На что жить священнику?
- Главная
- священник Даниил Сысоев
- Книги отца Даниила Сысоева
- На что жить священнику?
Один из вопросов, который волнует общество, — вопрос о денежном содержании священнослужителей и храмов. Часто можно слышать, что в Церкви всё должно совершаться бесплатно, ни за что не должно браться денег — ни за свечи, ни за требы, а самим священникам желательно зарабатывать на других работах. Как правильно относиться к такому мнению? Ответ на этот и другие вопросы читатель найдет в нашей книге
Толкование на послания апостола Павла к коринфянам. В 12-ти частях
Толкование на первое Послание святого апостола Павла к Коринфянам, 9-10 главы (часть 4)
На что жить священнику?
Поддержка Божьих служителей
Трудящийся достоин пропитания
Отказ воспользоваться свободой
Не давайте телу поблажку
Опасность чрезмерной самоуверенности
Правда о служении
Использовать свободу для прославления Бога
В восьмой главе апостол Павел раскрывает вопросы, которые прислали ему коринфские христиане, в частности, такой: можно ли есть пищу, посвящённую идолам? Апостол объясняет, почему этого делать нельзя. Его первый и главный аргумент — чтобы не соблазнять слабых и немощных братьев во Христе, которые до сих признают идолов за некую могущественную силу. Поэтому, если кто-то будет есть такую пищу, то станет считаться почитателем идолов, отпадет от Христа и погибнет. Поэтому для христиан небезразлична такая вещь, как пища. Она не должна быть причиной гибели для братьев во Христе. «Тем паче недопустимо, — говорит апостол Павел, — чтобы человек отшатнулся от Бога из-за нашего высокоумия».
В этой главе апостол обосновывает это собственным примером. Апостол Павел показывает, что он, хотя и обладает божественной властью, но, в отличие от других апостолов, этой властью не пользуется. А какой властью он обладал? Властью, которая и сейчас очень у многих вызывает вопросы и сомнения.
Один из вопросов, которые сейчас возникают по поводу Церкви, вопрос о денежном содержании священства и храмов. Очень часто можно слышать такие разговоры, что в Церкви всё должно быть бесплатно, там ни за что не должны брать денег, даже за свечи, хотя их изготавливают специально. Приходится слышать даже, что священникам надо работать на других работах. При этом те, кто так считает, с восторгом вспоминают примеры Западной Европы, где некоторые священники действительно работают — по причине того, что там произошло отступление от веры и приходы уже не содержат священников. Здесь надо помнить, что в Священном Писании — и в Ветхом, и в Новом Завете, — этот вопрос рассмотрен совершенно по-другому. Бог не говорит, что священство должно само себя обеспечивать. И Ветхий, и Новый завет требуют, чтобы священник жил от алтаря — об этом мы чуть позже будем подробно говорить. Ветхий Завет в категоричной форме требовал уплаты десятины для священников, за счет которой они бы и жили. Господь подтвердил это требование в Новом Завете. Более того, церковные каноны запрещают священникам заниматься мирской работой, которая отнимала бы у них много времени. Запрещают это под угрозой низвержения из сана. Связано это с тем, что человек, начиная заниматься мирской работой, не может полностью посвящать свою жизнь Церкви.
С группой миссионеров я был в Киргизии, где в одном из храмов мы столкнулись с подобной проблемой. После службы священник вышел из алтаря, к нему подошла женщина и сказала: «Батюшка, мне с Вами надо поговорить». А он ответил: «Простите, мне с вами говорить некогда, мне нужно срочно ехать огород копать». Там это совершенно необходимо, иначе урожая не будет. Так вот, чтобы огороды священники не копали, Бог в Ветхом Завете запретил им иметь, например, земельные наделы. Когда территория Святой Земли разделялась Богом между коленами израилевыми, Он запретил колену Левиина, священникам, иметь свой надел. Им были разрешены только небольшие приусадебные участки, но большие семейные наделы им были запрещены.
«В то время отделил Господь колено Левиино, чтобы носить ковчег завета Господня, предстоять пред Господом, служить Ему и благословлять именем Его… Потому нет левиту части и удела с братьями его: Сам Господь есть удел его» (Втор. 10; 8—9).
