева и его коллеги Ряховского писал даже “Московский комсомолец”) и карьеристским интересом. Правозащитники, кричащие: “Казни его!” Однако тоска…

Неужели мы никогда не вырвемся из заколдованного круга все тех же лиц и все тех же идей? Неужели мы еще надолго останемся в сфере действия страшноватой древней пословицы “Мертвые хватают живых”?

А. ДВОРКИН

Источник: http://iriney.ru