НЗ-Толкование на Евангелие от Иоанна (60-69)

Беседа 60. «Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец» (Иоан.10:15)
Беседа 61. «Настал же тогда в Иерусалиме [праздник] обновления, и была зима. И ходил Иисус в храме, в притворе Соломоновом. Тут Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении» (Иоан.10:22-24)
Беседа 62. «Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, [где жили] Мария и Марфа, сестра ее. Мария же была [та], которая помазала Господа миром» (Иоан.11:2)
Беседа 63. «Иисус еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа. Иудеи, которые были с нею» и проч. (Иоан.11:31)
Беседа 64. «Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего» и проч. (Иоан.11:41,42)
Беседа 65. «Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, и проч.» (Иоан.11:49,50)
Беседа 66. «Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых» (Иоан.12:9)
Беседа 67. «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует» (Иоан.12:25,26)
Беседа 68. «Народ отвечал Ему: мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто Этот Сын Человеческий»? (Иоан.12:34).
Беседа 69. «Впрочем и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (Иоан.12:42,43).

Беседа 60. «Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец» (Иоан.10:15)

1. Худые пастыри. – Новое подтверждение равенства Сына с Отцом. – 2. Намек на призвание язычников. – Как Иисус Христос имеет власть оставить свою жизнь и опять принять ее. – 3. Спор среди иудеев касательно Иисуса Христа. 4 и 5. Нужно подражать Иисусу Христу как нашему образцу. – Обязанности Его учеников и последователей. – Великая награда тем, которые утешают узников.

1. Великое дело, возлюбленные, великое дело – предстоятельство в Церкви. Оно требует и много любомудрия, и такого мужества, что должно, как сказал Христос, полагать душу за овец, никогда не оставлять их без защиты и помощи и твердо стоять против волка. Этим пастырь отличается от наемника. Последний, не заботясь об овцах, имеет всегда в виду собственную безопасность; первый, напротив, всегда заботится о спасении овец, забывая о себе самом. Указав, таким образом, признаки пастыря, Христос выставляет на вид двух губителей; один из них – тать, убивающий и расхищающий, а другой – тот, кто ничего такого сам не делает, но за то не обращает внимания и не препятствует, когда другие это делают. В лице первого Он указывает на Февду и подобных ему, а в лице другого выставляет учителей иудейских, которые не пеклись и не заботились о вверенных им овцах. В этом и Иезекииль некогда укорял их, говоря: «горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри» (Иез.34:3)? Но они поступали напротив; а это величайшая степень нечестия и причина всех прочих зол. Потому-то и говорит (пророк), что они и заблудшую (овцу) не обращали на путь, и погибшую не искали, и ту, у которой сокрушены голени, не обвязывали, и больную не врачевали, пасли самих себя, а не овец (Иез.34:4,8). На то же самое указывал другими словами и Павел, говоря: «потому что все ищут своего, а не того, что [угодно] Иисусу Христу» (Фил.2:21); и в другом месте: «никто не ищи своего, но каждый [пользы] другого» (1Кор.10:24). Но Христос отличает Себя от тех и других:от первых, приходящих с целью губить, – словами: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Иоан.10:10); а от последних, попускающих волкам расхищать овец, – тем, что не только не оставил, но и положил за овец душу Свою, чтобы не дать им погибнуть. В самом деле, когда положили убить Его, Он и не отступил от учения, и не предал верующих, но стоял твердо и благоволил умереть. Потому-то часто и говорил: «Я есмь пастырь добрый». Но так как слова Его представлялись бездоказательными (ведь хотя изречение: «жизнь Мою полагаю» и сбылось спустя немного времени, зато другое: «чтобы имели жизнь и имели с избытком» имело осуществиться после преселения из здешней жизни, в веке будущем), то что Он делает? Посредством одного удостоверяет в другом. Тем, что положил душу Свою (удостоверяет и в том), что дарует жизнь. Об этом говорил и Павел: «если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся » (Рим.5:10). Также и в другом месте: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего» (Рим.8:32)? Но почему не обвиняют Его теперь, как прежде, говоря: «Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно» (Иоан.8:13)? Потому, что Он часто уже заграждал им уста и чудесами приобрел большее право свободно говорит пред ними. далее, так как Он выше говорил: «а овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Иоан.10:4), то чтобы не сказал кто-нибудь: отчего же (были) неверовавшие? – послушай, что прибавил: «и знаю Моих, и Мои знают Меня» (Иоан.10:14). На это указывал и Павел, говоря: «Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал» (Рим.11:2), и Моисей: «познал Господь Своих» (Чис.16:5; сн.2Тим.2:19). Разумею тех, говорит Христос, о которых Я наперед знал. А чтобы ты не представлял меры знания одинаковою, послушай, как Он предупреждает это дальнейшими словами. «Знаю», говорит, «Моих, и Мои знают Меня». Но здесь знание неодинаковое. Где же одинаковое? В Отце и во Мне; здесь – «как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца» (10:15). Если бы не это Он хотел показать, то зачем бы прибавлял те слова? Но как Он часто поставляет Себя в ряд людей, то чтобы не подумал кто, что Его знание подобно человеческому, Он прибавил: «как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца». Также совершенно Я знаю Его, как Он Меня. Потому-то Он и говорил: «никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына» (Матф.11:27), разумея некоторое особенное знание, – такое, какого никто другой не может иметь. «И жизнь Мою полагаю». Часто повторяет это, чтобы показать, что Он не обманщик. Так и апостол, когда хотел показать себя истинным учителем и направлял свое слово против лжеапостолов, хвалился бедами и смертями, говоря: «Я [был] безмерно в ранах, и многократно при смерти» (2Кор.11:23). Выражения: «Я есмь свет», и: «Я есмь жизнь» – казались для несмысленных надменными; но слова: хочу умереть – не возбуждали ни зависти, ни ненависти. Потому и не говорят Ему: «Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно». Те слова показывали в Нем великое попечение, так как Он хотел предать Себя за людей, которые бросали в Него камнями.

2. Потому благовременно вводить слово и об язычниках. «Есть у Меня и другие овцы», говорит, «которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести» (Иоан.10:16). Вот опять выражение: «надлежит» означает не принуждение, но указывает на действие, имеющее непременно последовать. Как бы так говорил: что удивительного, если эти пойдут за Мною и если овцы послушают гласа Моего? Когда вы увидите, что и другие следуют за Мною, и слушают Моего гласа, тогда изумитесь более. Не смущайся тем, что Он говорит: «которые не сего двора». Это различие только по отношению к закону, как и Павел говорит: «Обрезание ничто и необрезание ничто» (1Кор.7:19). «И тех надлежит Мне привести». Показывает, что те и другие были рассеяны и смешаны, и что те и другие не имели пастырей, до пришествия доброго Пастыря. Затем предсказывает и будущее их соединение, что они будут «одно стадо». Это же самое опять указал и Павел, сказав: «дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека» (Еф.2:15). «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее» (Иоан.10:17). Что может быть уничиженнее этих слов? Господь наш пользуется любовью (Отца) ради нас, потому что умирает за нас! Что же, скажи мне, разве прежде Он не был любим, а только теперь Отец стал любить Его, и мы были виновниками этой любви? Видишь ли как Он приспособляется к нашей немощи? Но что же Он хочет показать здесь? Так как называли Его чуждым Отцу и обманщиком, и утверждали, что Он пришел для вреда и погибели, то Он говорит, что если уже не что другое, то, по крайней мере, то побуждало Меня любить вас, что вас любит Отец, так же как и Меня, и что Он любит (Меня) потому, что Я умираю за вас. А вместе с этим хочет и то показать, что идет на смерть не по неволе (если бы по неволе, то каким образом это доставило бы Ему любовь?), и что это весьма угодно и Отцу. И не удивляйся, что Он говорит здесь, как человек. Мы уже много раз указывали причину этого, а снова повторять тоже самое было бы излишне и тягостно. «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Иоан.10:17,18). Так как часто замышляли убить Его, то Он говорит: без Моего соизволения, напрасен ваш труд, – и предыдущим доказывает последующее, – смертью воскресение. Это удивительно и необычайно, потому что и то и другое (смерть и воскресение) последовало особенным и необыкновенным образом.

Но будем тщательно внимать тому, что говорится. «Имею власть», говорит, «отдать жизнь Мою». Да кто же не имеет власти положить душу свою? Всякий, кто хочет, может умертвить себя. Но слова Его имеют не этот смысл. Какой же? Я имею такую власть положить, что, против Моей воли, никто не может отнят ее у Меня; а этого нельзя сказать о людях. Мы не иначе сами по себе можем положить душу свою, как только умертвив себя. А если впадем в руки людей, злоумышляющих и могущих убить нас, то уже не имеем власти положить и не положить, но они убивают нас и против нашей воли. А Он – не так. Он властен был не положить душу Свою даже и тогда, как другие злоумышляли. Поэтому-то, сказав: «никто не отнимает ее у Меня». затем уже прибавил: «Имею власть отдать жизнь Мою», то есть, Я один властен положить ее, а вы не имеете этой власти, потому что у вас и многие другие могут взять ее. Вначале Он этого не говорил, потому что тогда слова Его не показались бы и вероятными. Но когда Он имел уже доказательство в самых делах, когда не раз злоумышлявшие против Него не могли захватить Его (а Он много раз уходил из рук их), – тогда уже говорит: «никто не отнимает ее у Меня». Если же это справедливо, то следует и то, что Он добровольно идет на смерть. А если и это справедливо, то несомненно и то, что Он, когда захочет, снова может воспринять душу Свою. Если смерть Его была таким делом, которое превышает силы человеческие, то не сомневайся на счет Его в остальном. То, что Он один имеет власть положить душу Свою, показывает, что, по той же самой власти, Он может и снова принять ее. Видишь ли, как первым утвердил второе, и смертью неоспоримо доказал и воскресение? «Сию заповедь получил Я от Отца «. Какую же «сию»? Умереть за мир. Так ужели Он ожидал, чтобы прежде услышать, и после того уже решился, и ужели имел нужду узнавать о том? Но кто здравомыслящий может сказать это? Нет, как выше словами: «потому любит Меня Отец» (Иоан.10:17) показал Свое добровольное желание и уничтожил всякую мысль о противном, так и здесь, сказав, что получил заповедь от Отца, не выражает ничего другого, кроме того, что Отцу угодно то, что Я делаю, чтобы, когда умертвят Его, не думали, что умертвили, как оставленного и преданного Отцом, и не поносили так, как поносили: «других спасал, а Себя Самого не может спасти», – и: «если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Матф.27:42,40). Потому-то именно Он и не сходит (со креста), что Он Сын Божий.

3. А чтобы ты, слыша, что Он принял заповедь от Отца, не подумал, что это дело чуждое Ему, Он уже наперед сказал: «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Иоан.10:11), показывая тем, что овцы принадлежат Ему, что все последовавшее было Его делом и что Он не имеет нужды в заповеди. И если бы имел Он нужду в заповеди, то как бы мог сказать: «Я Сам отдаю»? Кто полагает сам по себе, тот не имеет нужды в заповеди. Притом Он указывает и причину, почему поступает так. Какая же это причина? Та, что Он пастырь и пастырь добрый; а добрый пастырь не имеет нужды, чтобы другой побуждал его к такому делу. Если так бывает у людей, то тем более должно ожидать этого от Бога. Потому и Павел говорит, что Он «уничижил Себя Самого» (Фил.2:7). Итак слово заповедь – означает здесь не что другое, как только единомыслие Его с Отцом. Если же здесь говорится так уничиженно и по-человечески, то причина этому – немощь слушателей. «От этих слов опять произошла между Иудеями распря. Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует; что слушаете Его? Другие говорили: это слова не бесноватого; может ли бес отверзать очи слепым» (Иоан.10:19-21)? Так как слова Его были выше человеческих и выходили из ряда обыкновенных, то называли Его бесноватым, отзываясь о Нем так уже в четвертый раз. И прежде говорили: «не бес ли в Тебе? кто ищет убить Тебя» (Иоан.7:20)? И опять: «не правду ли мы говорим, что Ты Самарянин и что бес в Тебе» (Иоан.8:48)? Также и здесь: «Он одержим бесом и безумствует; что слушаете Его»? Впрочем вернее, что и не четыре раза, а чаще Он слышал такой отзыв. Слова: «не правду ли мы говорим, что бес в Тебе» – служат знаком, что они не два и не три раза, но часто говорили это. «Другие», сказано, «говорили: это слова не бесноватого; может ли бес отверзать очи слепым»? Так как не могли заградить уста, ссылаясь на слова, то, наконец, заимствуют доказательство от дел. И самые слова, (говорят), очевидно, не приличны бесноватому; но если вас не уверяют слова, то убедитесь делами. Если это не дела бесноватого, и между тем они выше человеческих, то очевидно, что они – действие какой-то силы божественной. Понял ли умозаключение? Что дела были выше человеческих, видно из слов их: «Он одержим бесом». А что Он не имел беса, то доказал Своими делами. Что же Христос? Ничего не отвечает на это. Прежде Он отвечал: «во Мне беса нет», а теперь не отвечает. Представив уже доказательство от дел, Он теперь молчит. Да и не достойны были никакого ответа называвшие Его бесноватым за то, чему следовало удивляться и за что должно было признавать Его Богом. И нужны ли были еще с Его стороны какие-либо обличения, когда сами они восставали друг против друга и обличали одни других? Поэтому-то Он молчал и все переносил с кротостью. Впрочем не только по этой причине, но и для того, чтобы нас научить кротости и всякому долготерпению.

4. Итак, будем подражать Ему. Он не ограничился одним молчанием, но и снова выступил, и когда Его спросили, отвечал, и выказал Свое попечение. Его назвали бесноватым и неистовым люди, получившие от Него бесчисленные благодеяния, и не однажды и не дважды, но много раз; однако же Он не только не мстил, но и не переставал им благодетельствовать. И что я говорю – благодетельствовать? За них Он и душу Свою положил, и на кресте ходатайствовал за них пред Отцом. Будем же и мы подражать этому. Ведь быть учеником Христовым и значит быть кротким и незлобивым. Но каким же образом мы можем стяжать эту кротость? Если будем постоянно размышлять о своих грехах, – если будем скорбеть и плакать. Душа, погруженная в такое сетование, не может ни раздражаться, ни гневаться. Где скорбь, там гнев невозможен; где печаль, там нет места злобе; где сокрушение духа, там не может быть негодования. Душа, терзаемая скорбью, не имеет и времени раздражаться; но горько сетует и еще горче плачет. Знаю, что многие, слыша это, смеются; но я не перестану плакать о смеющихся. Настоящее время есть время скорби, слез и рыданий. Мы много грешим и словами и делами; а таких грешников ожидают геенна и река, кипящая огненными волнами, и, что всего хуже, лишение царствия. И при таких-то угрозах, скажи мне, ты смеешься и веселишься? И в то время, как Господь твой гневается и угрожает, ты остаешься беспечным? И ты не боишься возжечь тем для себя горящую пещь? Не слышишь ли, то взывает Он каждый день? Вы видели Меня алчущим и не напитали, жаждущим и не напоили. «идите в огонь, уготованный диаволу и ангелам его» (Матф.25:41,42). Такие угрозы Он повторяет каждый день. Но я, говоришь, питал Его. Когда и сколько дней? Десять, двадцать? Но Он хочет, чтобы – не в течение этих только дней, но во все время, пока живешь на земле. Ведь и девы имели елей, но не в достаточном для их спасения количестве. И они возжгли светильники, но не были допущены в брачный чертог. И совершенно справедливо, потому что светильники их угасли до пришествия жениха. Поэтому нам должно иметь много елея и много человеколюбия. Послушай, что говорит пророк: «помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей» (Пс.50:3). Так и нам должно миловать ближних по великой, возможной нам, милости. Каковы будем мы сами по отношению к подобным нам рабам, такого приготовим себе и Владыку. Когда же милость бывает великою? Когда мы даем не от избытка, но от скудости. А если мы не даем и от избытка, то какая останется нам надежда? Что избавит нас от тех зол? Куда прибегнем и где найдем спасение? Если девы после столь многих и столь великих трудов не получили ниоткуда никакого утешения, то кто будет нашим заступником, когда мы услышим те страшные слова, когда сам Судия, укоряя нас, скажет: вы не напитали Меня алчущего? «Так как вы», говорит, «не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Матф.25:45), разумея здесь не учеников только и избравших жизнь иноческую, но и всякого человека верующего. Хотя бы это был раб, хотя бы был из числа нищих, просящих на площади, но если он верует в Бога, имеет право пользоваться всем расположением. И если мы презрим такого человека, когда он наг или алчет, то услышим те слова. И совершенно справедливо.

Трудного ли чего и обременительного (Господь) требует от нас? Не того ли, напротив, что весьма легко и удобоисполнимо? Ведь не сказал Он: Я был болен, и вы не исцелили Меня, но: «не посетили Меня». Не сказал: Я был в темнице, и вы не освободили Меня, но: не пришли ко Мне. А чем легче заповеди, тем большее наказание тем, которые не исполняют их. Что же может быть легче, скажи мне, чем пойти и зайти в темницу? Что даже приятнее? Когда ты увидишь одних в оковах, других в грязи, одних обросших волосами и одетых в рубища, других истаевающих от голода и, подобно псам, прибегающих к ногам, иных с растерзанными ребрами, иных только теперь возвращающихся в оковах с площади, где они целый день просят подаяния, но не собирают и необходимого пропитания, а между тем вечером принуждены бывают отдать стражам и то, что достали этим тяжким и несносным трудом, то, хотя бы ты был камень, непременно сделаешься человеколюбивее; хотя бы вел жизнь изнеженную и распутную, непременно будешь более любомудрствовать, увидев участь людей в чужих несчастьях. Тогда непременно придет тебе на мысль и тот страшный день с его различными наказаниями. А когда будешь помнит и размышлять об этом, – непременно отвергнешь и гнев, и удовольствие, и пристрастие к житейским вещам, и соделаешь душу свою тише самой тихой пристани. Будешь любомудрствовать и о том судилище, представляя, что если у людей такое устройство и порядок, страх и угрозы, то тем более у Бога. «Ибо нет власти не от Бога» (Рим.13:1). А Кто предоставил начальствующим распоряжаться таким образом, Тот тем более сделает это сам.

5. И если бы не было этого страха, – погибло бы все, потому что и теперь, когда угрожает нам столько наказаний, многие устремляются к злу. Рассуждая же об этом, ты не только будешь усерднее к делам милосердия, но и получишь великое удовольствие, – гораздо большее, чем те, которые приходят со зрелища. Возвращающиеся оттуда пылают огнем вожделения. Увидев на сцене тех страстных женщин и получив от того многочисленные раны, они бывают ничем не лучше волнующегося моря, потому что взгляды, одежда слова, поступь и все прочее представляются их взорам и не дают покоя душе. Напротив, вышедшие отсюда (из темницы) не подвергнутся ничему такому, а приобретут глубокое спокойствие и безмятежность. Скорбь, произведенная зрелищем узников, погашает всякий такой огонь. Кто вышел от узников, с тем если бы и встретилась какая-било блудная и бесстыдная женщина, она не причинит ему никакого вреда. Сделавшись уже как бы невинным, он не будет уловлен сетями ее взоров, потому что вместо бесстыдных ее взоров будет тогда пред очами его страх суда. Потому-то испытавший все роды удовольствий и говорил: «лучше ходить в дом плача, нежели ходить в дом пира» (Еккл.7:3). Таким образом, и здесь выкажет великое любомудрие, и там услышит слова, стоящие бесчисленных блаженств. Не будем же пренебрегать таким делом и занятием. Пусть мы не можем принести пищи, или пособить деньгами; но можем словом утешить и ободрить унылую душу, и оказать много иной помощи, например – уговорить тех, которые ввергли (в темницу), расположить к снисхождению стражей, и всячески можем принести большую или меньшую пользу. Если скажешь, что там (содержатся) не честные, добрые и кроткие люди, но убийцы, грабители могил, воры, прелюбодеи, люди распутные и злодеи, то и в этом опять укажешь мне побуждение, почему необходимо посещать такие места. Не то нам заповедано, чтобы миловать добрых и наказывать злых, но – всем оказывать человеколюбие. Будьте, сказано, подобны Отцу вашему Небесному, «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матф.5:45). Итак не осуждай строго других, и не будь жестоким судьею, но кротким и человеколюбивым. Ведь и мы, если не виновны нив прелюбодеянии, ни в расхищении могил, ни в воровстве, за то имеем другие согрешения, достойные многих наказаний. И брата часто называли глупцом, а это подвергает нас геенне; и на женщин смотрели невоздержными очами, а это равняется совершенному любодеянию; но что всего хуже – не участвуем достойным образом в таинствах, что делает нас повинными телу и крови Христовой. Не будем же строгими исследователями чужих дел, но станем помышлять о своих собственных, и тогда мы не будем так бесчеловечны и жестоки. Кроме того нужно и то сказать, что там мы найдем много и добрых людей, стоящих часто целого города. И в той темнице, где был Иосиф, находилось много порочных, однако обо всех заботился этот праведник; да и сам содержался (там) вместе с другими. Он стоил всего Египта, и однако жил в темнице, и никто из бывших там не знал его. Так и теперь, быть может, там много есть честных и добрых людей, только они не всем известны, и попечение о таких людях вознаграждает тебя за заботы о всех. А если бы не было и ни одного такого, то и в этом случае будет великое воздаяние. И сам Господь твой не с праведными только беседовал: Он не убегал и нечистых, а, напротив, и хананеянку принял с великою благосклонностью, и грешную и нечистую самарянку. Принял также и уврачевал и другую блудницу, из-за которой и порицали Его иудеи, и позволил омочить ноги Свои слезами грешницы, научая нас быть снисходительными к грешникам. Вот в чем состоит по преимуществу человеколюбие. Что ты говоришь? В темнице живут разбойники и грабители могил? А разве в городе, скажи мне, все живут праведники? Нет ли, напротив, многих таких, которые хуже и тех и предаются разбою с большим бесстыдством? Те, если не другим чем, прикрываются, по крайней мере, пустынею и тьмою, и делают это в тайне; эти, напротив, отбросив личину, совершают зло с открытым лицом, предаваясь насилию, хищничеству и любостяжанию. Да и трудно найти человека, чистого от неправды.