То есть, если удел людей обычных — земля, то удел священников — Бог. Священники должны служить Богу, жить на Божием довольствии. Именно поэтому Он установил десятину со стороны сынов Израилевых, которые должны были ее платить, чтобы за счет этого священники жили. Десятина, повторю, сохранилась и в Новом Завете. Ее платили и в Западной Православной Церкви, и в России. Была в Киеве Десятинная церковь . Десятинная — потому что на ее содержание шла десятая часть доходов князя Владимира. В России десятину платили до семнадцатого века. Позже, с появлением крепостного права, крестьяне потеряли личную свободу и не могли уже платить десятину. Ситуация резко изменилась в худшую сторону: в Церкви появились фиксированные платы за требы, чего никогда раньше не было. А потом появился и аргумент, что в Церкви торгуют и всё продается. Это произошло именно из-за порабощения огромного количества населения России и того, что люди лишились личной свободы, а правящий класс отошел от веры. Священники были вынуждены существовать за счет личного труда на небольших наделах.
Апостол Павел говорит, что властью, какая есть у апостолов, он не пользуется. Он говорит, что, хотя у него есть особая привилегия, наложил на себя сверхподвиг: самому зарабатывать себе на жизнь. В свободное от проповеди время, то есть ночью, он шил палатки, чтобы прокормить себя. Делал это, чтобы никого не соблазнить и чтобы таким образом получить особую награду на небесах.
«Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не апостол, то для вас апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня. Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать? Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен и молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но всё переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову. Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника?
Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования. Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую! Ибо если делаю это добровольно, то буду иметь награду; а если недобровольно, то исполняю только вверенное мне служение. За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1 Кор. 9; 1—23).
Вот слова апостола Павла. Он говорит, чтобы посмотрели на него все те, кто из-за своего ложного знания губит людей. Апостол имеет власть требовать, чтобы ему давали пищу и одежду. Но он этим не пользуется, чтобы получить большую награду от Христа. Другие же за получение пищи начинают отталкивать своих братьев. Вот в этом смысл слов апостола Павла. В этих же словах и заповедь для христиан, коринфян и других, а также для обычных служителей — епископов, пресвитеров, которые были в Коринфе. Заповедь о том, как они все должны жить. «Не Апостол ли я? Не свободен ли я?» — говорит он. Этим он и обличает их в том, что они смотрят на своих главарей, которые выглядят такими умными, но ведут себя безобразно, соблазняя людей, в то же время обвиняют их в том, что они сами соблазнились. «Посмотрите на меня, — говорит апостол, — разве я не послан Богом и разве не свободен требовать то, что мне полагается по сану?»
А чем отличается служение апостольское от епископского? Почему нет апостолов сейчас, и не может быть в принципе? Благодать апостольская сохранилась: у епископов есть власть, которая была дана им, есть власть исцеления, воскрешения мертвых — все это живёт в Церкви, сохранилась полнота Духа Святого. А апостолов нет и быть не может. Апостолы — посланники особого типа, они — свидетели. Главное дело апостолов — не заниматься словопрениями, а быть свидетелями. Апостолы никогда не занимались логической аргументацией, они не занимались доказательством, что есть Бог, что Он — Христос, то есть не доказывали Писание. Главное дело их то, что они говорили: «Мы сами это видели, мы рассказываем то, что видели: Иисус воскрешал мертвых, побеждал смерть, и Он умер на кресте, чтобы избавить людей от греха, мы сами видели Его воскресшего и значит Он — Сын Божий, Он — Бог, Он — Мессия, обещанный Израилю. Поэтому повелеваем вам в Него верить». Апостолы не просто верят, они всё видели и всему были свидетелями. Они сами именем Христа очищали прокаженных, воскрешали мертвых, ставили на ноги хромых. И Евангелие — это письменное свидетельство апостолов. Кстати, именно поэтому Церковь не включила в Писание никаких текстов от тех, кто не видел Иисуса Христа. В Новом Завете нет текстов более поздних, чем апостольские. И хотя некоторые отцы, вдохновленные Святым Духом, писали тексты, но ни один из этих текстов в Священное Писание не входит. Церковь признает Символ Веры, вдохновленный Святым Духом, но и этот текст в Священное Писание не входит. Священное Писание — сборник свидетельских показаний апостолов.
