О «мусульманском факторе» в России рассуждает священник Вечеслав Санин
- Главная
- Новости
- Новости православной миссии
- О «мусульманском факторе» в России рассуждает священник Вечеслав Санин
За последние 20 лет не меньше трети аджарцев, до четверти адыгов и татар и до 10% казахов, проживающих в России, стали исповедовать неисламские религии, в первую очередь — христианство
— Существует тенденция роста популярности ислама среди людей из неисламской среды. Например, русских?
— Скорее нет, чем да. Есть относительно свежая статистика середины 2000-х годов, которая свидетельствует, что число людей немусульманской культуры, принимающих ислам, не растет. И даже можно говорить об обратных процессах: за последние 20 лет не меньше трети аджарцев, до четверти адыгов и татар и до 10% казахов, проживающих в России, стали исповедовать неисламские религии, в первую очередь — христианство. Это вполне серьезные данные, которые приводит известный исламовед Роман Силантьев. Я думаю, тут мы попадаем в плен двух мифологем. Первая — русские принимают ислам. Вторая — преувеличение числа мусульман в России. Некоторые считают, что объективная цифра — порядка 20 миллионов последователей ислама в нашей стране, хотя самые радикальные оценки — 40-45 миллионов, но это нереальные цифры. Проверить их невозможно, поскольку в переписи графы о вероисповедании нет. По официальным оценкам в России 14 миллионов мусульман.
— Чем объясняется переход из ислама в другие религии?
— Наши основные носители ислама — татары и башкиры — полностью инкультурированы в российское общество. За период советской власти исповедовать мусульманство активно не удавалось, сознание секуляризировалось, а потом люди выбирали веру уже заново. Вот одна из причин. Правда, это относится и к тем, кто по рождению мусульманин, и к тем, кто по рождению христианин.
— Но у нас есть не только поволжские мусульмане, но и весьма пассионарные кавказские.
— Да. Народы Северного Кавказа демографически начинают догонять татар. В Чечне, например, после двух войн произошел рост рождаемости, и сейчас у нас 1,3 миллиона чеченцев. Но крупнейший мусульманский этнос по-прежнему татары, 5,5 миллионов человек, потом башкиры — 1,6 миллиона, на третьем месте чеченцы, за ними идут аварцы, казахи и азербайджанцы. И кавказцы, действительно, кажутся более пассионарными.
— Не опасается ли Православная Церковь конкуренции со стороны ислама в их лице?
— Не думаю, что большая часть русских начнет принимать ислам. С одной стороны, конечно, ислам — универсальная религия, открытая для всех национальностей, внутри общины мусульмане так же, как и мы, называют друг друга братьями. Но в нашем обществе существуют стереотипы (не будем сейчас говорить, верные они или нет) в отношении ислама в целом, которые не делают его очень привлекательным. К тому же народам Северного Кавказа (при всем их гостеприимстве) свойственен некий культурный корпоративизм и закрытость. Есть понятие «шариат» — законы ислама, а есть «адат» — местные традиции. На Кавказе адат имеет большое значение. Поэтому стороннему человеку вжиться в эту среду трудно.
— То есть шахид Роздобудько, его жена и другие мнимые или явные террористы из славян — это исключение?
— Такие люди будут, наверное, существовать. Но это не тенденция. У нас есть история долгого мирного сосуществования христиан и мусульман. Другое дело ислам агрессивного толка или исламизм, как принято говорить, и те, кто его используют. На Кавказе не все сводится к ваххабизму (правильнее называть его последователей салафиитами), но он, не будучи традиционным для этой территории, приживается там и дает свои плоды.
— Простите, салафииты — это..?
— Наши мусульмане (весь бывший СССР) — это сунниты, которые относятся к ханафитской правовой школе. Существуют три основных течения ислама: суннитский, самый распространенный, к которому принадлежат 90% всех мусульман, и шиитский. Есть еще суфии, они могут быть выходцами из шиитов или суннитов, это мистическое направление. Внутри суннитского ислама есть четыре основные традиционные правовые школы и еще одна школа — шиитская. Ислам ханафитского толка, например, более приспособлен к контактам с внешним миром: в частности, он проявляет гибкость в отношениях с иноверцами, разрешает браки с христианами и иудеями и др. А ханбалитский ислам более ригористичен. К ригористической школе принадлежат и салафииты или мувахиддины, то есть «единобожники», как они сами себя называют. Это течение обозначилось в начале XVIII века в Саудовской Аравии, его родоначальником был Мухаммад ибн Абдель-Ваххаб, отсюда название «ваххабиты». Они провозгласили очищение религии, причем не только внешнее, но и внутреннее — в исламе. Например, выступают против суфиев, поскольку у них много, по мнению ваххабитов, чуждых исламу практик: почитание святых, авторитет шейха и другое. Ваххабиты не признают никаких посредников между Богом и человеком, а у суфиев, если хочешь достигнуть просветления, надо подчиняться шейху.
— Появление на Кавказе ваххабизма, исторически ему не присущего, — это следствие Чеченской войны?
— Может быть. А может быть, война — следствие ваххабизма, по крайней мере, отчасти. Эта ветвь ислама достаточно пассионарна, она вошла в тот вакуум, который образовался в России после краха СССР, пока наши традиционные мусульманские течения еще не успели окрепнуть. Хотя на Кавказе условия для сохранения религиозности были более благоприятными, чем в Поволжье.