6. Пусть мы не похищаем золота и столько-то и столько десятин земли; но все же, посредством какого-нибудь обмана и утайки, делаем тоже самое в меньших размерах и сколько можем. Когда, например, в торговых обязательствах и при покупке или продаже чего-либо, мы спорим и усиливаемся заплатить меньше, чем следует, и всячески стараемся об этом, – не разбой ли это? Не воровство ли и хищение? Не говори мне, что ты отнял не дом, не рабов. Несправедливость определяется не ценностью того, что похищается, но намерением похитителей. Несправедливость и справедливость имеют одинаковую силу как в большом, так и в малом. И я одинаково называю вором как того, кто, отрезав кошелек, возьмет чужие деньги, так и того, кто, покупая что-нибудь на рынке, удержит часть настоящей цены. И грабитель не тот только, кто разломает стену и похитит что-либо из дома, но и тот, кто нарушит справедливость и отнимет что-либо у ближнего. Итак не будем судьями чужих дел, забывая о своих собственных; не станем заниматься исследованием пороков, когда есть случай к человеколюбию; но, помыслив о том, чем и мы были некогда, будем впредь кроткими и человеколюбивыми. Чем же мы были? Послушай, что говорит Павел. «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, были гнусны, ненавидели друг друга» (Тит.3:3). И в другом месте: «были по природе чадами гнева» (Еф.2:3). Но Бог, видя нас как бы содержимых в темнице и связанных тяжкими узами, – узами, гораздо тягчайшими железных, – не устыдился, но пришел и явился в темницу, и нас, достойных бесчисленных наказаний, извел оттуда, привел в царство и соделал светлейшими неба, чтобы и мы делали, по возможности, тоже самое. Когда Он говорит ученикам: «если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Иоан.13:14,15), то дает этот закон не об умовении только ног, но и о всем прочем, в чем Он служил нам примером. Живет ли в темнице убийца, – не устанем делать добро. Грабитель ли могил и прелюбодей, – будем милосерды не к пороку, но к несчастью. Нередко же, как я сказал, может найтись там и человек, который один стоит весьма многих. И если ты постоянно будешь посещать узников, то не упустишь такого приобретения. Как Авраам, принимавших всех без различия странников, принял однажды и ангелов, так и мы встретим и великих людей, если обратим это дело в постоянное занятие. Если же нужно сказать что-нибудь и удивительное, то не столько похвал заслуживает тот, кто принимает великого, сколько тот, кто принимает жалкого и злосчастного. Тот в обстоятельствах своей жизни представляет немаловажное побуждение к доброму с ним обхождения; а отверженный и всеми оставленный имеет только одно убежище – милосердие того, кто с добротою призревает его. И вот это по преимуществу и есть чистое человеколюбие. Притом, кто услуживает человеку славному и знаменитому, тот часто делает это из тщеславия перед людьми; а кто – отверженному и презираемому, тот действует единственно по заповеди Божией. Потому-то, когда мы устрояем вечерю, нам заповедано принимать хромых и слепых; когда твори милостыню, заповедано творить ее меньшим и низшим из людей. «Так как вы», говорит Спаситель, «сделали это одному из сих меньших, то сделали Мне» (Матф.25:40). Итак, зная о находящемся там сокровище, будем часто ходить туда и там торговать, и туда перенесем свое усердие к зрелищам. Если бы ты и ничего не мог принести с собой, – принеси утешение словом. Бог награждает не только питающего, но и ходящего туда. Когда ты придешь и ободришь трепещущую и боязливую душу своим утешением, пособием, обещанием защиты, научением любомудрию, – не малую и за то получишь награду. Когда ты будешь вести такую беседу в других местах, многие, изнеженные многоразличными наслаждениями, станут над тобой и смеяться. Но находящиеся в несчастьях, будучи смиренны духом, будут внимать твоим словам с великою кротостью, похвалят тебя и сделаются лучшими. И над Павлом, когда он проповедовал, иудеи часто смеялись; но узники внимали ему в великом молчании. Ничто так не располагает душу к любомудрию, как бедствие, искушение и угрожающая скорбь. Итак, представив себе все это, – сколько мы сделаем добра и содержащимся в темницах, и себе самим, если будем постоянно обращаться с ними, и станем употреблять на это все время, которое проводим в безвременных и пустых занятиях на площадях. Чрез это мы и им доставим пользу, и себе самим радость, и, послужив к славе Божией, сподобимся вечных благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.

Беседа 61. «Настал же тогда в Иерусалиме [праздник] обновления, и была зима. И ходил Иисус в храме, в притворе Соломоновом. Тут Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении» (Иоан.10:22-24)

1. Двуличность и упорное неверие иудеев. – 2. Всемогущество Отца есть в то же время и всемогущество Сына. – Подтверждение божества Иисуса Христа. – 3 и 4. Удаление Иисуса Христа, отвергнутого иудеями, в то место, где свидетельствовал о нем Иоанн Креститель. – Польза удаления от мира и его треволнений. – Изображение христианской женщины. – Против роскоши женщин.

1. Всякая добродетель хороша, но в особенности – незлобие и кротость. Она выказывает в нас людей; она отличает от зверей; она делает равными ангелам. Поэтому и Христос часто и много говорит об этой добродетели, повелевая быть кроткими и незлобивыми. И не словами только заповедует это, но учит тому и самыми делами, то терпеливо перенося заушения, то подвергаясь поношениям и наветам, и, не смотря на то, опять обращаясь с наветниками. Вот те именно, которые называли Его имеющим беса и самарянином, которые неоднократно хотели умертвить Его и бросали в Него камни, – те самые, окружив Его, спрашивали: «если Ты Христос» (Иоан.10:24)? Но Он и теперь, после столь многих и великих козней, не отверг их от Себя, но отвечал с великою кротостью. Но необходимо рассмотреть всю эту беседу сначала. «Настал же тогда», сказано, «в Иерусалиме [праздник] обновления, и была зима». Это был великий и общенародный праздник. Иудеи с великим усердием праздновали этот день, в который восстановлен был храм по возвращении их из продолжительного персидского плена[1]. На этот праздник явился и Христос: теперь Он часто приходил в Иудею, так как время страдания было уже при дверях. «Тут Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо» (Иоан.10:24). (На это Христос) не сказал: чего вы от Меня хотите? Вы неоднократно называли Меня беснующимся, и неистовым, самарянином; вы считали Меня противником Божиим и обманщиком, и недавно еще говорили: «Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно» (Иоан.8:13). Как же теперь спрашиваете и хотите узнать от Меня, тогда как отвергаете Мое свидетельство? Нет, ничего такого Он не сказал, хотя и знал, что намерение, с которым они спрашивали, было лукавое. Правда, окружив Его и сказав: «долго ли Тебе держать нас в недоумении», – они тем, по-видимому, выразили некоторое усердие и желание знать; но, на самом деле, мысль, с какою спрашивали, была злая и коварная. Так как дел Его они не в состоянии были оклеветать и опорочить, то старались уловить Его в словах, и потому постоянно предлагали Ему вопросы, не с тем, чтобы знать, но чтобы заградить Ему уста Его собственными словами. Не будучи в состоянии ничем опорочить Его дела, старались найти какой-нибудь предлог в Его речах. Поэтому-то и говорили: «скажи нам», хотя Он уже неоднократно говорил. Так и самарянке Он говорил: «это Я, Который говорю с тобою» (Иоан.4:26), и слепому: «и видел ты Его, и Он говорит с тобою» (Иоан.9:37). Да и им самим Он сказал, хотя не такими, но другими словами. И если бы они имели ум и действительно желали знать, то могли бы уже и по тем словам признать Его, потому что делами Он много раз доказал это. Между тем смотри, какое у них развращение и упорство. Когда Он проповедовал и учил словами, они говорят: «какое же Ты дашь знамение» (Иоан.6:30)? А когда представлял доказательства в делах, тогда говорят Ему: «если Ты Христос, скажи нам прямо». Таким образом, когда вопиют дела, они ищут слов; а когда учат слова, прибегают к делам, всегда настаивая на противном. А что они спрашивали не с тем, чтобы знать, это показал конец. В самом деле, на Того самого, которого считали столько достоверным, что принимали Его свидетельство даже о Себе самом, – на Того самого, едва только изрек Он несколько слов, тотчас начали бросать камни. Значит и то, что они окружили Его, и то, что настоятельно спрашивали, – делалось с лукавством. Да и самый образ вопроса являл в них великое недоброжелательство. «Скажи нам прямо», говорят, «если Ты Христос»? Хотя всегда, бывая во время праздников, Он все говорил «прямо» и ничего не говорил тайно, однако же они для того обращаются к Нему с льстивыми словами и говорят: «долго ли Тебе держать нас в недоумении», чтобы, вызвав Его, опять найти какой-нибудь повод к обвинению. А что они всегда спрашивали Его с этой целью, – не для того, чтобы научиться, но чтобы уловить Его в словах, – это видно не отсюда только, но и из многих других мест. Так и тогда, когда они приступили и спрашивали: «позволительно ли давать подать кесарю, или нет» (Матф.22:17), и когда беседовали о разводе с женою, и когда спрашивали о той, о которой говорили, что она имела семь мужей, – они были уличены в том, что предлагали вопросы не с желанием знать, но с злым намерением. Но в тех случаях Он обличает их, говоря: «что искушаете Меня, лицемеры» (Матф.22:18), – показывая тем, что Он знает их тайные намерения; а здесь ничего такого не говорит, научая нас не всегда обличать наветников, но многое переносить с кротостью и незлобием. Итак, поскольку безумно было требовать свидетельства слов, когда проповедовали о Нем дела, то послушай, как Он им отвечает, частью указывая на то, что они без нужды этого требуют и не для того, чтобы научиться, частью показывая, что Он уже дал ответ более ясный, чем на словах, то есть, ответ в делах. «Я сказал вам, и не верите», говорит, «дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне» (Иоан.10:25). Это самое часто говорили между собою и умереннейшие из них: «как может человек грешный творить такие чудеса?» (Иоан.9:16); и опять: не «может бес отверзать очи слепым» (Иоан.10:21); и также: «таких чудес никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Иоан.3:2). И видя знамения, которые Он творил, говорили: «это Христос» (7:41), а другие говорили: «когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил» (7:31)? Да и эти самые (которые теперь спрашивали) хотели уверовать в Него на основании дел, говоря: «какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе» (Иоан.6:30)?

2. Итак, поскольку в то время они показывали вид, будто убедятся простым словом, между тем как не убедились столь многими делами, то Он обличает лукавство их, говоря: если вы делам не веруете, то как поверите словам? Значит, вопрос (ваш) излишний. Но «Я сказал вам», говорит, «но вы не верите, ибо вы не из овец Моих» (Иоан.10:26). Я, со Своей стороны, исполнил все, что следовало сделать пастырю. Если же вы не следуете за Мной, то это происходит не оттого, будто Я – не пастырь, но оттого, что вы – не Мои овцы. «Овцы Мои», говорит, «слушаются голоса Моего, и идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей. Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего. Я и Отец – одно» (Иоан.10:27-30). Смотри, как Он, и не признавая их, склоняет следовать за Собою. Вы, говорит, не слушаете Меня, потому что вы и не овцы Мои; а те, которые следуют за Мною, принадлежат к стаду. Это сказал Он с той целью, чтобы они поревновали сделаться овцами. Потом, сказав, чего (овцы Его) достигнут, Он тем подстрекает их и возбуждает в них желание. Что же? Значит, по могуществу (только) Отца никто не восхитит (их)? А сам Ты не можешь и не имеешь силы охранить? Отнюдь нет. И чтобы ты знал, что изречение – «Отец Мой, Который дал Мне их», сказано ради иудеев, чтобы они опять не назвали Его противником Божиим, то вот Он, сказав: «никто не похитит их из руки Моей», далее показал, что рука Его и рука Отца одна и та же. А если бы это было не так, то следовало бы сказать, что «Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки» Моей. Но Он не сказал так, а: «из руки Отца Моего». Потом, чтобы ты не подумал что сам Он бессилен, но овцы находятся в безопасности по причине силы Отца, Он присовокупил: «Я и Отец – одно». Как бы так говорил: не потому Я сказал, что ради Отца никто не похитит овец, будто сам Я не силен охранить их: «Я и Отец – одно», – то есть по отношению к могуществу, так как вся речь у Него была о могуществе. Если же одно и тоже могущество, то, очевидно, и существо. Так как иудеи вооружались бесчисленными средствами, строили ковы, отлучали от синагоги, то Он говорит, что все это они предпринимали напрасно и бесполезно; овцы находятся в руке Отца Моего, как и пророк говорит: «Вот, Я начертал тебя на дланях [Моих]» (Ис.49:16). Потом, показывая, что рука одна, Он называет ее то Своею, то Отчею. А когда ты услышишь слово: «рука», не представляй себе ничего чувственного, но силу, власть. Если же потому никто не мог восхитить, что (Отец) облек Его силою, в таком случае излишне было бы дальнейшее изречение: «Я и Отец – одно». Если бы Он был меньше (Отца), то это изречение было бы очень дерзновенно, потому что оно показывает не что другое, как равенство могущества. Так именно поняли Его и иудеи, и потому стали бросать в Него камни. Однако же, не смотря и на это, Он не опроверг такого их мнения и предположения. Между тем, если бы они сделали предположение неправильное, следовало бы поправить их и сказать: для чего вы это делаете? Я сказал это не для того, чтобы приписать Мне и Отцу равное могущество. Но Он поступает совсем напротив: Он утверждает и одобряет их предположение, и все это – несмотря на их ожесточение. Он не только не извиняется в своих словах, как не хорошо сказанных; а напротив, еще их укоряет в том, что они имеют о Нем ненадлежащее понятие. Так, когда они сказали: «не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Иоан.10:33), – послушай, что Он отвечает: «если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие», как «вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий» (Иоан.10:35,36)? А эти слова означают вот что: если те, которые получили это название по благодати, не подвергаются обвинению, когда называют себя богами, то как может по справедливости подлежать укоризне Тот, Кто имеет это по естеству? Но Он так не сказал, а доказал это после, употребив наперед выражения более смиренные и сказав: «Которого Отец освятил и послал в мир» (ст.36). Когда же утишил их гнев, тогда приводит ясное доказательство. Сначала, чтобы слово Его было принято, Он говорил с некоторым уничижением; а наконец возвысил и сказал так: «если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим» (ст.37,38). Видишь ли, как Он доказывает то, что я выше сказал, именно, что Он ничем не меньше Отца, но во всем равен? Так как невозможно было видеть существа Его, то вот Он в доказательство равенства своего могущества представляет равенство и тожество дел.

3. Чему же именно, скажи, веровать? Тому, что «Отец во Мне и Я в Нем» (Иоан.10:38). Я не иное что, а тоже, что Отец, только пребываю Сыном; и Он не иное что, а тоже, что Я, только пребывает Отцом. И кто познал Меня, тот познал и Отца, уразумел и Сына. Но если бы (Сын) был меньше (Отца) по могуществу, то и познание было бы ложное. Нельзя познать ни существа, ни могущества одного лица посредством другого, отличного от него. «Тогда искали схватить Его; но Он уклонился от рук их, и пошел опять за Иордан, на то место, где прежде крестил Иоанн. Многие пришли к Нему и говорили, что Иоанн не сотворил никакого чуда, но все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно» (Иоан.10:39-41). Христос, после того, как возвестит что-нибудь великое и высокое, тотчас удаляется, уступая гневу иудеев, чтобы Своим отсутствием укротить и утишить их страсть. Так поступил Он и в то время. Но для чего евангелист указывает место? Для того, чтобы ты знал, что Он удалился в то место с намерением напомнить иудеям о том, что там произошло и что сказано было Иоанном, равно как и о его свидетельстве. И действительно, пришедши туда, они тотчас вспомнили об Иоанне, поэтому и говорят, что «Иоанн не сотворил никакого чуда». Иначе какой повод был бы говорить это? Но так как место привело им на память Крестителя, то им пришло на память и его свидетельство. И смотри. Какие неоспоримые составляют они умозаключения. Иоанн, говорят, не сотворил никакого знамения, а этот творит; следовательно отсюда видно Его превосходство. Если же мы верили тому (Иоанну), хотя он не сотворил никакого знамения, то гораздо более (должны веровать) этому (Христу). Затем, так как Иоанн свидетельствовал (о Христе), то, чтобы не показалось, что он, как не сотворивший знамения, недостоин давать свидетельство, – они присовокупили: хотя знамения он сотворил ни одного, однако же во всем, что говорил о Христе, был истинен, – и тем показали, что не Христос соделался достойным веры чрез Иоанн, а Иоанн чрез дела Христовы. Таким образом «многие уверовали в Него» (ст.42). И в самом деле, многое привлекало их. Так, вспомнили они о тех речах, которые Иоанн говорил, называя Его крепльшим себя, и светом, и жизнью, и истиной, и всеми прочими (именами); вспомнили и голос, нисшедший свыше, и Духа, явившегося тогда в виде голубя и всем Его указавшего; а сверх того, они видели доказательство в чудесах, и тем, наконец, утверждались. Если Иоанну, говорили они, следовало верить, то гораздо более – Христу. Если тому – без знамений, то гораздо более Христу, Который, вместе с свидетельством от Иоанна, имеет еще доказательство от знамений.

Видишь ли, сколько пользы принесло им пребывание в этом месте и удаление от злых людей? По этой-то причине (Христос) часто изводит и удаляет их от сообщества таких людей. Это самое сделал Он и в ветхом завете, когда в пустыне, вдали от египтян, наставлял иудеев и устроял во всем. То же внушает Он и нам делать, когда повелевает убегать торжищ, шума и смятений, молиться в тишине – в своей клети. И корабль, неподверженный буре, плывет благополучно: так и душа, не занятая общественными делами, находится в пристани. Поэтому-то женам следовало бы быть любомудрее мужей, так как они по большей части привязаны к занятиям домашним. Оттого именно и Иаков был «кротким», что жил дома и был свободен от внешних тревог; не без причины же Писание заметило о нем, как о живущем «в шатрах» (Быт.25:27). Но и в доме, скажешь, много беспокойства. Это оттого, что ты сама того хочешь и сама себя окружаешь множеством забот. Муж, обращаясь на торжищах и в судилищах, очевидно, обуревается внешними хлопотами, как бы некоторыми волнами; а жена, сидя дома, как бы в некоем училище любомудрия, и сосредоточив в себе свои мысли, имеет возможность заниматься и молитвою, и чтением, и другими делами любомудрия. И как живущие в пустынях не имеют никого, кто бы безпокоил их, так и жена, находясь всегда дома, постоянно может наслаждаться тишиною. Если же иногда представится ей необходимость и выйти, то и тогда нет для нее повода к беспокойству. В самом деле, женщине нужно бывает выходить или для того, чтобы придти сюда, или когда надобно омыть мело в бане; затем большую часть времени она сидит дома. Поэтому она может и сама любомудрствовать, и, принимая растревоженного мужа, утешать и успокаивать его, разгонять излишние и тяжелые его мысли и, таким образом, снова отпускать его уже без тех неприятностей, какие он принес с собою с торжища, но с добрым расположением, которое приобрел дома. Подлинно, жена благочестивая и разумная скорее всего может образовать мужа и настроить его душу по своему желанию. Ни друзей, ни учителей, ни начальников не послушает он так, как свою супругу, когда она увещевает и дает советы. Это увещание доставляет ему и некоторое удовольствие, потому что он очень любит эту советницу. И я мог бы указать на многих суровых и неукротимых мужей, которые смягчены таким образом. Жена участвует с мужем и в трапезе, и в ложе, и в рождении детей, и в делах явных и тайных, во входах и выходах, и в весьма многом другом; она во всем ему предана и соединена с ним так, как тело соединено с головою. И если она будет разумна и рачительна, то всех других превзойдет и победит в попечении о своем супруге.