Кстати, именно поэтому для нас небезразлично, кто написал тот или иной текст Священного Писания. И когда говорят, что это не важно, то это отказ от самой сути Писания…
Как Церковь определяла, какой текст канонический, а какой нет? Она смотрела не только по тому учению, которое передано. Для нее было важно другое — чтобы это было подлинное послание, подлинный текст. Не фальшивка и не апокриф. Церковь очень долго разбирала: подлинное это послание или нет. И поэтому, когда сейчас начинают говорить, что какое-то послание не подлинное, то такие люди идут против всей Церкви, которая и занималась установлением подлинности текстов. Если со временем какие-то послания будут признаны подлинными, то они будут включены в Священное Писание. Тот человек, который утверждает, что, например, Послания писал не Павел или не Исаия, то он идет против Церкви. Откуда он знает это и на каком основании это утверждает? Такой человек презирает Церковь, и он — не христианин. Он даже, с точки зрения науки, поступает подло: откуда у него те данные, которые были у Церкви первых трех-четырех веков? Ведь подлинники новозаветных текстов хранились вплоть до четвертого века. Известно, что ко временам Иоанна Златоуста еще сохранялись подлинники Святых Писаний. К примеру, они хранились в Александрийском музеуме, с них делали копии. Есть письменные документы 313 года, послания архиепископа Петра Александрийского, которые хранились в Эфесе. В Александрии хранился подлинник текста апостола Марка. Таким образом, я думаю, есть вполне реальная возможность того, что мы можем найти хранящиеся подлинники. Церковь очень внимательно относилась к тому, кто передал эти послания, именно потому, что они восходили к очевидцам. Очень важно помнить, что, например, Послания апостола Павла к коринфянам, хранились в III веке в Коринфе. Все подлинники хранились как великая святыня, со временем с них делали копии.
Поэтому апостол Павел говорит о том, что разве он не видел Христа? Главное свидетельство апостолов то, что Христос воскрес из мертвых. Только видевший Христа, воскресшего из мертвых, мог быть апостолом. Тот, кто не видел этого, апостолом быть не мог.
Апостол спрашивает: «Не мое ли дело вы в Господе?» (1 Кор. 9; 1). Апостол Павел говорит, что Коринфская церковь — результат его апостольства. Та сила, которая проявилась в апостоле среди них, была свидетельством того, что он послан Самим Богом, что он Христа видел. Сила, которая обратила их ко Христу, показывает, что коринфяне — свидетели его апостольства.
Если для других он не апостол, о чем эти другие и говорят, то для них он апостол: «то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе» (1 Кор. 9; 2).
Апостол Павел говорит, что коринфяне им обращены во Христа, среди них совершены сила и знамение. Апостол Павел, как и другие апостолы, предпочитал достаточно простые способы проповеди. Апостолы приходили в город, рассказывали, что они свидетели, сами видели то, о чём говорят, сами воскрешали и исцеляли кого-то именем Христа. И говорили: «Кто хочет, тот пусть верит или не верит». А того, кто мешал проповеди, они могли образумить, например, ослеплением. Или, к примеру, приходит какой-нибудь иностранец, а апостол начинает на его языке говорить. Тоже очень хорошая аргументация. Причем в проповеди не требуется никаких длинных построений, споров, диспутов.
Поэтому Златоуст говорит: «Печать то есть доказательство. Кто хочет убедиться, говорит (апостол Павел), в моем апостольстве, тому я указываю на вас. Все, свойственное апостолу, я сделал у вас и ничего не упустил. У вас я и показывал знамения, и учил словом, и подвергался опасностям, и проводил безукоризненную жизнь» [1; Беседа 21].
Во Втором послании он полнее свидетельствует об этом: «“Признаки апостола оказались перед вами всяким терпением, знамениями, чудесами и силами”. Что бо есть, его же лишистеся паче прочих церквей» [1; Беседа 27].
Так пишет апостол Павел уже во Втором послании к Коринфянам. Он говорит, что тем, кто хочет узнать, почему он апостол, он может сказать: их обращение ко Христу и является доказательством сил Божиих.
Что собой представляли коринфяне? Развратные люди, любившие гульбу и веселье… И если жители такого города, которые только развратничали, блудили, проводили жизнь свою в удовольствиях, обратились ко Христу, то на них явно была печать апостольства.
Дальше апостол Павел говорит: «Или мы не имеем власти есть и пить?» (1 Кор. 9;4).