— Там же были массовые депортации.
— Были депортации чеченцев и ингушей. Однако на Кавказе существовала масса подпольных мечетей, были широко распространены суфийские братства. Хотя местные коммунисты докладывали наверх, что у них пять мечетей и ни одного шейха, на самом деле в каждом ауле был шейх, существовало более 2 000 братств, и многие отправляли суфийские ритуалы, соблюдали традиции. Но в начале 1990-х обнаружились лазейки в сознании, особенно среди молодых, и пришли ваххабиты с деньгами, с возможностью обучения в арабских странах, с романтикой борьбы. А власти эту ситуацию упустили.
— Почему у мусульман мы видим гораздо больше религиозности, чем у христиан? Или это тоже миф?
— Я бы сказал, мусульманское общество более традиционное, нежели христианское. У нас связь между небом и землей осуществляет Богочеловек, Иисус, а у них — шариат, закон. За отречение от ислама, например, по шариату, полагалась смерть. И хотя эта мера не практикуется в большинстве мусульманских стран в настоящее время, тем не менее, это тоже как-то могло отложиться в сознании. Плюс общецивилизационные факторы. Мусульманский юг менее технологически развит, чем христианский север. В Европе постоянно совершались какие-то научные открытия, это взрывало умы. В сознании происходило деление на духовное и мирское. В мусульманских странах этого не было. Христианская цивилизация подверглась большей секуляризации.
— В раннее средневековье мусульманский мир был технологически более развитым, чем Европа. Арабские цифры, астрономия, медицина, география. Почему потом произошел перелом?
— Я бы не стал утверждать, что значительно больше развит. Арабы принесли свою веру и оказались хорошими учениками. Те же арабские цифры — индийское изобретение. Не хочу сказать, что арабы вообще ничего не изобрели, но очень многое взяли из античной традиции и других культур завоеванных территорий. Аристотеля на арабский перевели христианские переводчики. Как это ни парадоксально, европейцы в средние века узнали про Аристотеля от арабов, после чего вспомнили, что он у них давно на книжных полках пылится. В результате творческого взаимодействия культур была, действительно, создана уникальная и оригинальная мусульманская цивилизация, которая дала миру много достижений. А вот почему потом наступил упадок, вопрос открыт. По мнению некоторых специалистов, в какой-то момент закрылись врата иджтихада, как принято говорить, то есть прекратилось религиозное творчество. Эту мысль не стоит абсолютизировать, но что-то в ней есть.
— А что буквально означает «иджтихад»?
— Это то, что мы знаем под названием «джихад». Усилие в вере — не столько военная операция, как у нас принято считать, а более широкое понятие, в том числе богословско-правовое творчество. Пока оно продолжалось, были импульсы для развития науки, культуры. Как только эта работа авторитетом видных законоучителей была завершена, всякое новшество стало считаться недопустимым. Поскольку религия, общество и государство были спаяны, никакого пространства для творческого маневра не оставалось. Ислам по своей сути номократическая (законническая) религия, и ему не свойственно было исследовать глубины творения, хотя в Коране Бог прославляется как Творец. В Европе же христианство давало иной подход к восприятию мира, и Европа пошла по пути научно-технического прогресса (хорошо это или плохо).
— Это и православию не очень свойственно. Скорее, таков католический подход. У них — алхимия, у нас — исихазм.
— Такой акцент, конечно, есть. Но Россию нельзя отделять от Европы, все-таки мы одна цивилизация. И научные достижения нашей страны сопоставимы с западными, хотя мы не всегда впереди.
— Существует тезис (может быть, вы с ним не согласитесь), что ислам — религия более искренняя, чем христианство. И потому он привлекает непосредственные сердца.
— Я так не считаю. Искренними или неискренними являются люди. А в греховном плане ничто, как говорится, не чуждо ни мусульманам, ни христианам, к сожалению. Просто, скажем, в Петербурге, нас больше, чем мусульман, и о христианах судят иной раз по реальному поведению, которое не всегда на высоте, иной раз предвзято, а о мусульманах — по неким мифам. Если говорить о богослужении, то оно в христианстве более сложное, и при первом внешнем взгляде на исламский ритуал кому-то кажется, что у них все проще и искреннее. На самом деле, не все так просто. Достаточно напомнить, что мусульманину нужно пять раз в день по часам соответственно определенному регламенту совершать намаз и омовение. Какая же тут простота? Кроме того, в православии часто возникает представление о лицемерии: вот кто-то на мерседесе к церкви подъехал, толстую свечку поставил, крестится, а что в душе? Но внутри мусульманской общины то же самое, думают про своих: «вот бай на таком джипе катается!» Так что я не стал бы говорить, что христиане более лицемерны.
Священник Вячеслав Санин в 1994 году окончил Восточный факультет СПбГУ, изучал еврейский и арабский языки и культуры. В 2006 году окончил Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, специальность религиоведение, история религий. Преподавал спецкурс «Вероучительные и культурно-исторические формы ислама. Ислам и христианство» и «Религиоведение» в РХГА. Преподает еврейский язык в СПбПДА.
6 апреля 2011 г.
Источник: Живая вода