4. Поэтому убеждаю: считайте это обязанностью и давайте надлежащие советы. Женщина имеет великую силу как для добродетели, так и для порока. Она погубила Авессалома; она – Амнона; она намеревалась – Иова; но она же избавила Навала от смерти; она спасла целый народ. Так Деввора и Иудифь выказали доблести мужей – военачальников. Таковы же и многие другие жены. Поэтому и Павел говорит: «почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа» (1Кор.7:16)? И мы знаем, что в те времена Персида, Мариам и Прискилла приняли на себя подвиги апостольские. Этим-то женам и вы должны ревностно подражать, и не словами только, но и делами наставлять своего супруга. Как же мы можем учить его делами? Когда он увидит, что ты не злонравна, не расточительна, не любишь украшений, не требуешь излишних денежных доходов, но довольствуешься тем, что есть: в этом случае он непременно послушает и твоих советов. Если ты на словах будешь любомудрствовать, а на деле станешь поступать напротив, то он обвинит тебя в великом пустословии. А когда вместе с словами ты представишь ему наставление делами, тогда он похвалит тебя, и скорее послушает. Так будет, например, когда ты не станешь искать ни золота, ни жемчуга, ни драгоценных одежд, но, вместо этого, скромности, целомудрия, благодушия, и, поступая так сама, будешь требовать того же и от него. Если же надобно что-нибудь делать для угождения мужу, то нужно душу украшать, а не тело наряжать и погублять. Не столько золото, которым ты украшаешься, сделает тебя любезною и приятною для него, сколько – целомудрие и ласковость к нему, и готовность умереть за своего супруга. Это по преимуществу пленяет мужей. То украшение неприятно мужу, потому что приводит в стесненное положение его имение и требует больших издержек и забот; а это, о котором сказано выше, привяжет мужа к жене. Ласковость, дружба и любовь ни забот не приносят, ни издержек не требуют, но все противоположное. Притом тот наряд от привычки делается приторным; а украшение души цветет каждый день и возжигает сильнейший пламень. Итак, если хочешь нравиться мужу, украшай душу целомудрием, благочестием, попечением о доме. Эта красота и более пленяет, и никогда не прекращается. Ни старость не разрушает этой красоты, ни болезнь не уничтожает. Красоту телесную и время продолжительное разрушает, и болезнь истребляет, и многое другое; а что украшает душу, то выше всего этого. Кроме того, та красота и возбуждает зависть, и возжигает ревность; а эта чиста от такой болезни и свободна от всякого тщеславия. Таким образом, и в доме все будет идти лучше, и доходы будут изобильнее, когда золото не будет лежать вокруг твоего тела, не будет связывать твоих рук, но будет употребляться на необходимые нужды, как, например, на содержание слуг, на необходимое попечение о детях и на другие действительные потребности. Но если не так, – если будет со всех сторон лежат пред глазами и стеснять сердце, то какая прибыль? Какая польза? Печаль сердца не позволяет замечать того, чем пленяются глаза. Ведь вы знаете, верно знаете, что если бы кто увидел женщину, даже лучше всех украшенную, он не может находить в том удовольствия, когда у него душа болеет. Кто хочет находить удовольствие, тому наперед нужно быть веселым и иметь расположение к радости. Между тем, если золото все растрачено на украшение женина тела, а в доме обитает скудость, то для супруга нет никакого удовольствия. Итак, если желаете нравиться мужьям, приводите их в приятное расположение духа; а приведете их в это расположение, когда отвергнете наряды и украшения. Все это, по-видимому, имеет для него некоторую приятность во время бракосочетания; но впоследствии, с течением времени, теряет свою цену. Если от привычки мы не очень удивляемся небу, которое так прекрасно, и солнцу, которое так блистательно, что ты не можешь сравнить с ним ни одного тела, то каким образом будем дивиться украшенному телу? Это говорю я, желая, чтобы вы украшались истинною красотою, которую заповедал Павел: «не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» (1Тим.2:10). Или ты хочешь нравиться лицам посторонним и от них получать похвалы? Но это желание отнюдь не жены целомудренной. Впрочем, если хочешь, то и они будут очень любить тебя и хвалить за целомудрие. В самом деле, ту (любящую наряды) не похвалит ни один скромный и порядочный человек; похвалят разве люди распутные, или, лучше сказать, и они не похвалят, а напротив, станут говорить о ней худо, когда заметят, что ее бесстыдство возбуждает в них вожделение. А эту (целомудренную) и те, и другие, и все похвалят, так как не только не получают от нее никакого вреда, а напротив еще наставление в любомудрии. И от людей ей будет великая похвала, и от Бога великая награда. Итак, будем ревновать об этой красоте, чтобы и здесь пожить в безопасности, и достигнуть будущих благ, которых да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

[1] У Златоуста Вавилония и Ассирия часто называются Персией.

Беседа 62. «Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, [где жили] Мария и Марфа, сестра ее. Мария же была [та], которая помазала Господа миром» (Иоан.11:2)

1. Трудность вопроса о Марии, сестре Лазаря. – Иисус Христос еще раз заявляет о равенстве Своем с Богом Отцом. – 2. Смысл изречения ап. Фомы. – Иисус Христос отправляется в Вифанию для воскрешения Лазаря. – 3. Я есмь воскресение и жизнь. – Почему Иисус Христос отлагал воскрешение Лазаря, пока он не стал смердеть? – 4 и 5. Против обычая женщин чрезмерно оплакивать умерших. – Соблазн для язычников. – Скорбь об умерших должна быть умеренна. – Милостыня и молитвы за умерших. – Оплакивать умерших позволительно, но не чрезмерно.

1. Многие соблазняются, когда видят некоторых угодных Богу людей в каком-либо бедствии, когда видят, например, что они подверглись болезни, или бедности, или чему-нибудь другому подобному; а того не знают, что такие страдания свойственны тем, которые особенно любезны Богу. Так вот и Лазарь был из друзей Христовых, а был болен, как это именно говорили и пославшие: «вот, кого Ты любишь, болен» (ст.3). Но рассмотрим эту часть (евангельского чтения) сначала. «Был болен», сказано, «некто Лазарь из Вифании». Не просто и не случайно сказал, откуда был Лазарь, но по некоторой причине, которую укажет впоследствии. Но мы пока займемся предложенным местом. С пользою также упоминает нам и о сестрах его, присовокупляя к тому, что особенного имела Мария, именно: «Мария же была [та], которая помазала Господа миром». Некоторые с недоумением здесь спрашивают: как Христос позволил сделать это женщине? Поэтому, прежде всего необходимо заметить, что это – не блудница, упоминаемая у Матфея, и не та, которая (упоминается) у Луки; нет, это – другая. Те действительно были блудницы и преисполнены многих пороков; а эта была честная и усердная, заботившаяся о принятии Христа. Евангелист указывает, что и сестры любили Христа, и однако же Он допустил Лазарю умереть. Но почему же они не оставили болящего брата и не пошли сами ко Христу, как поступил сотник и муж царев, но послали к Нему? Потому, что они крепко надеялись на Христа, и были очень близки к Нему. А с другой стороны, они были слабые женщины и были одержимы скорбью. А что они сделали так не по небрежению, это показали впоследствии. Итак, очевидно, что Мария была не блудница. Но для чего, скажешь, и блудницу принял Христос? Для того, чтобы разрешить от порока, чтобы показать человеколюбие, чтобы ты познал, что нет недуга, побеждающего Его благость. Итак, не на то одно смотри, что Он принял, но и на то взирай, как Он переменил ее. Для чего же евангелист упоминает нам об этом событии? Или лучше, чему он хочет научить словами: «Иисус же любил Марфу и сестру ее и Лазаря» (ст.5)? Тому, чтобы мы отнюдь не негодовали и не огорчались, кода случится впасть в какую-нибудь болезнь людям добродетельным и друзьям Божиим. «Вот, кого Ты любишь, болен» (ст.3). (Сестры Лазаря) хотели возбудить в Христе сострадание, потому что еще смотрели на Него, как на человека, что видно из их слов: «если бы Ты был здесь, не умер бы» (ст.21), а также из того, что они не сказали: «вот» Лазарь «болен», но: «вот, кого Ты любишь, болен». Что же Христос? «Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий» (ст.4). Смотри, как Он опять показывает, что слава Его и слава Отца – одна. Сказав – «к славе Божией», присовокупил: «да прославится Сын Божий». «Эта болезнь не к смерти». Так как Он намерен был пробыть там два дня, то теперь и отсылает их с этим известием. При этом следует подивиться сестрам Лазаря, как они, услышав, что «не к смерти», и между тем увидев его умершим, не соблазнились тем, что на деле вышло напротив. Но и после того приступили ко Христу, и не подумали, что Он сказал ложь. А частица «да» означает здесь не причину, но следствие. Болезнь случилась по иной причине; но Христос обратил ее к славе Божией. И, сказав это, «пробыл два дня» (ст.6). Для чего же «пробыл»? Для того, чтобы скончался и был погребен, чтобы потом никто не мог сказать, что Он воскресил его тогда, как тот еще не умер, что то был только глубокий сон, или расслабление, или лишение чувств, но не смерть. По этой-то причине Он и остался на столько времени, что произошло даже тление, так что говорили: «уже смердит» (ст.39). «После этого сказал ученикам: пойдем в Иудею» (ст.7). Почему Он здесь говорит наперед (куда хочет идти), тогда как в других местах нигде не предуведомлял об этом? (Ученики) сильно боялись; и так как теперь находились в таком расположении духа, то Он и предваряет их этим известием, чтобы не встревожить внезапностью. Что же ученики? «Давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда» (ст.8)? Таким образом, они боялись и за Него, но еще более – за себя, потому что еще не были совершенны. Оттого-то Фома, потрясаемый страхом, и говорит: «пойдем и мы умрем с ним» (ст.16), так как он был слабее и маловернее других. Но смотри, как Иисус ободряет их тем, что говорит далее: «не двенадцать ли часов во дне» (ст.9). Этим Он сказал или то, что не сознающий за собой ничего худого не потерпит никакой беды, а потерпит тот, кто поступает худо, следовательно нам не должно страшиться, потому что мы не сделали ничего достойного смерти, – или то, что видящий «свет мира сего» (ст.9) находится в безопасности, и что если (безопасен) видящий «свет мира сего», то гораздо более – тот, кто находится со Мною, если не отступит от Меня. Ободрив их такими словами, Он приводит и причину, почему им необходимо туда отправиться. И показывая, что они пойдут не в Иерусалим, а в Вифанию, Он говорит: «Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его» (ст.11), то есть, иду не для того, чтобы беседовать опять о тех же предметах и обращаться там между иудеями, но за тем, чтобы разбудить нашего друга. «Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет» (ст.12). Это не просто сказали они, но с тем, чтобы воспрепятствовать Ему идти туда. Ты говоришь, возражают они, что он спит? Значит, нет особенной нужды идти туда. Между тем Он для того и сказал: «друг наш», чтобы показать необходимость идти.

2. Когда же они все еще не решались, то Он говорит: «умер» (ст.14). Первое выражение Он употребил потому, что хотел научить не тщеславиться; но так как они не поняли, то Он присовокупляет: «умер, и радуюсь за вас» (ст.15). Почему же именно «за вас»? Потому что Я предсказал (смерть его), не бывши там; и, значит, когда Я воскрешу его, не будет никакого подозрения. Видишь ли, как еще несовершенны были ученики, и не понимали, как должно, Его могущества? А это происходило от страха, который в то время волновал и смущал их души. И когда сказал: «уснул», тогда прибавил: «иду разбудить его»; а сказав: «умер», уже не присовокупил: иду, чтобы воскресить его. Он не хотел словами предрекать того, что имел подтвердить самым делом, везде научая нас не тщеславиться и не давать без разбора обещаний. А если Они сделал это, когда сотник умолял Его, – потому что сказал: «Я приду и исцелю его» (Матф.8:7), – то сказал это для того, чтобы показать его веру. Если же кто скажет: отчего ученики пришли к мысли о сне и не уразумели, что Он говорит о смерти, даже и после того, как Он сказал: «иду разбудить его», – так как безумно было предполагать, что Он отправится за пятнадцать стадий для того, чтобы разбудить, – то мы ответим, что они считали это загадкой, каких Он говорил много.

Итак, все они боялись нападения от иудеев; но более всех других – Фома, который поэтому и сказал: «пойдем и мы умрем с ним» (ст.16). Некоторые говорят, что он действительно желал умереть; но это несправедливо: слова его более выражают страх. Однако же он не подвергся за то упреку, потому что (Христос) снисходил теперь к его немощи. Впоследствии же он сделался сильнее всех и был непобедим. И вот то-то и удивительно, что (апостола), столь слабого прежде креста, – после креста и после того, как он поверил воскресению, мы видим пламеннее всех прочих. Так велика сила Христова. Кто не смел пойти вместе со Христом в Вифанию, тот, не видя Христа, прошел почти всю вселенную и обращался среди народов свирепых и готовых его умертвить. Но если Вифания отстояла на пятнадцать стадий, что составляет две мили, то каким образом Лазарь мог быть «четыре дня, как во гробе» (ст.39)? (Христос) пробыл на месте два дня, да накануне этих двух дней приходил посланный с известием, – в тот самый день, когда и умер, – так что Христос прибыл именно в четвертый день. Потому Он и ожидал, чтобы Его позвали, и не вошел сам собою без приглашения, чтобы кто-нибудь не заподозрил этого события. Да и приходили не сами (сестры), которых Он любил; но были посланы посторонние. «Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати» (ст.18). Отсюда становится очевидным, что там могли присутствовать многие из Иерусалима. И действительно, (евангелист) тотчас присовокупил, что «многие из Иудеев пришли утешать их» (ст.19). Отчего же они утешали этих (женщин), любимых Христом? Ведь они же положили: «кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (Иоан.9:22)? Или по особенной тяжести этого несчастья, или по уважению к ним, как женщинам благородным, или же это были люди, не принадлежавшие к числу злых, так как многие и из них веровали. А говорит об этом евангелист для того, чтобы уверить, что Лазарь умер. Зачем же (Марфа), выходя на встречу Христу, не берет с собой сестры? Она хочет увидеться с Ним наедине, и рассказать Ему о случившемся. Когда Он возбудил в ней добрые надежды, она уходит и зовет Марию, которая и вышла ко Христу навстречу, хотя скорбь ее была еще во всей силе. Видишь ли, как горяча была любовь? Это та самая, о которой говорил: «Мария же избрала благую часть» (Лук.10:42). Но как же, скажешь, Марфа явилась теперь более усердною? Она не была более усердною; Мария (не вышла потому, что) еще не слышала (о Его прибытии). Напротив была слабее, потому что и после того, как услышала столь многое, все еще говорит: «уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (ст.39). А эта (Мария), хотя ничего не слышала, однако же не сказала ничего подобного, но тотчас уверовала и говорит: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (ст.32).

3. Видите, какое любомудрие у жен, хотя и немощен их ум? Увидев Христа, они не предаются тотчас слезам, рыданиям и стонам, что бывает с нами, когда к нам приходит кто-нибудь из знакомых во время нашей скорби; но тотчас выказывают свое удивление к Учителю. Так, они обе веровали во Христа, но еще не надлежащим образом. Они не знали еще хорошо ни того, что Он Бог, ни того, что Он творил это собственною силою и властью. Теперь Он научил их и тому и другому. А что они не знали этого, видно как из слов их: «если бы Ты был здесь, не умер бы брат» наш (ст.21), так и из того, что они присовокупили: «чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог» (ст.22). Таким образом они говорят (о Христе), как о каком-нибудь человеке добродетельном и угодном Богу. Заметь же, что отвечает Христос: «воскреснет брат твой» (ст.23). Этим опровергает пока слова: «чего Ты попросишь». Не сказал: Я буду просить, но что? «Воскреснет брат твой». Если бы Он сказал: женщина! Еще ли ты сморишь долу? Я не нуждаюсь в чужой помощи; Я все творю Сам собою, – то это было бы очень тяжело и неприятно для женщины. Но сказав: «воскреснет», Он тем естественно сделал слово Свое более умеренным, а дальнейшими словами дал разуметь и то, что я выше сказал. Так, когда сказала: «знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день» (ст.24), тогда Он, яснее показывая Свое могущество, говорит: «Я есмь воскресение и жизнь» (ст.25), и тем означает, что Он не нуждается в содействии другого, так как сам есть жизнь. А если бы Он нуждался в другом, то каким бы образом сам мог быть воскрешением и жизнью? Но Он не сказал так ясно, а только намекнул на это. Потом, так как она сказала: «чего Ты попросишь», то Он еще говорит: «верующий в Меня, если и умрет, оживет» (ст.25), показывая тем, что Он сам есть податель благ, и у Него должно их просить. «И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (ст.26). Смотри, как Он возвышает ее ум. Ведь не в том только было дело, чтобы воскресить Лазаря, но надобно было и ее, и присутствующих с нею научить воскресению. Поэтому Он прежде, чем воскресил, рассуждает о (воскресении). Если же Он сам есть «воскресение и жизнь», то не ограничивается местом, но может исцелять везде. И если бы (сестры Лазаря), подобно сотнику, сказали: «скажи слово, и выздоровеет слуга мой» (Матф.8:8), то Он так бы и сделал. Но так как они звали Его и просили придти к ним, то Он снисходит, чтобы возвести их от уничиженного о Нем понятия, и приходит на место. Но и при этом снисхождении Он показывает, что может исцелять и не присутствуя на месте. С этой-то целью Он и медлит. В самом деле, благодать не сделалась бы очевидною, если бы она тотчас была дарована, если бы прежде не появился уже смрад. Но откуда знала эта женщина о будущем воскресении? Она слышала многие беседы Христа о воскресении; а теперь желала увидеть это на самом деле. Смотри однако же, как она еще вращается долу! В самом деле, уже услышавши: «Я есмь воскресение и жизнь», она даже и после того не сказала: воскреси его, – но что? «Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (ст.27). Что же ей Христос? Всяк «верующий в Меня, если и умрет, оживет» (ст.25), разумея здесь эту (телесную) смерть; «и всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (ст.26), указывая на ту (духовную) смерть. И так как «Я есмь воскресение», то не смущайся; хотя уже и умер, но веруй, это не есть смерть. Таким образом Он пока утешил ее в случившемся и пробудил в ней надежду, и тем, что сказал: «воскреснет», и тем, что изрек: «Я есмь воскресение», и тем, что если после воскресения он и опять умрет, то не потерпит никакого вреда, а потому и не должно страшиться этой смерти. Слова Его имеют тот смысл, что ни он не умер, ни вы не умрете. «Веришь ли сему»? Марфа отвечает: «верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (ст.26,27). Мне кажется, что женщина не поняла слов. Она сознавала, что в них есть что-то великое, но всего не выразумела. Поэтому, будучи спрошена об одном, она отвечает другое. Но по крайней мере она получила теперь ту пользу, что отложила свою скорбь. Такова-то сила слов Христовых! Поэтому-то и Марфа первая вышла навстречу Христу, и Мария последовала за нею. Любовь к Учителю не давала им сильно чувствовать настоящую (скорбь). Таким образом, с помощью благодати, и ум этих жен любомудрствовал.

4. А в настоящее время, вместе с другими пороками, между женщинами господствует и та болезнь, что они выставляются на показ в плаче и рыданиях, обнажая плечи, терзая волосы, делая рубцы на щеках. И это делают – одни от скорби, другие из желания выказаться и отличиться, а иные обнажают себе плечи, и притом в глазах мужчин – по распутству. Что ты делаешь, женщина? Как ты, скажи мен, будучи членом Христовым, без всякого приличия обнажаешь себя среди торжища, и притом тогда, как на торжище присутствуют мужчины? Ты рвешь на себе волосы, раздираешь одежду, громко рыдаешь, составляешь вокруг себя позорище, являешься в образе неистовых женщин, – и не думаешь, что оскорбляешь Бога? Как велико твое безумие! Не станут ли смеяться над этим язычники? Не подумают ли, что все у нас – басни? Так, они скажут: воскресения нет, и учение христиан – это смех, обман и выдумка. Женщины у них рыдают так, как бы после настоящей жизни ничего уже не было; они не внимают словам, начертанным в их книгах, а этим сами показывают, что все то вымысел. Если бы они веровали, что умерший не умер, но преставился к лучшей жизни, то не оплакивали бы его, как уже несуществующего, не терзались бы так и не произносили бы этих слов, исполненных неверия: уж не видеть мне тебя больше! Уж не будешь ты опять со мною! Все у них басня. Если они так не веруют высшему из благ, то тем менее всему другому, что у них считается священным. Не так малодушны сами язычники. Многие у них любомудрствовали. Так, одна языческая женщина, услышав, что сын ее пал на войне, тотчас спросила: а в каком положении находятся дела города? И один из философов, удостоенный венка, когда услышал, что один из его сыновей пал за отечество, – снял с себя венок и спросил: который из двух? И как скоро узнал, кто именно из них пал, тотчас опять возложил на себя венок. Многие также отдавали даже сыновей и дочерей своих на жертву, – из почтения к демонам. А лакедемонские женщины даже внушали своим детям, чтобы они или принесли свой щит с войны, или сами были принесены на нем мертвыми. Потому-то стыдно мне, что язычники так любомудрствуют, а мы поступаем непристойно. Не знающие ничего о воскресении действуют так, как свойственно знающим; а знающие поступают, как не знающие. Многие даже, из-за стыда человеческого, нередко делают то, чего не делают для Бога; так богатые женщины не терзают волос и не обнажают плеч. Но и это также заслуживает крайнего осуждения – не потому, что они не обнажают себя, но потому, что делают это не по благочестию, а для того, чтобы не показаться бесстыдными. Значит, стыд обуздывает печаль, а страх Божий не обуздывает? Как же не достойно это крайнего осуждения? Следовало бы, по крайней мере, чтобы то, что богатые женщины делают вследствие своего богатства, бедные делали по страху Божию; но теперь все бывает напротив: те любомудрствуют по тщеславию, а эти поступают неблагопристойно по малодушию. Что хуже такой несообразности? Все делается для людей, все – по здешним побуждениям. И речи произносятся, полные безумия и великого смеха. Господь говорит: «блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Матф.5:4), – разумея плачущих о грехах, и между тем никто не плачет этим плачем, и не заботится о погибающей душе. Это (плакать об умерших) нам напротив не заповедано делать, и однако же мы делаем. Что же, скажешь, разве человеку можно не плакать? Да я и не воспрещаю этого; я воспрещаю только терзаться, плакать неумеренно. Я не зверь и не бесчеловечен. Знаю, что в этом обнаруживается природа, и что она ищет содружества и ежедневного общения. Не возможно не печалиться. Это сам Христос показал, потому что прослезился над Лазарем. Так и ты поступай: плачь, но тихо, но благопристойно, но со страхом Божиим. Если так будешь плакать, то это будет знаком не того, будто ты не веруешь воскресению, но того, что для тебя тяжела разлука.