У него есть власть делать то, что ему хочется. Но он часто не ел и не пил, испытывал голод и жажду и был раздет. О чём же здесь рассуждает апостол? О том, что апостолы не едят и не пьют за счет учеников, хотя имеют право брать от них. Но, чтобы не искушать учеников, апостол сам себе зарабатывал на жизнь!
Сейчас часто можно слышать рассуждения о том, что батюшка берет что-то от прихожан, мол, как же ему не стыдно. Или что он бутылку пива выпил — какой кошмар, ужас! Мы с вами знаем, что алкоголь не грех, грех — пьянство. Власть такая у нас есть, но надо сдерживаться.
«Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие апостолы, и братья Господни, и Кифа?» (1 Кор. 9;5).
Здесь идет речь о том, что вслед за апостолами часто ходили женщины. Но это были не жены, как некоторые понимают. Апостол Павел жены не имел, как и многие апостолы. Женат был апостол Петр, как мы знаем, у него была теща. Некоторые другие апостолы тоже были женаты. Но большая часть апостолов женаты не были, как апостол Андрей, апостол Иаков. Но, тем не менее, за ними ходили женщины, как ходили и за Христом. Они помогали как-то обустроить быт. За апостолом Павлом тоже некоторое время ходила одна женщина, которую он впоследствии отослал от себя, чтобы не вызывать скандалов. Это была святая Фекла, память которой празднуется 24 мая. Это явление, которое дожило до сих пор: в Церкви, в храмах у активных священников всегда есть помощницы. Эта власть дана была апостолам. Речь идет не о каких-то отношениях, а именно об услужении, о помощи в их деле. За Христом ходили женщины, которые служили Ему от имений своих — об этом рассказывается в Евангелии. Потом они стали женами-мироносицами. Это служение женщин в Церкви продолжается до сих пор, и это позволяет сделать очень многое. Такие женщины бывают келейницами у старцев.
Так прочие апостолы поступали, так делали братья Господни. Кто такие братья Господни? Очень многие люди, когда читают Евангелие, спрашивают, почему мы называем Богородицу Приснодевой, то есть Всегда Девой, когда в Евангелии упоминаются братья Господни? Дело в том, что из очень раннего предания — II века — от непосредственных учеников Господа мы знаем, что Иосиф был обручником, а не реальным, физическим мужем Марии. Когда ему была обручена Богородица, Иосифу было 83 года — он был уже стариком. Поэтому у Марии не могло быть детей. Мария Ангелу задавала вопрос о том, как Она может родить сына, если мужа не знает? К тому же она дала обет безбрачия. Если бы она не давала такого обета, то и вопрос был бы бессмыслен. А Мария задает вопрос именно потому, что она дала обет девства и не собиралась его нарушать. Поэтому те протестанты, которые утверждают, что братья Господни были родными братьями от Марии, на самом деле богохульствуют, хулят Деву Марию, говоря, что Она нарушила Свой обет после рождения Бога, называют Ее клятвопреступницей. Предание Церкви говорит, что братья Господни — это дети Иосифа от первого брака с Саломией. При жизни Господа они были мало верующими, хотя один из них — Иуда (не Искариотский) — даже вошел в число 12-ти апостолов.
После воскресения Господь явился Якову, самому старшему из братьев. Благодаря этому явлению и явлению другим братьям, когда они были на горе в Галилее, братья поверили во Христа и стали Его апостолами. Иаков Самим Господом был рукоположен во епископы в Иерусалиме, а другие апостолы стали проповедниками Евангелия. Один из апостолов, Симон, стал преемником Якова по иерусалимской кафедре и был казнен в 107-м году императором Трояном. Брат Господень святой Иаков был казнен в 63-м году: иудеи сбросили его с храма и насмерть забили камнями. Это было последней каплей, которая вызвала ярость Божию и привела к разрушению Иерусалима. Иуда, брат Господень, один из 12-ти апостолов, который написал Послание, проповедовал в Сирии и был казнен в Армении, недалеко от Эчмиадзина. Они поверили во Христа!