5. Ведь мы плачем и о тех, которые отправляются в дорогу и разлучаются с нами; но – не так, как отчаивающиеся. Так и ты, плачь. Как бы провожал отходящего в чужую сторону. Это говорю я не с тем, чтобы поставить вам в закон, но – по снисхождению. В самом деле если умерший был грешник, и много оскорбил Бога, в таком случае должно плакать, или лучше – не плакать только, потому что отсюда для него нет никакой пользы, но и делать то, что может принести ему некоторое облегчение, милостыню и приношения. А впрочем и в этом случае нужно радоваться, потому что у него отнята возможность грешить. Если же – праведник, то еще более должно радоваться, потому что он находится в безопасности, и уже избавился от неизвестности будущего. Если это юноша, (должно радоваться), что он скоро освободился от окружающих нас зол. Если старец, – что он отошел, до сытости насладившись тем, что считается вожделенным. Но ты, забыв думать об этом, заставляешь рыдать служанок, как будто делаешь этим честь отошедшему. Это же – крайнее бесчестие! Честь для умершего составляют не плачь и рыдания, но священные песни и псалмопения, и добрая жизнь. Такой человек, отойдя отсюда, отойдет с ангелами, хотя бы и никого не было при его останках. А человек развратный, хотя бы целый город провожал его, не получит из того никакого плода.

Хочешь почтить умершего? Почти его иным образом, – милостынями, благотворениями, литургиями. Какая польза от многих рыданий? А я слышал еще и о другом тяжком зле; говорят, будто многие через плач привлекают к себе даже любовников, чрезмерностью своих воплей составляя себе славу жен, любящих своих мужей. Какое диавольское изобретение! Какая сатанинская выдумка! Доколе мы будем земля и пепел? Доколе – кровь и плоть? Воззрим на небеса, – подумает о духовном! Какая будет у нас возможность укорять язычников, какая возможность утешать, когда сами поступаем таким образом? Как будем беседовать с ними о воскресении? Как о всяком другом любомудрии? Как сами будем жить без страха? Ужели не знаешь, что от печали происходит смерть? Помрачая зрение души, печаль не только не позволяет ей видеть ничего должного, но и причиняет великий вред. Подлинно, когда мы предаемся излишней скорби обо умершем, тогда и Бога оскорбляем, и не доставляем пользы ни себе, ни отшедшему; а когда поступаем напротив, – и Богу благоугождаем, и приобретаем доброе мнение у людей. Если мы и сами не будем упадать духом, в таком случае (Бог) скоро уничтожает и остаток скорби; а если будем сильно огорчаться, Он предоставляет нас во власть печали. Если будем благодарить, – не будем скорбеть. Но как возможно, скажешь, не печалиться тому, кто потерял сына, или дочь, или жену? Я не говорю не печалиться, но – не печалиться без меры. В самом деле, если мы помыслим, что их взял Бог, что муж и сын были у нас смертные, то скоро получим утешение. Скорбеть здесь – значит требовать чего-то вышеестественного. Если ты родился человеком и смертным, то зачем скорбишь о том, что совершилось сообразно с природой? Ты ведь не скорбишь, что поддерживаешь жизнь свою пищей? Ведь не домогаешься того, чтобы жить без пищи? Так поступай и в отношении к смерти, и не ищи до времени бессмертия, когда родился смертным. Это определено однажды навсегда. Не скорби же и не сокрушайся, но переноси благодушно то, что для всех вообще законоположено. Печалься лучше о грехах: это – хорошая печаль, это – величайшее любомудрие. Итак, будем непрестанно печалиться об этом, чтобы там сподобиться радости, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

Беседа 63. «Иисус еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа. Иудеи, которые были с нею» и проч. (Иоан.11:31)

1. Прибытие Иисуса Христа в Вифанию. – Иисус Христос прослезился о Лазаре. – 2. Иисус Христос пред открытым гробом, в котором тело начало разлагаться. – 3 и 4. Вера есть великое благо и источник многих благ. – Неоспоримое доказательство воскресения Иисуса Христа. – Против прелюбодеев.

1. Великое благо любомудрие, – разумею то любомудрие, которое у нас. У язычников все только слова и басни; а самые эти басни не заключают в себе никакого любомудрия, потому что у них все делается ради славы. Итак, великое благо любомудрие; оно и здесь уже вознаграждает нас. Так, кто презирает богатство, тот уже здесь получает пользу, потому что избавляется от излишних и бесполезных забот. Кто попирает славу, уже здесь получает награду, потому что не служит никому рабом, но бывает свободен истинной свободой. Кто желает небесных (благ), – уже здесь получает воздаяния, потому что, вменяя в ничто все настоящее, легко побеждает всякую печаль. Так вот и эта женщина за свое любомудрие получила здесь награду. В то время, как все сидели при ней – скорбевшей и плакавшей, она не ожидала, чтобы к ней пришел Учитель, не обращала внимания на (свое) достоинство и не была удержана скорбью. Скорбящие вместе с другими недугами имеют еще и ту болезнь, что желают быть в почете у присутствующих. Но в ней не было ничего этого, а как только она услышала (что Господь пришел), тотчас идет к Нему. «Иисус еще не входил в селение». Он шел не скоро, чтобы видно было, что Он не сам стремится к чуду, но идет по их просьбе. Или это именно хочет выразить евангелист словами: «поспешно встала» (ст.29), или он этим показывает, что (Мария) побежала так для того, чтобы предупредить Его пришествие. Между тем она идет не одна, но влечет за собою и бывших в доме иудеев. Весьма благоразумно, поэтому, сестра и позвала ее тайно, чтобы не смутить собравшихся, и не сказала – зачем; иначе многие и удалились бы; а теперь все пошли за нею, полагая. Что она идет плакат. Может быть также и чрез это (евангелист) снова уверяет в том, что Лазарь действительно умер. «И пала к ногам Его» (ст.32). Она была пламеннее своей сестры. Она не устыдилась ни народа, ни худого мнения, какое имели о Христе (были многие и из врагов Его, которые и говорили: «не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер» (ст.37)?). В присутствии Учителя, она отбросила все человеческое, и заботилась только о том, чтобы почтить Учителя. И что же она говорит? «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (ст.32). Что же Христос? Теперь пока ничего не говорит ей; не говорит даже того, что сказал ее сестре. Тут присутствовало много народа, и не время было для таких речей. Он только смиряется и снисходит, и, чтобы уверить в Своей человеческой природе, тихо плачет и отлагает до времени чудо. В самом деле, чудо это было великое, – такое, каких Он совершил немного, – и чрез него многие должны были уверовать. Поэтому, чтобы оно не показалось народу невероятным, если бы совершено было без Него, и чтобы при всем величии не осталось без пользы, – Христос привлекает Своим снисхождением многих свидетелей чтобы не погубить добычи, и выказывает в Себе то, что было свойственно Его человеческой природе, т.е. плачет и смущается, так как скорбь обыкновенно производит плач. Потом Он обуздывает Свою скорбь (это именно и означает выражение: «запретил[1] духу» (ст.33)), и тогда спрашивает: «где вы положили его?», – чтобы вопрос не был соединен с рыданием. Но зачем же Он спрашивает? Затем, что не хочет сам по себе приступить (к совершению чуда), но хочет все узнать от других и сделать по их просьбе, чтобы освободить чудо от всякого подозрения. «Говорят Ему: Господи! пойди и посмотри. Иисус прослезился» (ст.34,35). Видишь ли, что еще до сих пор Он ничем не указал на воскресение, и что Он идет как будто не для того, чтобы воскресить, но чтобы плакать? А что действительно казалось, что Он пошел с этим намерением, т.е. с тем, чтобы плакать, а не воскресить, это показывают иудеи, которые потому и говорили: «смотри, как Он любил его. А некоторые из них сказали: не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?» (ст.36,37). Даже и в несчастии они не оставили своей злобы. Но (Христос) намерен совершить дело, еще более удивительное: отогнать смерть, уже наставшую и овладевшую (человеком), гораздо важнее, нежели остановить смерь наступающую. Таким образом, они порицают Его тем самым, из-за чего следовало бы дивиться Его могуществу. Допускают до времени, что Он отверз очи слепому; но вместо того, чтобы за это дивиться Ему, они, из-за смерти Лазаря, клевещут и на то чудо, как будто его не было. Впрочем не отсюда только видно, что они все были развращены, но также и из того, что еще прежде, нежели Он пришел и явил (Свою силу), они уже предварят Его обвинениями, не дожидаясь конца дела. Видишь, как превратно было их суждение?

2. Итак, Он приходит ко гробу и опять удерживает скорбь. Но для чего евангелист тщательно и не раз замечает, что Он плакал и что Он удерживал скорбь? Для того, чтобы ты знал, что Он истинно облечен был нашим естеством. Так как этот (евангелист), очевидно, более других говорит о Нем великого, то и о человеческих Его делах повествует здесь гораздо уничиженнее. О смерти Его он не сказал ничего такого, что другие, – именно, что Он был прискорбен, что Он был в подвиге; но совсем противное, – что Он и ниц поверг (воинов). Итак, что было опущено там, то он восполнил здесь, сказав о плаче. И сам Христос, беседуя о смерти, говорит: «имею власть отдать» жизнь Мою (Иоан.10:18), и не произносит ничего уничиженного. Поэтому-то, повествуя о страданиях, (евангелисты) и приписывают Ему много человеческого, показывая тем, что Его воплощение истинно. Так Матфей удостоверяет в этом, говоря о Его предсмертных муках, смущении и поте; а этот – повествуя о плаче. В самом деле, если бы Он не был нашего естества, то не был бы одержим скорбью, и притом не однажды, а дважды. Что же Иисус? Он нисколько не защищает Себя пред иудеями от их обвинений. Да и для чего было словами опровергать тех, которые тотчас же имели быть опровергнуты самым делом? А между тем это (опровержение) было не так тягостно и более могло пристыдить их. «Иисус говорит: отнимите камень» (ст.39). Почему же Он не воззвал и не воскресил его, не будучи еще на месте? А особенно, почему Он не воскресил его, когда камень еще был навален. Кто мог голосом подвигнуть мертвое тело и опять одушевить его, тот, конечно гораздо более мог тем же голосом подвигнуть камень. Кто своим голосом дал возможность ходить обвязанному убрусами и связанному по ногам, тот гораздо более мог подвигнуть камень. И что я говорю? Он мог бы сделать это и не находясь на месте. Для чего же не сделал? Для того, чтобы их самих поставить свидетелями чуда, чтобы они не говорили того же, что говорили о слепом: это – он, это – не он. Самые руки их и самое пришествие их ко гробу свидетельствовали, что это – он. Если бы они не пришли, то, пожалуй, подумали бы, что видят призрак или одного вместо другого. А теперь, когда пришли к месту и отняли камень, когда получили повеление разрешить от уз обвязанного пеленами мертвеца, когда друзья, вынесшие его из гроба, узнали по самым пеленам, что это – он, когда при этом находились самые сестры, и одна из них сказала: «уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (ст.39) – теперь все это уже достаточно могло заградить неблагонамеренным свидетелям уста. Для того Он повелевает им отнять камень от гробы, чтобы показать, что Он воскрешает именно Лазаря. Для того и спрашивает: «где вы положили его» (ст.34)? – чтобы те, которые сказали: «пойди и посмотри» (ст.34), и которые привели Его, не могли сказать, что Он воскресил другого; чтобы и голос, и руки свидетельствовали: – голос, говоривший: – «пойди и посмотри», – руки, отвалившие камень и разрешившие повязки; также – зрение и слух, – слух, так как слышал голос, – зрение, так как видело исшедшего (из гроба); равно и обоняние, так как оно чувствовало смрад, – «уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе». Итак, справедливо я сказал, что эта женщина ничего не поняла в словах Христовых: «если и умрет, оживет» (ст.25). Смотри, что она здесь говорит; (она считает) это дело уже невозможным по продолжительности времени. И подлинно, дело было необычайное – воскресить четверодневного и предавшегося тлению мертвеца. Ученикам (Христос) сказал: «да прославится Сын Божий» (ст.4), указывая на Себя самого; а жене этой говорит: «увидишь славу Божию» (ст.40), разумея Отца. Видишь ли, как немощь слушателей служит причиной разности изречений? Он напоминает о Своей беседе с нею, как бы укоряя ее за то, что она не помнит (Его слов); или же Он теперь не хотел приводит в смущение присутствующих, и потому кротко говорит: «не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию» (ст.40)?

3. Итак, великое благо – вера, великое благо и виновница многих благ, так что люди во имя Божие могут совершать дела Божии. «Если вы будете иметь веру», говорит (Христос), «скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет» (Матф.17:20); и опять: «верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Иоан.14:12). Какие же, скажешь, дела большие? Дела, совершенные учениками впоследствии, когда даже тень Петра воскресила мертвого. Через это еще более проповедовалась и сила Христова. В самом деле, не столько удивительно то, что Он при жизни своей чудодействовал, сколько то, что по смерти Его другие могли Его именем совершать большие чудеса: это служило несомненным доказательством Его воскресения. Если бы даже Он всем явился, – и это не возбудило бы такой веры, потому что видевшие могли бы еще сказать, что это был призрак. Но кто видит, что одним именем Его совершаются знамения гораздо большие, нежели какие Он сам творил, обращаясь с людьми, тот не может не уверовать, если только он не крайне бесчувствен. Итак, великое благо – вера, кода она бывает от горячего сердца, от многой любви и пламенной души. Она делает нас мудрецами; она прикрывает ничтожество человеческое и, оставляя умствования земные, любомудрствует о вещах небесных; даже более: чего мудрость человеческая обрести не может, то она с избытком постигает и совершает. Будем же держаться веры, и не станем вверять наших дел умствованиям. Отчего, в самом деле, скажи мне, язычники не могли ничего обрести? Не знали ли они всей внешней мудрости? Почему же они не могли превзойти рыбарей, скинотворцев и неученых? Не потому ли, что они все предоставляли своим умствованиям, а эти последние – вере? Так, по этой причине последние превзошли Платона, Пифагора и всех вообще людей заблуждавшихся, победили сведущих в астрологии и математике, геометрии и арифметики, и изучивших всякую науку, и сделались настолько лучше их, насколько истинные и действительные мудрецы лучше людей от природы глупых и безумных. В самом деле, смотри: эти сказали, что душа бессмертна, или, лучше, не только сказали, но и убедили в этом; а те первоначально даже не знали, что такое душа, и когда узнали и отличили ее от тела, опять стали страдать тем же незнанием. Так, одни говорили, что она бестелесна; другие, что она есть тело и вместе с телом разрушается. Равным образом, о небе те говорили, что оно одушевлено и есть Бог; а рыбари и научили, и убедили, что оно есть творение и произведение Божие. Впрочем, в том нет ничего удивительного, что язычники руководились умствованиями; но вот что достойно слез, – что люди, представляющие себя верующими, и они оказываются душевными. Оттого-то и они впали в заблуждения. Так, одни из них говорили, что знают Бога так, как Он знает Сам Себя, чего не смел сказать даже никто из язычников. Другие говорили, что Бог не может рождать бесстрастно, и не предоставляли Ему никакого преимущества пред людьми. Иные же утверждают, что ни хорошая жизнь, ни доброе поведение не приносят никакой пользы. Но теперь не время опровергать это.

4. А что правая вера, при порочной жизни, не приносит никакой пользы, это показывают и Христос, и Павел, которые преимущественно заботились о доброй жизни. Так Христос учит: «не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное» (Матф.7:21); и далее: «многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Матф.7:22,23). В самом деле, люди невнимательные к себе самим легко впадают в пороки, хотя имеют правую веру. А Павел в своем послании к Евреям, так говорит и убеждает: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр.12:14). Святостью он называет целомудрие, по которому каждый должен довольствоваться своею женою, и не падать с другою. А кто не довольствуется, тот не может спастись, но неизбежно погибнет, хотя бы имел тысячи добродетелей. В самом деле, блуднику невозможно войти в царство небесное; а тут уже не блуд, но гораздо более – прелюбодеяние. Как жена, которая связана с мужем, если будет еще в связи с другим, уже прелюбодействует, так точно и муж, связанный с женою, если будет иметь еще другую, прелюбодействует. А такой не наследует царства, но будет ввержен в геенну. Послушай, что о таких людях говорит Христос: «червь их не умирает и огонь не угасает» (Мар.9:44). Подлинно, для того нет никакого извинения, кто при своей жене бесчинствует с другою, потому что это уже невоздержанность. Если многие и от своей жены воздерживаются, когда наступает время поста или время молитвы, то какой огонь собирает себе тот, кто не довольствуется даже своею (женою), но имеет еще связь и с другой? Если отпустившему и отвергшему от себя свою жену не позволяется сопрягаться с другою, потому что это – прелюбодеяние, то какой грех делает тот, кто имея в своем доме жену, приводит еще другую? Пусть же никто не позволяет оставаться такому недугу в своей душе, но пусть всякий с корнем исторгает его. (Прелюбодей) не столько вредит жене, сколько самому себе. Этот грех столько тяже и непростителен, что если жена оставит мужа, даже идолопоклонника, против его воли, то Бог ее наказывает; а когда она оставит прелюбодея, – не наказывает. Видишь ли, какое это зло? Если какая-нибудь верная «жена», говорится, «имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его» (1Кор.7:13). Но о блуднице не так сказано, а что? «Кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать» (Матф.5:32). Если чрез сожитие (муж и жена), составляют одно тело, то и живущий с блудницей необходимо становится одним с нею телом. Как же после этого честная жена, будучи членом Христовым, примет такого (мужа)? Или каким образом она соединит с собою член блудницы? И смотри, какая особенность! Сожительствующая неверному не становится оттого нечистою: «ибо неверующий муж», сказано, «освящается женою верующею» (1Кор.7:14). Но о блуднице не то сказано, но что? «Отниму ли члены у Христа, чтобы сделать [их] членами блудницы» (1Кор.6:15)? Там освящение пребывает и не отнимается, несмотря на сожительство с неверным; а здесь оно удаляется. Подлинно, тяжкий грех – прелюбодеяние, и тяжкий и готовящий нескончаемое наказание! Да и здесь оно навлекает бесчисленные бедствия. В самом деле, такой человек принужден бывает вести жизнь тяжкую и горестную, и его состояние ничем не лучше состояния осужденных на казнь, когда он тайком входит в чужой дом со страхом и великим трепетом, и всех равно опасается – и рабов и свободных. Поэтому, умоляю вас, потщитесь освободиться от этой болезни. Если не послушаетесь, то не входите в эти священные преддверия. Овцам, покрытым язвами и зараженным болезнью, не следует пастись вместе с овцами здоровыми; их должно отгонять от стада, пока не освободятся от своей болезни. Мы сделались членами Христовыми, – не будем же членами блудницы! Здесь не распутный дом, но церковь; и если у тебя члены блудодейцы, то не стой в церкви, чтобы не бесчестить этого места. Если бы даже не было геенны, если бы даже не было наказания, – и в этом случает, как ты, после тех договоров и брачных светильников, после того законного ложа, после чадородия, после такого общения, – как ты можешь дозволить себе прилепляться к другой? Как не стыдишься и не краснеешь? Разве не знаешь, что многие осуждают даже и тех, которые вводят к себе другую жену по смерти своей (первой) жены, хотя это дело и не заслуживает наказания? А ты еще при жизни своей жены берешь себе другую! Какова распущенность! Узнай, что сказано о таких людях: «червь их», говорит, «не умирает и огонь не угасает» (Мар.9:44). Устрашись этой угрозы! Убойся такого наказания! Не так велико здесь удовольствие. Как велико там наказание. Но дай Бог, чтобы никто не подвергся тому наказанию; дай Бог, чтобы мы, подвизаясь в святости, узрели Христа и достигли обетованных благ, которых да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Св. Духом, слава во веки веков. Аминь.

[1] «Запретил» взято из славянского перевода, синодальное «восскорбел» выпадает из контекста. – и.Н.

Беседа 64. «Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего» и проч. (Иоан.11:41,42)

1. Из снисхождения к слабости слушателей Иисус Христос не всегда говорил как Бог. – 2. О равенстве Сына с Отцом. – 3. Смущение фарисеев по случаю воскресения Лазаря. – Они замышляют убить Виновника жизни. – 4. Против зависти. – Кого собственно нужно оплакивать.

1. Что я много раз говорил, то и теперь скажу, – что Христос не столько обращает внимание на собственное достоинство, сколько на наше спасение, и не заботится о том, чтобы сказать что-нибудь великое, но то, что может привлечь нас. Поэтому высокого и великого в Его словах немного, да и то прикровенно, а уничиженного и обыкновенного – весьма много. Так как это последнее больше привлекало, то Он чаще об этом и говорит. Впрочем Он и не всегда говорит уничиженное, чтобы не повредить будущим (слушателям Своего учения), и не умалчивает о нем, чтобы не соблазнить тогдашних. Люди, освободившиеся от низких понятий, могут и из одного высокого догмата уразуметь все; а те, которые всегда были с понятиями низкими, и совсем не пришли бы, если бы не часто слушали уничиженное. Ведь известно, что и после этого иудеи не отстают, но бросают в Него камнями, преследуют Его, стараются умертвить и называют хульником. Так, когда Он представляет Себя равным Богу, они говорят: «Он богохульствует» (Мар.2:7; Иоан.10:33,36); а когда сказал: «прощаются тебе грехи» (Мар.2:9), – называют Его даже беснующимся, точно также, как и тогда, когда сказал, что слушающий слова Его – превыше смерти (Иоан.8:51). Равным образом они оставляют Его, когда Он сказал: «Отец во Мне и Я в Нем» (10:38), и соблазняются, когда Он говорит о Себе, что сошел с неба. Если же они не терпели таких слов и тогда, как они произносились редко, то конечно еще менее стали бы внимать Ему, если бы речь Его всегда была высокой, и вся из таких слов составлена. Между тем, когда Он говорит: «как» заповедал Мне «Отец Мой, так и говорю» (Иоан.8:28), и также: «Я пришел не Сам от Себя» (7:28), тогда они веруют; и что именно – тогда, видно из слов евангелиста, который, означая это, говорит: «когда Он говорил это, многие уверовали в Него» (Иоан.8:30). Итак, если уничиженные речи привлекали к вере, а высокие – отдаляли от нее, то не крайне ли безумно – не думать, что вся причина уничиженных состоит в том, что они говорены были приспособительно к слушателям? Так и в другом месте Он хотел было сказать нечто великое, но умолчал, указав на эту причину словами: «но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду» (Матф.17:27). Тоже самое делает Он и здесь. После того как сказал: «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня», Он присовокупил: «но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили» (Иоан.11:42). Наши ли это слова? Человеческое ли это предположение? Значит, если бы кто из написанного не мог убедиться, что соблазнялись речами высокими, то может ли он, слыша, как сам Христос свидетельствует, что Он для того говорит уничиженно, чтобы они не соблазнились, – может ли еще думать, что Его уничиженные слова были делом Его естества, а не снисхождения? Так и в другом месте, когда слышен был голос свыше, Он сказал: «не для Меня был глас сей, но для народа» (Иоан.12:30). Впрочем великому можно многое говорить о себе уничиженно; но уничиженному неприлично возвещать о себе что-нибудь великое и высокое. То бывает по снисхождению, и имеет свою причину в немощи слушающих; или лучше – для того, чтобы расположить к смиренномудрию, чтобы убедить, что Он облечен плотью, чтобы научить слушателей – не говорить о себе ничего великого; а также – потому, что слушатели считали Его противником Божиим, не верили, что Он пришел от Бога, думали, что Он разоряет закон, завидовали Ему и враждовали против Него за то, что Он назвал Себя равным Богу. А когда кто, сам по себе незначительный, говорит о себе что-нибудь великое, то для этого нет никакой причины, ни благовидной, ни неблаговидной: это будет только безумием, бесстыдством и непростительной дерзостью. Итак. Для чего (Христос) говорит уничиженно, при своем неизреченном и великом существе? Как по вышесказанным причинам, так и для того, чтобы не сочли Его нерожденным. Так и Павел, по-видимому, убоялся чего-то подобного, почему и сказал: «кроме Того, Который покорил Ему все» (1Кор.15:27). Действительно, нечестиво даже и помыслить это.

Если бы, с другой стороны, Он был меньше Родившего, и иного существа, а между тем Его почли бы равным, то не сделал ли бы Он всего, чтобы не считали Его таким? Но Он поступает напротив, говоря: «Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне» (Иоан.10:37). Равным образом и тогда, когда говорит, что «Я в Отце и Отец во Мне» (14:10), Он указывает нам на равенство. Ему следовало бы со всей силой опровергнуть это, если бы Он был меньше, и решительно никогда не говорить: «Я в Отце и Отец во Мне», или: «Я и Отец – одно» (10:30), или: «видевший Меня видел Отца» (14:9). А между тем Он, кода у Него была речь о силе, говорил: «Я и Отец – одно» (10:30), и когда была речь о власти, опять говорил: «как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (5:21). Но этого Он не мог бы делать, если бы был другого существа; а если бы и мог, то Ему не следовало бы этого говорит, чтобы не подумали, что (у Них) одно и тоже существо. Если для того, чтобы не считали Его противником Богу, Он часто говорит и то, что Ему несвойственно, то тем более следовало (поступить так) в том случае. Но Он и словами: «дабы все чтили Сына, как чтут Отца» (Иоан.5:23), и словами: дела, «что творит Он», и Я также творю (ст.19), и тем, что называет Себя воскрешением и жизнью (11:25) и светом миру (8:12), – показывает, что Он равен Родившему, и утверждает то предположение, какое составили себе иудеи. Видишь ли, как много Он говорил, чтобы защитить Себя в том, что Он не разоряет закона? А мнение о равенстве Своем с Отцом не только не опровергает, но и утверждает. Так и в то время когда они сказали: ты говоришь хулу, потому что творишь Себя Богом (Иоан.10:33), Он подтвердил это, указав на равенство дел.

2. Но зачем я говорю о том, что Сын так поступал (говорил о Себе уничиженно), когда и Отец, не восприявший плоти, делает тоже самое? И Он, ради спасения слушающих, попустил сказать о Себе много уничиженного. Так слова: «воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?» (Быт.3:9), и: «посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них» (18:21), и: «теперь Я знаю, что боишься ты Бога» (22:12), и: «будут ли они слушать, или не будут» (Иез.3:11), и: «о, если бы сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дни, дабы хорошо было им и сынам их вовек!» (Втор.5:29) сего народа, и также: «нет между богами, как Ты, Господи» (Пс.85:8), – это и многое другое подобное, встречающееся в ветхом завете, очевидно недостойно величества Божия. И об Ахааве также сказано: «кто увлек бы» Мне «Ахава» (2Пар.18:19)? Да и самого Себя всегда ставит выше языческих богов – чрез сравнение Себя с ними. Все это недостойно Бога, но достойно в других отношениях: Он столько человеколюбив, что для нашего спасения пренебрегает выражениями, подобающими Его достоинству. Ведь и то самое недостойно, что Он соделался человеком, что принял зрак раба, что произносил уничиженные речи, и облачался в смиренные одежды, – недостойно, если кто станет смотреть на Его величие, но достойно, если кто помыслит о неизреченном богатстве Его человеколюбия. Но есть и другая причина уничиженности Его речей. Какая именно? Та, что Отца знали и исповедывали, а Его не знали. Поэтому Он часто обращается к Отцу, так как Его уже исповедывали, а сам Он как будто еще не был достоин веры, – не по собственной немощи, но по неразумию и слабости слушателей. Поэтому Он и молится и говорит: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Ведь если Он, «оживляет, кого хочет» (Иоан.5:21), и живит так же, как Отец, то для чего обращается с молитвой? Но уже время приступить к самому предмету. «отняли камень [от пещеры], где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Иоан.11:41,42). Спросим еретика: от молитвы ли Он получил силу и воскресил мертвого? Как же другое Он без молитвы совершал, говоря, например: тебе говорю, демон, «выйди из него» (Мар.9:25), и еще: «хочу, очистись» (Мар.1:41), также: «возьми постель твою и ходи» (Иоан.5:8), и: «прощаются тебе грехи твои» (Матф.9:2), и говоря морю: «умолкни, перестань» (Мар.4:39)? Да и чем Он будет больше апостолов, если и сам творит чудеса через молитву? Притом и они не все делали по молитве, а часто и без молитвы, призывая имя Иисуса. Если же имя Его имело такую силу, то как Он сам мог нуждаться в молитве? А если бы Он нуждался в молитве, то и имя Его не имело бы силы. И нуждался ли Он в какой молитве, когда творил человека? Не великое ли там равночестие? Сказано ведь: «сотворим человека» (Быт.1:26). Да и что было бы немощнее, если бы Он нуждался в молитве? Но посмотрим, какая это и молитва: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Кто когда-нибудь молился так? Прежде, чем сказал что-нибудь, говорит: «благодарю Тебя», показывая тем, что не нуждается в молитве. «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня». Это Он сказал не потому, что сам не мог, но потому, что (у Них) одна воля. Но для чего же Он и принял вид молящегося? Послушай не меня, но Его самого; а Он говорит: «для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня». Не сказал: «чтобы поверили», что Я меньше, что Я имею нужду в помощи свыше, что без молитвы не могу сотворить, но: «что Ты послал Меня». А между тем молитва означает все это, если будем просто понимать ее. Не сказал: Ты послал Меня немощного, знакомого с рабством, не делающего ничего собственною силою. Но оставив все это, чтобы ты не предполагал ничего подобного, представляет истинную причину молитвы, именно: чтобы не считали Меня противником Божиим, чтобы не говорили, что Я не от Бога, чтобы показать, что это дело совершается по Твоей воле. Если бы Я был противником Божиим, как бы так говорит Он, то не последовало бы это (чудо). А выражение: «Ты услышал Меня» употребляется и о друзьях и о равночестных. «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня», – то есть, чтобы совершилась Моя воля, для этого Мне не нужна молитва, но она нужна, чтобы убедить, что у Тебя и у Меня – одно хотение. Для чего же молишься? Для немощных и неразумных. «Сказав это, Он воззвал громким голосом» (ст.43). Почему же Он не сказал: во имя Отца Моего, гряди вон? Почему не сказал: Отче, воскреси его? Почему напротив, оставив все это и приняв на Себя вид молящегося, Он показывает Свое могущество? И это дело Его премудрости, – в словах, высказывает снисхождение, а в делах – власть. Так как ни в чем другом не могли обвинять Его, как только в том, будто Он не от Бога, и этим именно обольщали народ, то вот это самое Он с особенной очевидностью и показывает в Своих словах, и притом так, как того требовала их немощь. Он мог и иначе показать согласие (Свое с Отцом), а вместе собственное достоинство, но народ не мог до того возвыситься. «Лазарь! иди вон», говорит Он (ст.43), – сообразно с тем, что прежде сказал: «наступает время, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Иоан.5:25). Чтобы ты не подумал, что Он от другого получил силу, Он наперед сказал тебе об этом, а потом доказал самым делом. И не сказал: воскресни, но: «иди вон», обращаясь к мертвому, как к живому.

3. Что может сравниться с такой властью? Но если Он совершает это не собственной силой, то что Он будет иметь большего перед апостолами, которые говорят: «что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит» (Деян.3:12)? Если, действуя не своей силой, Он не присовокупляет того, что говорили о себе апостолы, то они будут некоторым образом даже более Его любомудрствующими, потому что отклоняли от себя славу. И в другом месте: «мужи! что вы это делаете? И мы – подобные вам человеки» (Деян.14:15). Таким образом апостолы, ничего не делавшие собственною силою, так и говорили, чтобы убедить в этом. Ужели же Он, зная такое о Себе мнение, не опроверг бы его, если бы точно действовал не Своею властью? Но кто может утверждать это? Между тем, Христос поступает напротив, говоря: «сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили», так что, если бы веровали, то не было бы надобности и в молитве. И если бы молитва не была несообразна с Его достоинством, то для чего Он в народе поставляет причину (молитвы)? Почему также не сказал: чтобы поверили, что Я не равен Тебе? Это именно следовало бы сказать в соответствие (бывшему о Нем) мнению. Когда подозревали Его в нарушении закона, Он прежде, чем они сказали что-нибудь, произнес эти слова: «не думайте, что Я пришел нарушить закон» (Матф.5:17); а здесь утверждает их предположение. Словом: к чему нужны были такие околичности и загадки? Довольно было сказать: Я не равен, и тем решить дело. Что же, скажешь, не говорил ли Он, «не для того, чтобы творить волю Мою» (Иоан.6:38)? Но и это (говорил) прикровенно, приноровительно к их немощи, и по той же причине, по которой была и молитва. Что же значит: «что Ты услышал Меня»? Значит, что у Меня нет ничего, противного Тебе. И как эти слова: «что Ты услышал Меня» – не то показывают, будто Он не имел силы (потому что в этом случае было бы не только бессилие, но и незнание, если т.е. прежде молитвы Он не знал, что Бог услышит Его, если же не знал, то как говорил: «иду разбудить его», а не сказал: иду помолиться Отцу, чтобы Он возбудил его?) – как, говорю, эти слова означают не немощь, но единомыслие, так и слова: «Ты всегда услышишь Меня». Или так должно понимать, или – что они сказаны применительно к мнению иудеев. Если же Он и знал, и не был немощен, то ясно, что Он для того говорит уничиженные слова, чтобы ты, по самой крайней уничиженности их, убедился и поневоле признал, что они (сказаны) не по сообразности с Его достоинством, но по снисхождению. Что же враги истины? Не по немощи слушателей, говорят, Христос сказал: «Ты услышал Меня», но чтобы показать Свое превосходство. Но это значило бы не показать превосходство, а крайне унизить Себя, и обнаружить, что Он ничем не больше человека. Молиться несвойственно Богу, ни тому, Кто восседит вместе с Ним на престоле. Видишь ли, что Он не почему другому стал молиться, как только по их неверию? Но посмотри, как и самое дело свидетельствует о Его могуществе. Он воззвал, и «вышел умерший, обвитый» (ст.44). Потом, чтобы такое дело не показалось обманом чувств, – а то, что связанный вышел, казалось чудным не менее самого воскресения, – Он повелел разрешить его, чтобы они, прикоснувшись к нему и подойдя близко увидели, что это – именно он. И сказал: «пусть идет» (ст.44). Видишь ли, как Он далек от тщеславия! Не уводит его, не повелевает ходить с Собою, чтобы не показаться кому-нибудь тщеславным: так Он был скромен! Когда чудо совершилось, одни удивлялись, а другие пошли и сказали фарисеям. Вместо того, чтобы изумиться и подивиться, – совещаются убить Его, – Его, который воскресил мертвого. Какое безумие! Думали предать смерти Того, Кто в телах других побеждал смерть. «Что нам делать? Этот Человек много чудес творит», говорят они (ст.47). Еще называют Его человеком, получивши такое удостоверение в Его божестве. «Что нам делать»? Следовало уверовать, послужить и поклониться, и уже не почитать Его человеком. «Если оставим Его так, придут Римляне и овладеют нашим и народом» и городом (ст.48). Что такое замышляют они сделать? Хотят уже возмутить народ, как будто бы им угрожает опасность по подозрению в похищении верховной власти. Как скоро, говорят, римляне узнают об Нем, как о предводителе народа, они заподозрят нас, возьмут и разрушат наш город. Почему же, скажи мне? Разве Он учил измене? Не заповедал ли Он давать дань кесарю? Не хотели ли вы сделать Его царем, и Он – скрылся? Не скромную ли и простую проводил Он жизнь, не имея ни дома, ни чего-либо подобного? Очевидно, они говорили так не из опасения, но из зависти. И однако же это случилось, хотя и против их ожидания: (римляне) взяли и народ и город, взяли потому, что они умертвили Его. Подлинно, дела Его были выше всякого подозрения. Кто врачевал больных, учил добродетельной жизни и заповедовал повиноваться начальству, тот, конечно, не замышлял присвоить себе верховную власть, напротив уничтожал всякое покушение на присвоение власти. Мы, говорят, заключаем так по прежде бывшим. Но те учили возмущению, а Он – напротив. Видишь ли, что их слова были притворны? В самом деле, выказывал ли Он что-нибудь подобное? Вводил ли страшных оруженосцев? Влачил ли колесницы? Не искал ли, напротив, пустынь? Но чтобы не подать вида, что они говорят по внушению своей страсти, они утверждают, что весь город находится в опасности, что обществу угрожают беды и что они боятся за последствия. Не это, а противное этому, было причиною вашего плена – настоящего (от римлян), и вавилонского, и того, который был там, при Антиохе. Не то, что у вас были люди, почитающие (Бога), но то, что между вами были неправедные, прогневляющие Бога, – вот что сделало вас пленниками. Но такова зависть! Она, ослепив душу, не позволяет ей видеть ничего должного. Не учил ли быть кроткими? Когда ударяют в одну ланиту, – обращать и другую? Великодушно переносить обиды и показывать больше готовности терпеть зло, чем сколько другие бывают склонны делать зло? Это, скажи мне, свойственно тому ли, кто замышляет похитить верховную власть? Не тому ли, напротив, кто уничтожает всякое покушение на присвоение власти?

4. Но, как я сказал, завить – страшное зло и полна лицемерия. Она наполнила вселенную бесчисленными бедствиями. От этой болезни судилища наполнены подсудимыми. От нее страсть к славе и стяжанию; от нее властолюбие и гордость. Отсюда на путях преступные разбойники, и на морях грабители. Отсюда убийства во вселенной; отсюда разделение нашего рода. Какое ни увидишь зло, знай, что оно от зависти. Она вторглась и в церкви. Она издавна была причиной множества зол. Она породила сребролюбие. Эта болезнь извратила все и растлила правду. «Подарки», сказано, «ослепляют глаза мудрых и, как бы узда в устах, отвращают обличения» (Сир.20:29). Она и свободных делает рабами. Об ней мы каждый день беседуем, но нет никакой пользы. Мы бываем хуже зверей, грабим сирот, обираем вдовиц, обижаем бедных, прилагаем к горю горе. «Горе мне! ибо не стало милосердых на земле» (Мих.7:1,2). И нам теперь время плакать, или, лучше, следует каждый день говорить эти слова. Ничего не достигаем мы мольбами, ничего – советами и увещаниями; поэтому остается только плакать. Так и Христос поступил: когда иерусалимляне, после многих Его увещаний нисколько не воспользовались ими, – Он плакал о их ослеплении. Так поступают и пророки; так следует и нам ныне поступить. Теперь время плача, слез и сетования. Благовременно и нам теперь сказать: «позовите плакальщиц, пошлите за искусницами [в этом деле], чтобы они пришли» (Иер.9:17). Может быть через это мы в состоянии будем исцелить от болезни тех, которые хищением строят светлые дома и приобретают поля.

Благовременно плакать; но и вы, ограбленные и обиженные, примите участие в моем плаче; присоедините к своему плачу и мои слезы. Но будем плакать не о себе самих, а об них: не вас они обидели, а себя погубили. Вы за обиду получите царство небесное; а они. за неправильное приобретение, геенну. Поэтому лучше быть обиженным, нежели обижать. Будем плакать об них, но не человеческим плачем, а Священного Писания, которым плакали и пророки. Восплачем горько с Исаиею, и скажем: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что [другим] не остается места, как будто вы одни поселены на земле. Многочисленные домы эти будут пусты, большие и красивые – без жителей» (Ис.5:8,9). Восплачем вместе с Наумом, и скажем с ним: горе созидающему дом свой в высоту! Или лучше, будем плакать об них так, как сам Христос о живших в то время, говоря: «горе вам, богатые! ибо вы уже получили» мзду вашу и «свое утешение» (Лук.6:24)! Так, умоляю, станем непрестанно плакать и мы; а если не будет неприлично, то станем даже ударять себя в грудь при виде безпечности братий. Не станем оплакивать того, кто уже умер, но будем оплакивать хищника, корыстолюбца, сребролюбца, ненасытного. Зачем плакать об умерших, которым нельзя уже принести никакой пользы? Будем плакать о тех, для которых еще возможна перемена. Но в то время, как мы плачем, они, может быть, смеются? И это достойно слез, что они смеются над тем, о чем следовало бы сокрушаться. Если бы они сколько-нибудь тронулись нашими рыданиями, то следовало бы перестать рыдать, в надежде на их исправление. Но так как они остаются бесчувственными, то и мы будем продолжать плакать, – не просто о богатых, но о сребролюбцах, лихоимцах и хищниках. Богатство не есть зло: его можно употреблять и с пользой, если, например, мы тратим его на нуждающихся. Но зло – любостяжание; оно приготовляет нескончаемые казни. Итак станем плакать. Может быть, (от этого) и будет какое-нибудь исправление. Если же впавшие (в этот грех) и не освободятся (от него), то может быть другие не подвергнутся этому злу, но остерегутся от него. Но дай Бог, чтобы и те освободились от этой болезни, и никто из нас не подвергся ей, чтобы всем вообще сподобиться обетованных благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

Беседа 65. «Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, и проч.» (Иоан.11:49,50)

1. Невольное пророчество первосвященника Каиафы. – 2. Удаление Иисуса Христа и пребывание Его у Лазаря. – 3. Грех любостяжания. – Изображение тех, кто заражены этим злом. – Алчность есть своего рода идолопоклонство. – Сила ее власти.

1. «Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их» (Пс.9:16). Это случилось с иудеями. Они говорили, что должно умертвить Иисуса, чтобы не пришли римляне и не взяли их язык и город; а между тем, когда умертвили, тогда подверглись этому. Таким образом, избегая чего, по-видимому, они (это) сделали, того самого не избежали, потому что сделали. Тот, Кого умертвили, находится на небесах; а те, которые умертвили, наследуют геенну, хотя и не это имели в намерении, но что? «С этого дня», сказано, «положили убить Его» (Иоан.11:53), потому что, говорили, «придут Римляне и овладеют нашим народом» (ст.48). «Один же из них, Каиафа, будучи на тот год первосвященником», будучи бесстыднее прочих, «сказал: вы ничего не знаете» (ст.49). В чем те еще колебались и что предложили на рассуждение в виде мнения (так как говорили: «что нам делать»?), то самое этот провозгласил бесстыдно, открыто и с наглостью. Что он говорит? «Вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал» (ст.49-51).