Так вот с ними, братьями Господними, ходили женщины, помогавшие им в миссионерской деятельности. И Кифа, которого апостол выделяет отдельно. Кифа по-гречески звучит как Петр, а в переводе на русский — камень. Если встретите болгарина или серба по имени Камень, то знайте, в честь кого они так названы. Кифа-Петр, первоверховный апостол, тоже ходил проповедовать. В качестве помощницы его сопровождала, например, Марианна, дочь Петронилла. Такие «жены» ходили вместе с Петром, помогая ему в миссионерской деятельности, обустраивая ему быт. Апостол Павел говорит, что за ним такие не ходили. Кстати, некоторые читающие Писания считают, что речь идет о физических женах. Некоторые люди не понимают слова «или не имеем власти иметь спутницею сестру жену» (1 Кор. 9; 5).
Причина в неоднозначности греческого текста, который обозначает и «женщину», и «жену». Как и в русском языке, где слова «женщина», «жена» имеют разное значение.
В русском переводе в Евангелии тоже употреблено слово «жено», Господь обращается к Матери: «Жено! Се, сын Твой» (Иоан. 19; 26). Здесь значение слова «жено» — женщина. Кроме того, апостол расположил слова так, чтобы обмана не возникало. Он говорит не просто «жену», а «сестру жену», и не говорит «взять в жены», а «спутницею». Кроме того, эти женщины еще служили для проповеди в женской половине домов. Тогда на Востоке традиционно в домах была особая, женская, часть помещений, куда не имел права заходить никто, кроме женщин. Подобная традиция — иметь женскую и мужскую половины — была и у нас в России, особенно в дворянских домах. Именно на женскую половину отправлял апостол Петр женщин, которые ему прислуживали, чтобы они обращали в христианство живших там женщин. И благодаря таким женщинам учение Господа беспорочно проникало и на женскую половину. Но этой властью апостол Павел тоже не пользовался.
«Или один я и Варнава не имеем власти не работать?» (1 Кор. 9; 6). Так, только два апостола, Павел и Варнава, сами зарабатывали себе на жизнь, параллельно проповедуя. Хотя было время, когда они поссорились, но при этом Павел никакого зла на Варнаву не держал и указывает на его особый подвиг: они единственные среди апостолов не жили за счет проповеди Евангелия. Все остальные апостолы — и Петр, и Иоанн Богослов, и Андрей Первозванный, и другие,— когда проповедовали и обращали людей в христианство, питались, одевались за их счет, потому что так повелел Господь. Он говорил апостолам, чтобы, когда они придут на проповедь, то ели и пили то, что им предложат. Это прямая заповедь Господа, которая дана в Евангелии — служители Господа не должны работать сами, они должны жить за счёт тех, кого они обратили. Но чтобы показать особую ревность свою, апостолы Павел и Варнава сами работали. Мы не знаем, кем работал Варнава, а апостол Павел делал палатки для солдат и простых людей. И дальше апостол обосновывает, почему он имеет право питаться от Евангелия. Он дает подробную аргументацию, потому что и в то время были люди, которые за это обличали священнослужителей. Для некоторых мирян вопрос о деньгах священников действительно болезненен. Замечено, как многие люди, обсуждая вопрос о финансах, начинают меняться. Конечно, такое сребролюбие у людей есть, но апостол, учитывая это, сам не брал денег с людей, которые больны этим недугом, чтобы не оттолкнуть их.
Власть такая была — питаться от Евангелия, и все другие апостолы ею пользовались по слову Господню, как, впрочем, пользуется Церковь и до сих пор.
И далее апостол говорит: «Какой воин служит когда-либо на своем содержании?» (1 Кор. 9; 7).
Кто из воинов себя обеспечивает? Златоуст говорит, что даже языческие начальники, будучи жестокими и несправедливыми, не требовали от солдат, чтобы они шли на войну, подвергались опасностям и между тем сами себя содержали. Возможно ли, чтобы Христос требовал это от апостолов? Конечно, невозможно! Он явно более милостив к своим служащим, чем военачальники. Но почему сравнение с войной? Да потому, что апостолы и миссионеры и в самом деле воины Христа — в прямом смысле этого слова. Они сражаются с дьяволом за души людей! Поэтому им подобает получать помощь от тех, кого они обратили.
И далее говорит апостол: «Кто, насадив виноград, не ест плодов его?» (1 Кор. 9; 7).