Видишь, какова сила архиерейской власти? Удостоившись вполне архиерейства, хотя был недостоин, он пророчествовал, сам не разумея того, что говорил. Благодать воспользовалась только его устами, но не коснулась нечистого сердца. Так и многие другие предсказали будущее, хотя были недостойны, например: Навуходоносор, фараон, Валаам; причина этому известна. А слова (Каиафы) значат вот что: вы сидите, доселе мало обращаете внимания на это дело, и не знаете, что должно пренебречь для (блага) общего спасением одного человека. Смотри, какая сила Духа! Из лукавой души Он смог извлечь слова, полные чудного пророчества. А чадами Божиими евангелист называет язычников, применительно к будущему, точно так же, как и сам Господь говорит: «есть у Меня и другие овцы» (Иоан.10:16), называя их так применительно к будущему. Но что значат слова: «будучи на тот год первосвященником»? То, что вместе с прочим и это (достоинство) было искажено с тех пор, как начальственные должности сделались продажными. Первосвященствовали уже не все время жизни, но один год. Однако же и при этом Дух еще присущ был им. Только тогда, когда они воздвигли руки на Христа, Он оставил их и перешел на апостолов. Это показали и разодравшаяся завеса и глас Христа, который сказал: «се, оставляется дом ваш пуст» (Матф.23:38). Равным образом и Иосиф (Флавий), живший спустя немного времени, сказал, что некие ангелы, еще пребывавшие с ними в ожидании их исправления, оставили их. Доколе виноградник еще существовал, все было; но как скоро они умертвили наследника, то стало уже не так, и они погибли. И Бог, взяв от иудеев, как бы от неблагодарного сына, светлую одежду, отдал ее добрым слугам из язычников, а их оставил нищими и нагими. Не маловажно и то было, что враг пророчествовал об этом. Это могло привлечь и других, потому что на деле вышло совсем не так, как (враг) предполагал. Через смерть (Христову) верные освободились от будущего наказания. Но что значит: «чтобы собрать воедино» (ст.52)? То, что Он близких и дальних сделал одним телом, так что живущий в Риме считает своими членами индийцев. Что может сравниться с таким собранием? А глава всех – Христос. «С этого дня положили» иудеи, «убить Его» (ст.53). И прежде они искали этого, как сказано: «искали убить Его Иудеи за то» (Иоан.5:18), и еще: «за что ищете убить Меня» (7:19); но тогда они только искали, а теперь постановили решение, и смотрят на это дело, как на обязанность. «Посему Иисус уже не ходил явно между Иудеями» (ст.54). Опять спасает Себя по-человечески, как и часто это делает.

2. Я уже сказал о причине, по которой Он часто уходил и удалялся. И теперь Он живет близ пустыни, в Ефраиме, и там пребывает с учениками Своими (ст.54). Как, думаешь, смущены были ученики, видя, что Он спасается по-человечески? За Ним уже никто не следовал, так как, по случаю приближения праздника, все спешили в Иерусалим. А они, когда все веселились и праздновали, тогда-то именно скрываются, тогда-то находятся в опасности; однако же, не смотря на это, они оставались с (Учителем). Так они скрывались и в Галилее во время пасхи и праздника кущей. Равным образом и после этого, во время праздника, они одни их всех бегали и скрывались вместе с Учителем, и тем показали Ему свое расположение. Поэтому-то Лука и замечает, что (Христос) сказал им: Я пребыл с вами в напастях (Лук.22:28). А это Он сказал, чтобы показать, что они укрепляются Его благодатью. «И многие из всей страны пришли, чтобы очиститься. Первосвященники же и фарисеи дали приказание, дабы взять Его» (ст.55,57). Удивительное очищение – при намерении оскверниться кровью, при мысли о человекоубийстве, при окровавленных руках? «И говорили: как вы думаете? не придет ли Он на праздник» (ст.56)? В пасху злоумышляли, и время праздника делали временем убийства. Здесь, говорят, Ему должно попасть в наши руки, так как теперь время призывает Его сюда. О, нечестие! Когда требовалось особенное благоговение, когда следовало отпустить и тех, которые уличены в величайших преступлениях, тогда они стараются уловить человека, не сделавшего никакой неправды. Впрочем они уже и прежде так поступали. Но не только ничего не достигли, а еще сделались смешными. Он часто впадает в руки их и уходит от них, и когда они замышляют Его умертвить, удерживает их и приводит в недоумение, чтобы обнаружением Своей силы расположить их к сердечному сокрушению и чтобы, когда возьмут Его, они знали, что это произошло не от их собственной силы, но от Его соизволения. Так и теперь они не могли Его взять при всем том, что Вифания была близко, – да когда и взяли, Он поверг их ниц. «За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь», и вечерял у них, при чем Марфа служит, а Лазарь возлежит (Иоан.12:1,2). Вот доказательство несомненного воскресения (Лазаря): спустя много дней он был жив и ел. Отсюда видно также, что вечеря была в доме Марфы, потому что они принимают Иисуса, как друзья и любимцы Его. Некоторые впрочем говорят, что это было в чужом доме. Мария при этом не прислуживала, а была ученицей. Опять и здесь она (является) более духовной. Она не прислуживает, как гостья, и не оказывает всем услуг, но воздает честь только одному, и приступает к Нему не как к человеку, а как к Богу. Поэтому она и миро излила, и отерла волосами головы; это показывает, что она имела о Нем понятие не такое, какое имели другие. Между тем Иуда, под предлогом благочестия укорил ее. Что же Христос? Доброе (говорит) дело сделала она для погребения Моего (ст.7). Почему же Он не обличил ученика за эту жену и не сказал того, что сказал евангелист, то есть, что Иуда укорял ее потому, что был тать? Он хотел тронуть его великим долготерпением. А так как Он знал, что Иуда – предатель, то Он прежде неоднократно обличал его, говоря: не все веруют, и «один из вас диавол» (Иоан.6:64,70). Этим Он показал, что знает его, как предателя, но не обличил его открыто, а оказал ему снисхождение, желая отвратить его. Как же другой (евангелист) говорит, что так сказали все ученики (Матф.26:8)? Правда, и все, и он; но другие не по тому же побуждению.

Если же кто спросит, почему (Христос) поручил татю ковчежец нищих и сребролюбца сделал распорядителем, то я отвечу, что сокровенную причину этого знает Бог. Если же следует что-нибудь сказать нам, основываясь на соображениях, то это для того, чтобы отнять (у Иуды) всякое извинение. В самом деле, он не мог сказать, что сделал это (предал Иисуса) по любви к деньгам, так как находил достаточное удовлетворение своей страсти в ковчежце; нет, это он сделал по великому нечестию, которое Христос хотел обуздать, оказывая ему снисхождение. Поэтому Он и не обличал его в краже, хотя и знал об этом, чтобы тем обуздать его злое пожелание и отнять у него всякое оправдание. «Оставьте ее», говорит, потому что она сделала это для дня Моего погребения (ст.7). Сказав о погребении, Он опять сделал намек на предателя. Но его не трогает это обличение, не смягчают эти слова, хотя они и могли возбудит сострадание. Как бы так Он говорил: Я неприятен и тягостен? Но подожди немного, и Я отойду. К этой же мысли Он приводил словами: «Меня не всегда» имеете (ст.8). Но все это не преклонило человека зверонравного и неистового. Впрочем (Господь) и сказал, и сделал даже гораздо больше этого: Он и омыл ноги его в ту ночь, и сделал его участником трапезы и солила, – что могло бы укротить и души разбойников, – и сказал другие слова, которые могли бы смягчить самый камень. И все это не за долгое время, но тот же самый день, чтобы самое время не привело этого в забвение. Но (Иуда) упорствовал, не смотря на все.

3. Страшно, истинно страшно – сребролюбие. Оно закрывает и глаза и уши, делает свирепее зверей, не позволяет думать ни о совести, ни о дружбе, ни об общении, ни о спасении собственной души, но, за раз отвративши от всего, делает плененных своими рабами, точно какой жестокий тиран. И что всего хуже в этом горьком рабстве, – оно заставляет даже услаждаться собой, так что, чем больше предаются ему, тем больше увеличивается удовольствие. Оттого-то преимущественно эта болезнь и бывает неизлечима; оттого-то и неукротим этот зверь. Сребролюбие сделало Гиезия из ученика и пророка прокаженным; оно погубило Ананию; оно сделало Иуду предателем; оно растлило иудейских начальников, которые принимали дары и стали сообщниками воров. Оно породило бесчисленные войны, наполнило кровью пути, плачем и слезами – города. Оно и вечери сделало нечистыми, и трапезы – оскверненными, и самые яства исполнило беззакония. Потому-то Павел назвал его идолослужением (Еф.5:5), но и эти не устрашил. А почему он называет его идолослужением? Многие, имея богатство, не смеют им пользоваться, но считают его святыней и передают в целости внукам и их потомкам, не смея коснуться его как бы чего-нибудь посвященного Богу. А если когда и принуждены бывают (коснуться его), то бывают в таком состоянии, как будто сделали что-нибудь непозволительное. С другой стороны, как язычник оберегает идола, так ты ограждаешь золото дверями запорами, вместо храма устраиваешь для него ковчег и влагаешь его в серебряные сосуды. Но ты не поклоняешься (золоту), как тот – своему идолу? Тем не менее ты показываешь в отношении к нему всякое уважение. Далее (язычник) скорее отдаст свои глаза и душу, чем идола: так точно и любящие золото. Но я, скажешь, не поклоняюсь золоту? И тот говорит, что он поклоняется не идолу, но живущему в нем демону. Так и ты, если не поклоняешься золоту, то демону, который вторгается в твою душу от взгляда на золото и от страсти к нему. Страсть сребролюбия хуже демона, и ей многие покорны больше, чем иные идолам. Идолов во многом не слушают, а сребролюбию во всем повинуются и исполняют все, что бы оно ни приказало сделать. Что же оно говорит? Будь, говорит, для всех врагом и неприятелем; забудь природу; презирай Бога; пожертвуй собою мне, – и во всем этом повинуются. Истуканам приносят в жертву волов и овец; а сребролюбие говорит: принеси мне в жертву твою душу, – и это также исполняют. Видишь, какие оно имеет алтари, какие принимает жертвы? «Лихоимцы Царства Божия не наследуют» (1Кор.6:10), – но они и этого не боятся. Впрочем, эта страсть сама по себе слабее, потому что не врождена нам и не происходит от нашей природы; иначе она была бы в нас с самого начала; но в начале не было золота, и никто не любил золота. Если хотите, я скажу, откуда возникло это зло. Каждый, соревнуя жившим прежде его, увеличивал эту болезнь, и предшественник возбуждал даже против воли. Люди, как скоро видят светлые дома, множество полей, толпы слуг, серебряные сосуды, большое собрание одежд, – всячески стараются иметь еще больше, так что первые бывают причиной для вторых, эти для последующих. Между тем, если бы хотели жить скромно, то не были бы учителями для других. Впрочем и для этих последних нет оправдания, потому что есть и такие, которые презирают богатство. Да кто же, скажешь, презирает? В том-то и беда, что зло увеличилось до такой степени, что (добродетель нестяжания) стала, по-видимому, невозможной, – и что даже не верится, чтобы кто-нибудь ей следовал. Я мог бы, конечно, назвать многих и в городах и в селах; но что пользы? Ведь и от этого вы не сделаетесь лучшими. А сверх того, у нас и речь теперь не о том, чтобы вы растратили имущество. Я желал бы этого; но так как это бремя выше сил ваших, то я не принуждаю. Я только убеждаю, чтобы вы не желали чужого, чтобы уделяли и от своего. Ведь есть много таких, которые довольствуются своим, заботятся о своем и живут праведными трудами. Почему мы не ревнуем и не подражаем им? Вспомним о тех, которые жили прежде нас. Не стоят ли доселе им имения, на которых только имена их сохраняются? Вот баня такого-то, вот предместье и гостиница такого-то. Увидев это, не вздохнем ли мы тотчас, представивши, сколько он трудов перенес, сколько хищения совершил, и – нигде нет его самого; а его стяжанием наслаждаются другие, о которых он и не думал, – может быть, даже враги его, – между тем как сам он терпит величайшее наказание. Это ожидает и нас: и мы непременно умрем; и нас непременно постигнет тот же конец. Сколько, скажи мне, перенесли они гнева, сколько издержек, сколько вражды? И какой плод? Нескончаемое наказание, лишение всякого утешения и осуждение от всех не только при жизни, но и после смерти. А что в том, кода мы видим изображения многих, поставленные в домах, не больше ли от того плачем? Поистине, хорошо сказал пророк: «Подлинно», всуе мятется «всякий человек живущий» (Пс.38:6). Попечение о таких вещах поистине есть смятение и напрасное беспокойство. Но не так бывает в обителях вечных и в тех селениях: здесь иной трудился, а иной наслаждается; а там каждый будет господином своих трудов, и получит многообразную награду. Будем же стремиться к тому стяжанию. Там устроим себе дома, да упокоимся во Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу со Святым Духом, слава во веки. Аминь.

Беседа 66. «Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых» (Иоан.12:9)

1. Замысел фарисеев убить Лазаря. – Вступая в Иерусалим на осляти, Иисус Христос исполнил пророчество и преобразил обращение язычников. – Неведение учеников до смерти Иисуса Христа. – 2. Язычники, пришедшие на праздник, желают видеть Иисуса Христа. – 3. Неизвиняемость тех, кто не верят в воскрсение тела. – Смысл и значение воскресения. – Нравы и обычаи языческих философов. – Книга, написанная языческим философом против христиан.

1. Как богатство обыкновенно губит людей неосторожных, так равно и власть. Первое доводит до любостяжания, а последняя до безумия. Вот смотри: подчиненные в иудейском народе судят здраво, а начальники – превратно. Что народ веровал во Христа, об этом часто говорят евангелисты, – что «Многие же из народа уверовали в Него» (Иоан.7:31). А из начальников не веровали. Сами же начальники, а не народ, говорят: «уверовал ли в Него кто из начальников» (Иоан.7:48)? Но кто же? «Народ», не знающий Бога, «проклят он» (ст.49). Верующих называли проклятыми; а самих себя, убийц, – благоразумными. Так и теперь, увидев чудо, многие уверовали, – а начальники не только не удовольствовались своими злодействами, но покушались еще умертвить и Лазаря. Пусть – Христа за то, что Он нарушал субботу, что творил Себя равным Отцу, из-за римлян, как говорите вы; но в чем вы можете обвинить Лазаря? За что хотите умертвить? Ужели в том его вина, что он получил благодеяние? Видишь, как они склонны к убийству? Много чудес сотворил (Христос), но ни одно до такой степени не ожесточило их, – ни чудо над расслабленным, ни чудо над слепым. Это потому, что чудо над Лазарем и по самой природе своей было удивительнее, и было совершено после многих чудес. Да и поразительно было видеть, что четверодневный мертвец ходит и говорит. А прекрасное, неправда ли, дело для праздника – к торжеству присоединить убийство! Притом же, в тех случаях они думали обвинить Христа в нарушении субботы и через то отвлечь от Него народ; а здесь ни в чем не могли обвинить Его, и потому злоумышляют против того, кого Он воскресил. Здесь они не могли даже сказать и того, будто Он противится Отцу, потому что молитва Его заграждала им уста. И так как всегдашний предлог к обвинению теперь у них был отнят, а чудо между тем было явное, то они решаются на убийство. Тоже самое, конечно, они сделали бы и со слепым, если бы не имели повода к обвинению в нарушении субботы. А кроме того, слепой был незнатен, – и они выгнали его из храма; а этот (Лазарь) был человек знаменитый, как видно из того, что многие собрались утешать сестер его. Да и чудо было совершено в виду всех и самым необыкновенным образом, почему все и спешили посмотреть. Вот то-то и мучило их, что все при наступлении праздника, оставив торжество, идут в Вифанию. Итак они замыслили умертвить Лазаря, не думая даже о том, что это преступление: до того они были склонны к убийству! Потому-то первоначальный закон начинается с заповеди: «не убивай» (Исх.20:13). И пророк обличает их в этом: «ваши руки полны крови» (Ис.1:15). Но как же Христос, который открыто не ходил в Иудее и удалился в пустыню, теперь опять смело входит? Своим удалением Он утушил их ярость и возвращается к ним уже тогда, как они успокоились. С другой стороны, они должны били бояться народа, который предшествовал и сопутствовал Ему, потому что ни одно чудо так не привлекло к Нему народ, как чудо над Лазарем. Другой евангелист замечает еще, что народ постилал Ему под ноги «одежды свои» (Лук.19:36) и что «весь город пришел в движение» (Матф.21:10): с такою честью входил Он! А входил Он так для того, чтобы предъизобразить одно пророчество и исполнить другое, – так что одно и тоже событие служило и началом одного и концом другого. Слова: радуйся, «се, Царь твой грядет к тебе кроткий» (Матф.21:5) означают исполнение пророчества; а что Он воссел на осла, это прообразует будущее событие, именно то, что Он имел покорить Своей власти нечистое племя язычников. Но как же другие (евангелисты) говорят, что Он послал учеников и сказал им: отвяжите «ослицу и молодого осла» (Матф.21:2), а (Иоанн) не говорит ничего такого, но что Он, «найдя молодого осла, сел на него» (Иоан.12:14)? Вероятно, было и то и другое: в то время, как ученики, отрешив ослицу, вели ее к Нему, – вероятно, Он нашел молодого осла и сел на него. Между тем народ взял ветви финиковых и масличных деревьев и постилал одежды, показывая тем, что он уже имеет о Нем высшее понятие, чем о пророке, – и говорил: «осанна! благословен грядущий во имя Господне» (Иоан.12:13). Видишь ли, как всего более их уязвляло всеобщее убеждение в том, что Он не противник Божий? Как всего более разделяло народ то, что Он говорил о Себе, что пришел от Бога? А что значит: «не бойся, дщерь Сионова» (ст.15)? Так как все цари их были по большей части несправедливы и корыстолюбивы, предавали их врагам, развращали народ и подчиняли его неприятелям, то и говорит: «не бойся»; этот (царь) не таков, но кроток и незлобив, как показывает и ослица. Не войском окруженный вошел Он, а имея при Себе одного осла. «Ученики Его не поняли этого, что так было о Нем написано» (ст.16). Видишь ли, что ученики многого не понимали, когда Он сам не открывал им? Так и тогда, когда сказал Он: «разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Иоан.2:19), – ученики также не поняли. И другой евангелист говорит, что слово Его было сокровенно для них (Лук.18:44) и что они не знали, что Ему надлежит воскреснуть из мертвых. Но это по справедливости было сокрыто от них, – почему другой евангелист и говорит, что они всякий раз, как слышали об этом, скорбели и печалились, потому что не разумели тайны воскресения. Это, говорю, по справедливости было сокрыто от них, так как превышало их понятия. Но отчего же не было открыто им и знаменование ослицы? Оттого, что и это было дело великое.

2. Заметь же любомудрие евангелиста: он не стыдится выставлять на вид прежнее их неведение. Что было написано, это они знали, а что написанное относилось к Христу, этого не знали. Их соблазнило бы то, что Он, будучи царем, должен был столько претерпеть и подвергнуться такому предательству. А с другой стороны, они не уразумели бы вдруг учения о царстве, о котором Он говорил. По словам другого евангелиста, они думали, что Он говорит об этом царстве. «Народ свидетельствовал» (ст.17), что Он воскресил Лазаря (ст.17,18). Народ, говорит, в таком множестве не обратился бы вдруг, если бы не уверовал в чудо. «Фарисеи же говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним» (ст.19). Мне кажется, эти слова принадлежат тем, которые рассуждали здраво, но не смели говорить открыто, и потому указанием на события хотели удержать других от их предприятия, как от дела бесполезного. А под именем мира они разумеют здесь тот же народ. Писание обыкновенно называет миром и тварь, и людей, живущих в пороках; в первом смысле (употребляет это слово), когда говорит: «», а в последнем, – когда выражается: «вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит» (Иоан.7:7). Это хорошо нужно знать для того, чтобы неправильным разумением слов не подать повода еретикам вооружаться против нас. «Из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Еллины» (ст.20). Будучи уже близки к тому, чтобы сделаться прозелитами, они пришли на праздник и, когда молва о Христе дошла и до них, говорят: «нам хочется видеть Иисуса» (ст.21). Филипп приходит к Андрею, как старшему, и сообщает ему об этом. Но и Андрей сам собою не решает этого, так как он слышал уже: «на путь к язычникам не ходите» (Матф.10:5). Поэтому, поговорив с Филиппом, он вместе с ним доводит дело до Учителя; они оба сказали Ему об этом. Что же говорит Христос? «Пришел час прославиться Сыну Человеческому. Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно» (ст.23,24). Что значит: «пришел час»? Прежде Он говорил: «на путь к язычникам не ходите», и тем удерживал учеников, чтобы отнять у иудеев всякий предлог к неблагодарности. Но так как иудеи продолжали упорствовать, а язычники желали придти к Нему, то Он и говорит: время уже идти на страдание, так как все уже исполнилось. Если мы будем продолжать заботиться об иудеях, не смотря на их упорство, а язычников не станем допускать к себе, при всем их желании, то это будет недостойно нашего промышления. И вот, так как Он намерен был послать учеников Своих к язычникам уже после креста, и между тем видит, что язычники сами идут к Нему, – то и говорит: время идти на крест. Не прежде Он послал их, – чтобы это служило свидетельством против иудеев. До тех пор, пока (иудеи) самым делом не отвергли Его, пока не предали Его распятию, Он не говорил: «идите, научите все народы» (Матф.28:19), а напротив: «на путь к язычникам не ходите» (Матф.10:5), и: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева», и: «нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Матф.15:24,26). Но когда они возненавидели Его и возненавидели до того, что предали на смерть, то уже бесполезно было продолжать заниматься ими, в то время, как они отвергают Его. А они действительно отреклись от Него, сказав: «нет у нас царя, кроме кесаря» (Иоан.19:15). Тогда уже и Он их оставил, когда они Его оставили. Потому-то Он и говорит: «сколько раз хотел Я собрать детей» ваших, «и вы не захотели» (Матф.23:37). Что значит, «если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет»? Это Он говорит о кресте. Чтобы (ученики) не смущались мыслью, что Он умерщвлен в то самое время, когда и язычники начали приходить к Нему, – Он говорит, что это-то самое в особенности и будет содействовать обращению язычников и распространению Его проповеди. Но как слова не так сильно убеждали их, то Он уверяет их в том же действительным опытом, говоря, что так бывает и с пшеницей, – она приносит больший плод, когда умрет. Если же так бывает с семенами, то тем более со Мною. Но ученики не поняли Его слов. Это евангелист постоянно выставляет на вид, желая извинить их бегство впоследствии времени. Такую же речь вел и Павел, рассуждая о воскресении.