Если в первом случае говорится про опасность для апостолов, как для воинов, потому что сражаются с князем тьмы, здесь уже говорится про труды. Виноградарям, которые сажают виноградник, приходится много работать: окапывать виноград, обрезать, удобрять, следить, чтобы вредители не попортили, наконец, надо вовремя его убрать, топтать, выдавливая из него сок для вина. Поэтому, кто из виноградарей не есть плодов от винограда его? Такого не может быть, чтобы человек не имел права съесть плодов от этого винограда. Только товарищ Сталин догадался за колоски наказывать людей.
«Кто, пася стадо, не ест молока от стада?» (1 Кор. 9; 7).
Здесь апостол приводит третий довод. Мы знаем, что священник называется пастырем, в переводе — пастух. Поэтому апостол и говорит, что вы — стадо Христово, а мы — пастухи Христовы. Почему такое сравнение? Потому что задача пастуха, например, кормить овец или коров, стричь овец, то есть заботиться о них, водить на пастбище, отгонять от них волков. Но при этом пастухи имеют право пить молоко от них. Златоуст говорит, что апостолы были и воины, и земледельцы, и пастыри, имевшие дело не с землею, не с бессловесными животными, не с чувственными врагами, а с разумными душами и с бесовскими ополчениями. Заметьте, апостол везде соблюдает соразмерность, старается сказать только полезное, а не лишнее. Он не сказал, какой воин служит и не богатеет, то есть, кто служит, не получая оброка, платы. Или не сказано: кто насадил виноград — не собирает всего плода; кто, пася стадо, не продаёт ягнят? Он должен довольствоваться малым утешением, одно только необходимо — пища. Но не только это внушает апостол сравнениями, а показывает, каков должен быть священник: он должен иметь мужество воина, трудолюбие земледельца и попечительность пастуха, и при всем этом не желать ничего, кроме необходимого. Таким образом, апостол обращается не только к пастве, но и к пастырям, показывая, какими они должны быть.
И еще один довод апостола Павла: «По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон?» (1 Кор. 9; 8). Здесь говорится, что такое принято не только среди людей — любой труженик достоин получить награду, в том числе и материальную, и закон об этом говорит. «Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего» (1 Кор. 9; 9).
Здесь ясно видна аналогия. Стоит вспомнить, как молотят на быках: расстилают снопы и по ним гоняют быков или волов, чтобы они выбили всё зерно из колосьев, а потом солому собирают, а зерно внизу остается. Рот быку при этом завязывали, чтобы он не наклонялся и не ел снопы. А закон Моисея запрещает завязывать рот быку. Правило это во Второзаконии.
И дальше говорит апостол: «О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1 Кор. 9; 9—10).
Апостол спрашивает: о ком печется Бог? Если бы речь шла только о быках, то зачем было бы закон давать? Смысл закона, который Господь дал иудеям в том, чтобы приучить их к человеколюбию и милосердию. Милосердие к животным должно служить примером милосердия к людям. Для Библии совершенно ненормальна ситуация, когда человек любит животных, но не любит людей. Животное для человека, а не человек для животного. И когда, например, в Америке общество защиты природы говорит, что нельзя вырубать деревья, потому что негде будет жить совам, то в Библии не сказано, что этого нельзя делать. Только надо посадить новые деревья, чтобы не истреблять всё на свете, но человек имеет право пользоваться всем, что на свете есть. Библия Гринпис не поддержала бы, как и запрет на китобойный промысел, запрет на ловлю рыбы… Библия запретила бы только браконьерство и варварское отношение в этих делах. Библия никогда не ограничивала человека в праве пользоваться живым миром. Всякие попытки ограничить человека в этом противоречат библейскому представлению о человеке. И те люди, которые заботятся об охране окружающей среды, должны помнить, что окружающая среда — для человека, а не наоборот. Это важно помнить, когда начинают жалеть китов или рыбу, мол, всё выловят, — а мне жалко рыбаков, которые останутся голодными. Мне жалко людей. Другое дело, что нельзя истреблять всё. Безобразно, когда из-за бивня убивают животное, а тушу выкидывают! Для Библии ненормально, если берут живого осетра, вспарывают ему брюхо и вынимают икру, а тушку выбрасывают. Это варварское отношение к живому миру. Библия поддержала бы человека, а не экологов. Она поддержала бы последних только в борьбе против варварства, но никак не против человека, что, к сожалению, есть у нас сейчас. Известно выражение о Гринпис, появившееся в самом начале этого движения: «Гуманист — тот человек, кто любит всех животных, кроме человека».