3. Какое же после этого будут иметь оправдание неверующие воскресению, когда оно ежедневно представляется в семенах, и в растениях, и при нашем рождении? Ведь прежде нужно истлеть семени, и потом уже бывает рождение. Впрочем, говоря вообще, – где действует Бог, там нет нужды в умствованиях. Каким образом Он сотворил нас из ничего? Это я говорю христианам, которые говорят о себе, что веруют Писанию. Но я скажу нечто и на основании умствований человеческих. Одни из людей живут порочно, другие добродетельно; но из числа порочных многие доживают до глубокой старости, наслаждаясь счастьем, а с людьми добродетельными бывает противное. Когда же каждый из них получит по заслугам? В какое время? Это так, говорят, но не будет воскресения тел. А разве они не слышат, что сказал Павел: «тленному сему надлежит облечься в нетление» (1Кор.15:53)? Здесь речь не о душе, потому что душа не подлежит тлению. Да и восстание свойственно тому, что пало; а пало тело. И почему ты не хочешь (допустить) воскресения тел? Разве это невозможно для Бога? Но говорить так – дело крайнего безумия. Или неприлично? Почему же неприлично, чтобы существо тленное, участвовавшее в труде и смерти, приняло участие и в венцах? Если бы было неприлично, то оно не было бы сотворено в начале и Христос не принял бы на Себя плоти. А что Он и принял, и воскресил ее, – послушай, как Он говорит: «вложи» персты и «посмотри, ибо дух» костей и жил «не имеет» (Иоан.20:27; Лук.24:39). Зачем также Он воскресил Лазаря, если лучше воскреснуть без тела? Зачем поставляет это в ряду чудес и благодеяний? Да зачем и вообще дал пищу? Нет, возлюбленные, не обольщайтесь еретиками. Есть, подлинно, и воскресение есть и суд; отвергают их только те, которые не хотят дать отчета в своих делах. И притом воскресение должно быть такое же, каково было и воскресение Христово, – потому что Христос есть «начаток, первенец из мертвых» (Кол.1:18). Но если воскресение состоит в очищении души и освобождении от грехов, а Христос не согрешил, то как мы избавились от клятвы? Да и как Он говорит: «идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Иоан.14:30)? Ведь это значит, что Он безгрешен. Итак, по их мнению Христос или не воскрес, или, если воскрес, то до воскресения согрешил. Но Он и воскрес, и греха не сотворил; следовательно воскрес телом. А то нечестивое учение есть не что иное, как порождение тщеславия. Будем же избегать этой болезни, ибо сказано «худые сообщества развращают добрые нравы» (1Кор.15:33). Это не учение апостольское; Маркион и Валентин – вот кто это выдумал. Будем же убегать этого, возлюбленные. Ведь при неправых догматах нет никакой пользы и от доброй жизни, точно так же, как и наоборот, – здравые догматы бесполезны при порочной жизни. Эллины породили это, а они (еретики) распространили, заняв у языческих философов и утверждая как то, что вещество несозданно, так и многое тому подобное. Таким образом, как сказали они, что, если бы не было несозданного вещества, то не было бы и Творца, так отвергли и воскресение. Но не будем внимать им, зная всемогущую силу Божию, – не будем внимать. Это я говорю вам; с своей же стороны мы не откажемся вступить с ними в борьбу. Человек безоружный и беззащитный легко может быть пленен, хотя бы он вступил в борьбу с слабым, хотя бы он был сильнее его. Если бы вы внимали Писанию и каждодневно упражнялись в нем, я не стал бы убеждать вас избегать борьбы с ними, а напротив даже советовал бы сразиться с ними, потому что истина сильна. Но как вы не умеете пользоваться Писание, то я и боюсь за эту борьбу, чтобы они, застав вас безоружными, не низложили вас. На самом деле, нет ничего слабее их, потому что они лишены помощи от Духа. Если же они пользуются мудростью языческой, то этому не должно удивляться, а напротив стоит посмеяться, что они руководствуются глупыми наставниками. Действительно, эти наставники ни о Боге, ни о твари не могли дойти ни до чего истинного; но что у нас теперь знает всякая вдовица, того не знал и сам Пифагор. Они говорили, например, что душа бывает то растением, то рыбой, то псом. Ужели таких, скажи мне, следует слушать? Какое же для этого основание? Они велики на улицах, отращивают красивые волосы и одеваются в плащи, – этим и ограничивается их любомудрие. А посмотришь внутрь, все – прах и пепел, нет ничего здорового, но «гортань их – открытый гроб» (Пс.5:10), все полно нечистоты и тления, и все догматы их исполнены червей. Так первый меду ними почитал богом воду, следующий за ним – огонь, третий – воздух; все же полагали найти его в телах. Ужели же, скажи мне, следует удивляться таким, которые не имели даже понятия о бестелесном Боге? Если же они наконец и приобрели (понятие), то это было уже после того, как в Египте они вошли в сношение с нашими. Но чтобы не возбудить между вами большого шума, я здесь окончу свое слова. Если бы я начал подробно излагать их мнения, как рассуждали они о Боге, как – о веществе, как – о душе, как – о телах, то последовал бы великий смех. Притом они и не нуждаются в нашем опровержении, – они сами опровергли друг друга. Так, написавший против нас книгу о веществе, сам себя опроверг. Потому, чтобы не утруждать вас понапрасну и не развивать перед вами лабиринта слов, – вместо всего этого я скажу вам, что надобно внимать божественному Писанию и не вступать в бесполезные словопрения. Это же внушает и Павел Тимофею (2 Тим. 2:14), не смотря на то, что последний был исполнен великой мудрости и имел силу чудотворений. Последуем же его внушению и, оставив пустословие, будем заниматься делами, то есть, братолюбием и страннолюбием, и особенно позаботимся о милостыне, чтобы достигнуть обетованных благ по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

Беседа 67. «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует» (Иоан.12:25,26)

1. О том, кто любя свою жизнь, губит ее. – 2. Крест как путь к славе. – Изгнание диавола из мира смертию как путь к славе. – Изгнание диавола из мира смертию Иисуса Христа. – 3. Предсказание Иисуса Христа о своем воскресении и обеде. – Против алчности, стремящейся к разорению других.

1. Сладостна настоящая жизнь и заключает в себе много приятного, но не для всех, а только для привязанных к ней. Если же кто посмотрит на небо и увидит тамошние блага, тот скоро станет пренебрегать этой жизнью и ставить ее ни во что. Ведь и телесная красота, пока нет другой – лучшей, возбуждает удивление; а когда явится красота лучшая, прежнею начинают пренебрегать. Так и мы, если станем смотреть на ту красоту и созерцать благолепие тамошнего царства, – скоро освободимся от настоящих уз, так как привязанность к настоящему действительно есть некоторого рода узы. К этому-то и приводит нас Христос, когда говорит: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет» (ст.25,26). Слова эти походят, по-видимому, на загадку; но они – не загадка, в них заключается великая мудрость. Каким же образом «любящий душу свою» погубит ее? Когда кто исполняет ее неуместные пожелания, когда кто угождает ей больше, чем должно. Потому-то некто и дает такое наставление: «не ходи вслед похотей» души твоей (Сир.18:30). Чрез это ты погубишь ее, потому что (похоть) отдаляет от пути, ведущего к добродетели. Точно также и наоборот, «ненавидящий» душу свою «в мире сем», спасет ее. Что значит: «ненавидящий» душу свою? Это означает того, кто не слушает ее, когда она внушает что-нибудь вредное. Но не сказал: кто не слушает ее, а: «ненавидящий» ее. Как мы не можем ни слышать голоса ненавидимых нами, ни видеть лица их равнодушно, так точно мы должны крайне отвращаться и от души, когда она внушает нам что-нибудь неугодное Богу. Так как (Христос) намеревался уже беседовать с учениками о смерти, и именно о Своей смерти, и предвидел их скорбь и уныние, то и употребляет усиленную речь, говоря: что сказать о том, что вы не можете перенести с твердостью Моей смерти? Ведь если и сами вы не умрете, – для вас не будет никакой пользы. Но смотри, как Он и смягчает Свою речь. Человеку, любящему свою душу, очень тяжело и прискорбно было услышать, что он должен умереть. И нужно ли говорить о временах древних, когда и ныне мы найдем много людей, которые, не смотря на то, что убеждены в будущем, охотно решаются все перенести, лишь бы насладиться настоящей жизнью, – которые, смотря на здания, на изобретения и произведения искусств, со слезами приговаривают: как много замышляет человек, и между тем – обращается в прах! До такой степени сильна привязанность к настоящей жизни! Итак, чтобы разрешить эти узы, Христос говорит: «ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». А что Он сказал это ученикам с тем, чтобы ободрить их и удалить от них страх, это видно из дальнейших слова: «кто Мне служит, Мне да последует». Здесь Он говорит о смерти и требует последования самым делом. Слуга непременно должен следовать за тем, кому служит. И заметь, в какое время Он беседует с ними об этом; не тогда, кода они были гонимы, но когда были совершенно спокойны, – когда, пользуясь от многих почетом и услугами, почитали себя в совершенно безопасности, – когда могли быть бодры духом и услышать: «и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Матф.16:24), т.е., должен быть всегда готов на опасности, на смерть, на переселение из этой жизни. Вслед за тем, так как Он сказал прискорбные слова, – предлагает и награду. В чем же эта награда? В том, что будут следовать за Ним и будут там, где Он. Этим Он показал, что за смертью последует воскресение. «где Я», говорит Он, «там и слуга Мой будет». Где же Христос? На небесах. Итак, переселимся туда душою и умом еще и прежде воскресения. «Кто Мне служит» возлюбит «того Отец» (Иоан.12:26). Почему Он не сказал: Я возлюблю? Потому что ученики еще не имели о Нем надлежащего понятия, а думали более великое об Отце. Ведь они не знали и того, что Ему надлежало воскреснуть: как же могли помышлять о Нем что-нибудь великое? Потому-то и сынам Зеведеевым Он говорит: «не от Меня [зависит], но кому уготовано Отцем Моим» (Матф.20:23), – хотя Он и сам судия. А здесь Он представляет и Свое истинное сыновство, потому что Отец примет слуг Его, как слуг Своего истинного Сына. «Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего» (ст.27). Так говорить, по-видимому, не следовало бы тому, кто убеждает идти на смерть; но на сомом деле эти слова особенно приличны такому человеку. Чтобы не сказали, что Ему легко любомудрствовать о смерти, когда Он сам не доступен для человеческих страданий, легко убеждать нас, когда Он сам вне опасности, – Он показывает, что и Он страшится смерти, и однако же для пользы (других) не отказывается умереть. Впрочем это относится к воспринятому Им человечеству, а не к божеству. Поэтому Он говорит: «Душа Моя теперь возмутилась». (А если не так, то какая будет последовательность между этими словами и следующими: «Отче! избавь Меня от часа сего»?) И (душа Его) до того была возмущена, что Он даже искал бы избавления (от смерти), если бы только можно было ее избежать.

2. Это – немощи человеческой природы. Но Я, говорит Он, не могу ничего сказать, прося избавления, потому что «на сей час Я и пришел» (Иоан.12:27). Как бы так говорил Он: хотя смерть и приводит нас в трепет и смущение, но все же мы не должны избегать ее. Ведь и Я возмущен ныне, но не говорю об избавлении от смерти, потому что надобно переносить то, чему следует быть. Не говорю: избавь Меня от часа сего, но что? «Отче! прославь имя Твое» (ст.28). Хотя смущение и заставляет Меня говорить те слова, но Я говорю противное: «прославь имя Твое», то есть, возведи уже (Меня) на крест. В этом ясно обнаруживаются свойства человеческие и природа, которая не хочет смерти, но привязана к настоящей жизни. Это показывает, что (Христос) был не чужд человеческих ощущений. Как голод и сон не составляет преступления, так точно и привязанность к настоящей жизни. Иисус Христос имел тело, только чистое от грехов, но не лишенное естественных потребностей; иначе оно не было бы и телом. Этим же самым Он внушает нам и нечто другое. Что же именно? Чтобы мы даже и тогда, как случится нам быть в страхе и томлении, не уклонялись от того, что нам назначено. «Отче! прославь имя Твое». Этим показывает, что умирает за истину; смерть Свою называет славою Божьею. Это и сбылось после креста: тогда вся вселенная должна была обратиться, познать имя Божие и служить Богу; и имя не только Отца, но и Сына, хотя (Христос) об этом умалчивает. «Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю» (ст.28). Когда прославил? В предшествовавших событиях. «И еще прославлю» – после креста. Что же Христос? «Не для Меня был глас сей», но вас ради. А иудеи подумали, что это был гром, или что ангел говорил Ему. Почему же они так думали? Разве голос был не ясен и не внятен? Нет, они были люди грубые, плотские, беспечные, и потому голос тотчас исчез для них. Одни из них удержали только звук, а другие, хотя и знали, что это был голос членораздельный, но что он означал, не знали. Что же Христос? «Не для Меня был глас сей», но вас ради. Для чего Он сказал это? Для опровержения того, что они постоянно говорили, будто Он не от Бога. В самом деле, мог ли быть не от Бога тот, кого Бог прославляет и кем имя Божие прославляется? Для этого-то и глас снизошел; для этого и сам Он говорит: «Не для Меня был глас сей», но вас ради; не для того, чтобы Я из него узнал что-нибудь, чего прежде не знал, – Я знаю все Отчее, – но для вас. Так как они говорили, что ангел говорил Ему или что это был гром, а (слов) не слышали, то (Христос) говорит, что это было для вас, чтобы хоть таким образом заставить их спросить, что было сказано. Но они, будучи поражены, не спросили и тогда, как услышали, что это относилось к ним. А кто не знал, к кому относилось сказанное, для того, естественно, голос мог показаться невразумительным. «Был глас сей для народа». Видишь ли, что все уничиженное бывает для них, а не потому, будто бы Сын имел нужду в помощи? «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего» повержен «будет» долу (ст.31). Какую это имеет связь с словами: «прославил и прославлю»? Очень близкую и весьма тесную. Так как Он сказал: «прославлю», то показывает и самый способ прославления. Какой же это способ? Тот, говорит, что он будет повержен долу. Что же значит: «суд миру сему»? Как бы так говорит: будет суд и отмщение. Как это и каким образом? (Диавол) умертвил первого человека, найдя его повинным греху (так как смерть вошла через грех). Но во Мне он этого не нашел; за что же он напал на Меня и предал смерти? Зачем вложил в душу Иуды мысль погубить Меня? Не говори мне теперь, что Бог так устроил, что это дело не диавола, а Божией премудрости. Будем пока рассматривать лишь мысль этого злого существа. Итак каким же образом мир судится во Мне? Диаволу, как бы на суде, будет сказано: пусть ты всех умертвил, потому что нашел их виновными во грехе; но за что Христа умертвил? Не явно ли, что несправедливо? Поэтому чрез Него тебе будет отмщение за весь мир. А чтобы это было очевиднее, я объясню примером. Представь себе какого-нибудь свирепого тирана, который всех, кто ни попадется ему, подвергает различным жестокостям. Если этот человек, встретив царя или царского сына, несправедливо умертвит и его, то смерть этого последнего может отомстить ему и за всех прочих. Представь себе еще, что какой-нибудь заимодавец, взыскивая с своих должников, будет бить их и сажать в тюрьму; потом, по той же жестокости, заключит также в темницу и того, кто ему нисколько не должен. В этом случае он будет наказан и за то, что он сделал другим, – именно, тот убьет его.

3. Так точно было и с Сыном (Божиим). Из-за того, что диавол дерзнул сделать со Христом, он получит наказание за все, что причинил нам. И что (Христос) указывает именно на это, видно из того, что Он говорит: «ныне князь мира сего» будет низвержен Моею смертью. «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (ст.32), т.е. и язычников. А чтобы кто-нибудь не сказал: как же он будет низвержен, если он победит и Тебя самого? – говорит: не победит; да и не может ли это быть, когда Я и других привлеку к Себе? И не говорит о воскресении, но о том, что важнее воскресения: «всех привлеку к Себе». Если бы сказал: воскресну, то еще не видно было бы, что уверуют в Него, но сказав: уверуют – Он тем высказал и то и другое, – что Он и воскреснет, потому что, если бы Он оставался мертвым и был простым человеком, тогда никто бы не уверовал. «Всех привлеку к Себе». А как же Он говорит, что Отец привлекает? Это значит, что Отец привлекает, когда привлекает Сын. «Привлеку», говорит Он, так как их держит тиран и сами по себе они не могут придти и освободиться из его рук, потому что он не пускает их. В другом месте это называет (Христос) хищением. «Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его» (Мар.3:27), – так говорит Он, изображая силу (врага). Следовательно, что там назвал Он хищением, то здесь называет привлечением. Итак, зная это, восстанем и прославим Бога, не верою только, но жизнью; а иначе это будет не слава, а хула. Не столько хулится Бог нечистой жизнью язычника, сколько развращением христианина. Поэтому, прошу вас, старайтесь всячески о прославлении Бога. Горе, сказано, тому рабу, которым имя Божие хулится. А когда будет горе, тогда тотчас последует всякое наказание и мучение. Напротив, блажен тот, кем имя Божие прославляется. Так не будем же жить, как во тьме, но постараемся избегать всяких грехов, а особенно тех, которые клонятся к общему вреду, потому что ими-то особенно и наносится хула Богу. Какое, в самом деле, мы получим прощение, когда, обязанные, по заповеди, давать другим, мы будем похищать чужое? Какая будет для нас надежда на спасение? Ты будешь наказан, если не напитаешь алчущего: какое же получишь помилование, если обнажишь одетого? Мы постоянно говорим это, и не перестанем говорить. Может быть, не послушавшие сегодня послушают в следующие дни; если же некоторые и останутся непреклонными, то все же, по крайней мере, мы будем правы на суде, потому что исполнили свое дело. Но дай Бог, чтобы эти слова и нас не приводили в стыд, и вас не заставляли закрываться. Дай Бог всем с дерзновением стать пред судилищем Христовым, чтобы и мы могли похвалиться вами, и для своих зол найти какое-нибудь облегчение в вашем добром имени, о Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки. Аминь.

Беседа 68. «Народ отвечал Ему: мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто Этот Сын Человеческий»? (Иоан.12:34).

1. Смерть не препятствует Иисусу Христу пребывать вечно. – 2. Пророчества не принуждают буквально понимать различные способы выражения Св. Писания. 3. Нужно всячески стараться о том, чтобы не отчуждаться от Бога. – О человеколюбии к ближним.

1. Ложь бессильна и легко изобличается, хотя снаружи и разрисована многоразличными красками. Как те, которые покрывают смазкой стены, близкие к разрушению, чрез эту смазку не могут поправить их, так и люди, когда говорят ложь, легко изобличаются. Так именно случилось и теперь с иудеями. Когда Христос сказал: «когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Иоан.12:32), – они возражают: «мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто Этот Сын Человеческий»? Итак они знали, что Христос есть лицо бессмертное и имеет жизнь бесконечную. Следовательно понимали и то, что Он говорил. Да и в Писании во многих местах говорится вместе и о страдании, и о воскресении. Так например Исаия поставляет то и другое вместе, когда говорит: «как овца, веден был Он на заклание» (Ис.53:7), и так далее; и Давид во втором псалме, рано как и во многих других, соединяет то и другое; и патриарх (Иаков), сказав: «преклонился он, лег, как лев», присовокупил: «и как львица: кто поднимет его» (Быт.49:9)? – чем указывает вместе и на страдание, и на воскресение. Но иудеи потому говорят, что Христос пребывает во век, что этим думали заградить Ему уста и показать, что Он не Христос. И смотри, какая злонамеренность! Не сказали: мы слышали, что Христос не должен страдать, не должен быть распят; но: «что пребывает вовек», – хотя эти слова и не составляют возражения, потому что страдание не было препятствием к бессмертию. Отсюда можно видеть, что они понимали многое, что могло казаться обоюдным, и что они по доброй воле поступали злонамеренно. Так как выше Христос беседовал о смерти, то они, услышав здесь слово: «вознесену быть», пришли именно к мысли о смерти. Затем говорят: «кто Этот Сын Человеческий»? И это также с злым умыслом. Не подумай, говорят они, что мы разумеем здесь Тебя, и не говори, будто мы противоречим Тебе по вражде с Тобою. Вот мы даже и не знаем, о ком Ты говоришь, и все же однако высказываем свое мнение. Что же Христос? Желая заградить им уста и показать, что Его страдания нисколько не препятствуют Ему пребывать во век, Он говорит: «еще на малое время свет есть с вами» (ст.35). Этим показывает, что смерть Его есть только преставление, так как и солнечный свет не исчезает совершенно, но, скрывшись на краткое время, снова является. «Ходите, пока есть свет». О каком времени говорит Он здесь? Разумеет ли всю настоящую жизнь, или только время до креста? Я думаю, – и то и другое, потому что, по неизреченному Его человеколюбию, многие уверовали в Него и после креста. А говорит Он это для того, чтобы побудить их к вере, что и прежде делал, когда говорил: «еще недолго быть Мне с вами» (Иоан.7:33). «Ходящий во тьме не знает, куда идет» (ст.35). В самом деле, чего не делают теперь иудеи, и однако же не знают, что делают, но ходят как бы во тьме. Думают, что идут противоположным путем; соблюдают субботу, хранят закон, наблюдают правила касательно пищи, но не знают, куда идут. Потому и говорил: «веруйте в свет, да будете сынами света» (ст.36), т.е., Моими сынами. В начале евангелист говорит (о верующих), что они «ни от крови, ни от хотения плоти, но от Бога родились» (Иоан.1:13), т.е., от Отца, – а здесь говорится о самом (Христе), что Он их рождает, чтобы ты знал, что у Отца и Сына одно действие. «Сказав это, Иисус отошел и скрылся от них» (ст.36). Зачем Он теперь скрывается? Ведь не подняли против Него камней и не сказали никакой хулы, как было прежде: зачем же Он скрылся? Проникая в сердца их, Он знал, что в душе они ожесточились против Него, хотят и ничего не говорили; знал, что они кипели и готовы были убить Его, и не ожидал, пока дойдут они до самого дела, но скрылся, чтобы укротить их ненависть. Смотри, как на это указал и евангелист: он сейчас же присовокупил: «столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него» (ст.37). Какие это знамения? Знамения, о которых евангелист умолчал. Да это же видно и из последующего. После того, как Он удалился и уступил им, Он снова приходит и кротко беседует с ними, говоря таким образом: «верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня» (ст.44). И заметь, как Он (обыкновенно) поступает: начинает речь скромно и уничиженно, относя все к Отцу, а потом возвышает Свое слово. Когда же видит, что они приходят в ярость, – удаляется, а потом снова является и снова начинает речь уничиженную. Когда же Он так поступал? Скажи лучше, когда Он так не поступал? Вот, смотри, как Он говорит сначала: «как слышу, так и сужу» (Иоан.5:30); затем возвышеннее: «как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (Иоан.5:21); и опять: «Я не сужу» вас, иной «есть Судящий» (Иоан.8:15,50); а потом опять удаляется. Затем, явившись в Галилее, говорит: «старайтесь не о пище тленной» (Иоан.6:27); и, сказав о Себе великое, именно – что Он сошел с неба, что Он дает живот вечный, снова уходит. А в праздник кущей опять является и поступает точно таким же образом.

2. Да и постоянно, как всякий может видеть, Он разнообразит таки образом свое учение: то приходит, то уходит, то говорит смиренно, то возвышенно. Так точно Он поступил и здесь. «Столько чудес сотворил Он пред ними», говорит, «и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня» (Иоан.12:37,38)? И опять: «потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исаия: «слухом услышите – и не уразумеете». Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем» (ст.39,41; сн. Ис.6:9). Вот опять слова «как» и «сказал» означают не причину, а следствие. Не потому иудеи не веровали, что так сказал Исаия, но потому сказал так Исаия, что они не будут веровать. Почему же евангелист говорит не так, а напротив как будто представляет неверие следствием пророчества, а не пророчество – следствием неверия? В дальнейших же словах он тоже самое выражает еще сильнее, говоря так: «потому не могли они веровать, что, как сказал Исаия». Этим он хочет яснее доказать, что Писание не ложно и что предсказанное им совершилось не иначе, а именно так, как было предсказано. А чтобы кто-нибудь не сказал: зачем же и пришел Христос? Или Он не знал, что Его не будут слушать? – для этого и приводит пророков, показывая, что и они это знали. Пришел же Христос для того, чтобы не имели никакого извинения в своем грехе. Что предсказал пророк, то предсказал потому, что так непременно будет. А если бы не должно было непременно совершиться, то он и не предсказал бы; но оно должно было непременно совершиться, потому что (иудеи) были неизлечимы.

Если же и поставлено здесь слово: «не могли», то оно значит тоже, что – не хотели. И ты не удивляйся этому. Вот и в другом месте говорится: «кто может вместить, да вместит» (Матф.19:12). Так и во многих местах Писание обыкновенно употребляет слово: возможность, в смысле хотения; вот например еще: «вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит» (Иоан.7:7). Да это же самое, как всякий может видеть, бывает и в обыкновенном разговоре. Так, когда кто говорит: я не могу полюбить такого-то, то под возможностью разумеет особенную силу хотения; точно также такой-то не может быть добрым. Да и пророк как говорит? «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс – пятна свои», и народ сей возможет ли «делать доброе, привыкнув делать злое» (Иер.13:23). Не то разумеет он, будто совершение добродетели для этих людей невозможно; но что они не хотят того, потому и не могут. И слова евангелиста выражают только то, что пророку невозможно было сказать ложь. Но никак нельзя сказать, чтобы поэтому самому иудеям невозможно было уверовать. Пророк мог остаться верным и в том случае, если бы они уверовали, – он бы того и не предсказал. Так почему же, скажешь, Писание не выразилось таким образом? В Писании есть некоторые подобные особенности, а потому надобно подчиняться его правилам. «Сие сказал, когда видел славу Его». Чью славу? Отца. Как же Иоанн прилагает эти слова к Сыну, а Павел к Св. Духу? Это они говорят не потому, будто смешивают ипостаси, а чтобы показать, что у Них одно достоинство: что принадлежит Отцу, то принадлежит и Сыну, а принадлежащее Сыну принадлежит и Св. Духу. Хотя многое (Бог) изрек чрез ангелов, однако же никто не говорит: как сказал ангел, но: как сказал Бог; что изречено Богом чрез Ангелов, то принадлежит Богу, но принадлежащее Богу еще не принадлежит ангелам. А здесь (апостол) говорит, что это слова Духа (Деян.26:25-26). «и говорил о Нем». Что говорил? «Видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном» (Ис.6:1), и проч. Итак, славою он называет здесь видение, дым, слышание неизреченных таинств, зрение серафимов, молнию, исходящую от престола, на которую не могли смотреть те силы. «и говорил о Нем». Что говорил? Что он слышал голос, говоривший ему: «кого Мне послать? и кто пойдет? И я сказал: вот я, пошли меня. И сказал Он: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – и не увидите. Народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем» (Ис.6:8,9; сн. Иоан.12:40). Вот опять новое недоумение; но его не будет, если вникнем в дело надлежащим образом. Как солнце поражает глаза больных, но не потому, чтобы оно имело такое свойство, так бывает и с теми, кто не внимает словам Божиим. В этом же смысле говорится и о фараоне, что ожесточило его сердце. Так бывает и с теми, которые каким-нибудь образом противятся словам Божиим. И это – особенность Писания, равно как и выражения: «предал их Бог превратному уму» (Рим.1:28); и: «уделил народам» (Втор.4:19); это значит – позволил, попустил. В этих местах выражено не то, будто Бог и это производит, но показывается, что это происходит от злобы других. Когда мы бываем оставлены Богом, тогда предаемся диаволу; а предавшись диаволу, подвергаемся бесчисленным бедствиям. Итак, чтобы устрашить слушателя, говорит: «ожесточил», и: «предал». А что Бог не только не предает нас, но и не оставляет, если мы сами того не захоти, – послушай, что говорит: не «беззакония» ли «ваши произвели разделение между вами и» между Мною (Ис.59:2)? И еще: «удаляющие себя от Тебя гибнут» (Пс.72:27); а Осия говорит: «ты забыл закон Бога твоего, и Я забуду» тебя (Ос.4:6). И сам Христос в Евангелии: «сколько раз хотел Я собрать чад твоих, и вы не захотели» (Лук.13:34). И опять Исаия: «Я приходил, никого не было, Я звал, никто не отвечал» (Ис.50:2). Говоря таким образом, показывает, что мы сами полагаем начало оставлению нас Богом, сами бываем виновны в своей погибели. А Бог не только не хочет ни оставлять нас, ни наказывать, но когда и наказывает, – делает это против Своего желания. «Я не хочу», говорит Он, «смерти умирающего, но обратитесь, и живите» (Иез.18:32). А Христос даже плачет о разрушении Иерусалима, как поступаем и мы в отношении к своим друзьям.

3. Итак, зная это, будем употреблять все меры, чтобы не отпасть от Бога, и постараемся иметь попечение о своей душе и любовь друг к другу; не будем отторгать от себя своих членов, – это свойственно беснующимся и умалишенным, – но чем в худшем найдем их положении, тем большую покажем об них заботливость. Ведь мы часто видим людей, одержимых упорными и неисцелимыми телесными недугами, и однако же не перестаем прилагать к ним врачевства. Что например хуже подагры? Что – хирагры? Но разве мы отсекаем из-за этого члены? Вовсе нет. Напротив, употребляем все меры, чтобы получить хоть какое-нибудь облегчение, если уж нет возможности уврачевать болезнь. Так же будем поступать и с своими братьями: хотя бы они страдали неисцелимыми болезнями, будем неотступно заботиться об их исцелении и носить тяготы друг друга. Чрез это мы исполним и закон Христов, и достигнем обетованных благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.

Беседа 69. «Впрочем и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (Иоан.12:42,43)

1. Любостяжание очень опасная болезнь. – 2. О единосущии Отца и Сына. – 3. Должно избегать тщеславия, яд которого распространяется повсюду. – Против роскоши женщин. – Увещание к милостыне. – Женщины должны оставить роскошь, чтобы можно было располагать своих мужей к подаянию милостыни.

1. Мы должны избегать всех вообще душевредных страстей, но особенно тех из них, которые и сами из себя рождают много грехов. Таково, напр., сребролюбие. Оно и само по себе тяжкая болезнь, но становится еще тяжелее потому, что оно корень и мать всех зол. Таково же и тщеславие. Вот, например, и эти (начальники иудейские) отторглись от веры по любви к славе. «И из начальников», говорит Писание, «многие уверовали в Него; но» иудеев «ради не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги». Так точно и (Христос) еще прежде говорил им: «как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете» (Иоан.5:44)? Следовательно они были не князья, а рабы, и рабы самые низкие. Впрочем, впоследствии и этот страх исчез. При апостолах мы нигде не встречаем одержимых этой болезнью; при них обращались к вере и князья, и священники; ниспосланная благодать Святого Духа всех их сделала тверже адаманта. Но так как теперь это служило еще для них препятствием к вере, то послушай, что говорит Христос: «верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня» (ст.44). Как бы так говорил Он: что боитесь вы уверовать в Меня? Вера в Меня, равно как и неверие, через Меня переходят к Богу. Смотри, как всегда и во всем обнаруживает Он совершенное равенство Своего существа. И не сказал: кто верует Мне, – чтобы кто не подумал, будто Он здесь говорит о Своих словах, – что можно было сказать и о людях, напр., кто верует апостолам, верует не им, а Богу. Но чтобы ты знал, что Он здесь говорит о вере в Свое существо, Он не сказал: кто верует Моим словам, но: «верующий в Меня». Но почему, скажешь, Он нигде не сказал наоборот: кто верует в Отца, верует не в Отца, а в Меня? Потому что возразили бы: вот мы веруем в Отца, а в Тебя не веруем. Ведь они был еще очень немощны. Потому, беседуя с учениками, Он сказал так: «веруйте в Бога, и в Меня веруйте» (Иоан.14:1); а с иудеями – видя, что они, по своей немощи, еще не могут услышать такие слова, ведет речь иначе; им Он показывает, что невозможно уверовать в Отца, не уверовав в Него. И чтобы ты не подумал, будто это сказано в том же смысле, в каком может быть сказано и в отношении к человеку, Он присовокупляет: «видящий Меня видит Пославшего Меня» (ст.45). Что же? Значит Бог – существо телесное? Вовсе нет. Христос говорит здесь о видении умственном, и тем опять показывает Свое единосущие. Но что значат слова: «верующий в Меня»? Это тоже, как если бы кто сказал: кто берет воду в реке, берет ее не из реки, а из источника; а впрочем, и это еще весьма слабое подобие настоящего предмета. «Я свет пришел в мир» (ст.46). Так как Отец везде называется светом, и в ветхом и в новом завете, то и Он прилагает к Себе это название; поэтому и Павел, научившись отсюда, называет Его сиянием. Вообще Он здесь показывает великое сродство с Отцом и не полагает никакого различия, потому что вера в Него, говорит, не к Нему относится, а переходит к Отцу. А светом Он Себя назвал потому, что Он уничтожает заблуждение и рассеивает умственный мрак. «Если кто» Меня не слушает, «Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир» (ст.47). Чтобы не подумали, будто Он по немощи не обращал внимания на тех, которые пренебрегали Им, для этого Он сказал: «пришел не судить мир».

2. Потом, чтобы не сделались от этого нерадивее, узнав, что если верующий получает спасение, за то и неверующий не подвергается наказанию, – смотри, как Он поставляет ин на вид и страшный суд, присовокупляя следующие слова: «Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе» (ст.48). Но если «Отец не судит никого» (Иоан.5:22) и Ты пришел не с тем, чтобы судить мир, так кто же его будет судить? «Слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (ст.48). Так как они говорили, будто Он не от Бога, то Он и сказал так, показывая, что для них тогда не будет возможности говорить это, но слова, которые Я изрек ныне, предстанут вместо обвинителя, будут обличать их и отнимут у них всякое оправдание. «Слово, которое Я говорил». Какое слово? «Ибо Я» не сам от Себя пришел, «но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить» (ст.49) – и все другие подобные слова. Следовательно это говорилось так только для них, чтобы они не могли иметь никакого предлога к извинению. В противном случае, какое (Христос) будет иметь преимущество пред Исаиею? Ведь этот последний говорит тоже самое: «Господь Бог дал Мне язык мудрых, чтобы Я мог словом подкреплять изнемогающего» (Ис.50:4). Какое пред Иеремиею, который также, когда был послан, получил вдохновение? Какое – пред Иезекиилем? Ведь и этот говорил после того, как поглотил свиток. Притом же, те, которые будут слушать Его слова, были бы причиной Его знания. Если Он получил заповедь, что Ему говорить, только тогда, когда был посылаем, то наконец ты должен будешь сознаться, что Он того не знал прежде, чем был послан. А что может быть нечестивее этих слов, если кто станет принимать их в этом смысле и не позаботится узнать причину их уничиженности? Апостол Павел говорит, что даже ученики знали, «что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим.12:2): Сыну ли не знать до тех пор, пока Он не получил заповеди? Есть ли в этом какая-нибудь сообразность? Видишь, что Он говорит с чрезвычайным уничижением для того, чтобы и иудеев привлечь к Себе, и на последующих людей наложить молчание? Итак, для того Он говорит по-человечески, чтобы хотя этим способом понудить их к тому, чтобы они избегали всего низкого в Его словах, зная, что Он так говорит не по существу, а по немощи слушателей. «И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная. Итак, что Я говорю, говорю, как сказал Мне Отец» (ст.50). Видишь, как уничижены эти слова? Ведь кто получит заповедь, тот уже не господин над самим собою. А между тем, сам же Он говорит: «как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (Иоан.5:21). Ужели же воскрешать, кого хочет, Он имеет власть, а говорить, что хочет, не имеет? Очевидно, Он этими словами хочет сказать вот что: неестественно, чтобы иное говорил Он, и иное высказывал Я. «И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная». Это Он сказал против тех, которые почитали Его обманщиком и говорили, будто Он пришел на погибель. А словами: «Я не сужу» показывает, что Он нисколько не виновен в их погибели. Этим Он как бы так свидетельствует, намереваясь оставить их и больше не обращаться с ними: беседуя с вами, Я ничего не говорил собственно от Себя, но все от Отца. И для того Он заключает Свою беседу с ними словами уничиженными, чтобы сказать, что при самом конце таков был Мой последний голос к ним. Какой же именно? «Я говорю, как сказал Мне Отец». Если бы Я был противником Богу, Я бы сказал напротив, – что Я ничего не говорю угодного Богу, чтобы всю славу присвоить Себе; но Я все отношу к Нему, так что даже ничего Своего не говорю. Почему же вы не верите Мне, когда Я говорю, что Я получил заповедь, и когда с такою силою опровергаю ваше неправое мнение, будто Я противлюсь Отцу? Как получившим заповедь невозможно ни делать, ни говорить ничего другого, кроме того, что угодно пославшим их, до тех пор, пока они во всей точности не исполнят заповеди, так и Мне нельзя ни делать, ни говорить ничего другого кроме того, что хочет Отец. Что делаю Я, то творит Он, потому Он «есть со Мною; Отец не оставил Меня одного» (Иоан.8:29). Видишь, как Он всюду показывает, что Он тесно соединен с Своим Родителем и между Ними нет ничего посредствующего? И в том случае, когда Он говорит: «Я пришел не Сам от Себя» (Иоан.7:28), Он тем не власть у Себя отнимает, а уничижает лишь мысль, будто Он чужд и противен Богу. Ведь если люди властны сами над собою, то тем более единородный Сын. А что это справедливо, – послушай, что говорит Павел: «уничижил Себя Самого»(Фил.2:7) и предал Себя за нас. Но, как я сказал, страшно, истинно страшно – тщеславие. Оно было причиною, что и эти люди не веровали, и другие худо веровали, и что слова, которые (Христос) говорил для их же самих – из человеколюбия, они обращали в повод к нечестию.

3. Итак, будем всячески избегать этого зверя. Он бывает различного рода и вида, и разливает свой яд на все, – и на сокровища, и на удовольствия, и на красоту телесную. Потому-то мы везде и переступаем границы нужды; оттого и роскошь в одежде, и большая толпа слуг; оттого пренебрегается умеренность во всем – и в домах, и в одежде, и в столе, а роскошь господствует. Ты хочешь наслаждаться славою? Подавай милостыню: тогда тебя похвалят ангелы, тогда тебя прославит Бог. А теперь вся слава достается на долю золотых дел мастеров и ткачей; ты же остаешься без венца и нередко видишь себя обременяемою проклятиями. Не обвешивай ты всем этим своего тела, а издержи все это на пропитание нищих, и со всех сторон будут рукоплескания, отовсюду – великая похвала. Тогда именно ты будешь этим обладать, когда будешь раздавать другим; а покуда ты пользуешься одна, ты не владеешь. Дом – не надежное хранилище; верное хранилище – это руки нищих. И зачем ты украшаешь тело, между тем как душа остается в небрежении и покрыта нечистотою? Зачем ты не столько заботишься о душе, сколько о теле? Ведь о ней следовало бы даже больше заботиться; по крайней же мере, возлюбленные, будем иметь о ней хоть такое же попечение. Скажи мне: если бы кто спросил у тебя, чего бы ты лучше желала – тело ли иметь чистое, здоровое и прекрасное, а одеяние носить бедное, или – иметь тело уродливое и больное, но ходить в золоте и щеголять убранством? Не гораздо ли скорее ты захотела бы иметь благообразие в самой природе своего тела, чем в пышности одежд? Ужели же ты по отношению к телу пожелаешь этого, а по отношению к душе – противного? Имея душу отвратительную, безобразную и черную, ужели ты думаешь что-нибудь выиграть чрез золотые украшения? Не крайнее ли это безумие? Обрати лучше эти украшения внутрь и этими ожерельями убери свою душу. Когда они лежат на теле, они не служат ни к его здоровью, ни к красоте. Ведь они не сделают ни черного белым, ни безобразного – красивым и благовидным. Но если ты украсишь ими душу, то скоро сделаешь ее из черной белою, из отвратительной и безобразной прекрасною и благовидною. И это не мое слово, но самого Господа, который говорит так: «если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю» (Ис.1:18); и еще: «подавайте милостыню, тогда все будет у вас чисто» (Лук.11:41). И не себя только, а и мужа своего ты сделаешь прекрасным, если будешь поступать таким образом. Когда мужья увидят, что вы оставили эти украшения. Тогда они уже не будут иметь надобности в больших издержках; а не имея этой надобности, они вовсе отстанут от любостяжания и будут более склонны к милостыне. Да и вы тогда в состоянии будете смело советовать им делать то, что следует; а теперь вы совершенно лишены этой власти. В самом деле, какими устами вы будете говорить им это? Какими глазами будете смотреть, требуя от мужей, чтобы они подавали милостыню, когда большую часть вы издерживаете на украшение тела? Тогда ты в состоянии будешь смело говорить мужу о милостыне, когда оставишь золотые украшения. И если бы даже ты нисколько в том не успела, – по крайней мере, ты исполнишь с своей стороны все; а впрочем невозможно, чтобы ты не убедила своего мужа, когда будешь говорить ему самыми делами. «Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа» (1Кор.7:16)? Потому, как теперь ты дашь ответ и за себя и за него, так если отложишь весь этот внешний блеск – получишь сугубый венец, и будешь торжествовать, нося венец вместе с мужем, в бесконечные веки, и будешь наслаждаться вечными благами, которых и да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.