И здесь апостол говорит, что закон этот написан для того, чтобы быть милостивым к людям, тем более к трудящимся. Он относит эту мысль к апостолам, трудящимся в проповеди, потому что если бы ученики не содержали апостольства, были бы похожи на тех, которым жестокий хозяин загородил уста, как молотящим волам.
«Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое» (1 Кор. 9; 10).
Это значит, что закон написан для того, чтобы показать, что тот, кто трудится над благовестием, должен делать это с надеждой, что его при этом еще и прокормят.
Феофан Затворник говорит: «О нас это написано, в той мысли, чтоб мы возделывали души ваши и сеяли в них семена истины, и затем всячески вас направляли к тому, чтобы вы приносили плод, не беспокоясь о своем содержании, — подобно тому, как возделывающий землю, возделывает ее в надежде, что она даст ему плод так: молотящий молотит в надежде, что он вкусит плода трудов своих» [2].
Таким образом, достойны пропитания и те, кто сеет слово Божье, и те, кто молотит слово Божье, потому что собирает слово Божье. Итак, апостол спрашивает у учеников: «Они собирают слово Божье, достойны ли они пропитания?» На каком бы месте ни находился проповедник: или сеющий миссии, или собирающий плоды этой миссии, — и тот и другой достоин пропитания, потому что он заботится о душах людей и должен получать от них на содержание.
Апостол дальше говорит: «Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?» (1 Кор. 9; 11).
«Если мы вам дали духовное, жизнь вечную, если мы дали вам спасение, избавили от рабства дьявола, чему вы сами стали свидетелями: ваша совесть стала легкою, вы поняли и почувствовали силу оправдывающего Святого Духа, который на вас действует, великое ли дело, что мы у вас возьмем телесное?» Как говорит Златоуст, доставляющие что бы то ни было апостолам или учителям не превозносились, что они получают больше, чем дают. То есть когда священник получает какие-то средства от прихожан, то получает меньше, чем отдает.
Как-то один католический священник высказал интересную мысль. К нему пришел человек, а было это советское время, и спрашивает: «Где бы купить Новый Завет?», — тогда это было сделать невозможно. Тот достает Новый Завет из кармана и говорит: «Сколько с тобой денег?» — «Двадцать пять рублей». — «Этого мало. А кем работает отец?» Тот отвечает: «Таксистом». — «Знаешь, если бы он пятьдесят лет работал на костел, то тоже было бы мало. Это такая книга, что, сколько ни дай, всё равно будет мало. Придется мне ее тебе подарить». Мысль очень глубокая: с чем можно сравнить Благовестие, за какие деньги можно купить спасение? Да ни за какие! Поэтому Златоуст прав, говоря, что учит он гораздо больше, чем получает, сколько бы ни дали ему. Именно так апостол здесь говорит, что невеликое дело делают те люди, которые воздают плотским за духовное. Они просто выполняют элементарный долг благодарности, который несоизмерим с тем даром, что получен от Бога через священников и миссионеров.
Златоуст говорит: «Видишь ли причину справедливейшую и основательнейшую прежних? Там, говорит, вещественные семена и вещественный плод: здесь же не так, но семя духовное, а воздаяние вещественное. Чтобы доставляющие что-нибудь учителям не думали о себе много, он показывает, что они больше получают, нежели дают. Земледельцы, что посеют, то и пожинают; а мы сеем в душах ваших духовное, а пожинаем вещественное, потому что такова доставляемая нам пища» [1; Беседа 21].
Понятно, что если земледельцы пшеницу сеют, то пшеницу и собирают. Проповедующие же сеют в душах духовное, а пожинают вещественное.
Феофан Затворник добавляет: «Вкушающие духовных благ от веры и сами собою готовы бывают всё отдать тем, которые привели их в причастие сих благ. Ибо вера Христова — не голая теория, а дело обновления души, которое тотчас и ощущается. Ощутивший же его сознает, что сподобился блага, которому цены нет на земле. Как не будет такой готов всем делиться со своим просветителем?!» [2].
Кстати, это очень интересный момент из священнической жизни. Сколько я имею знакомых священников, а их может быть не больше тысячи в разных краях мира, я заметил очень интересную закономерность. Когда священник занимается делом проповеди и не думает о средствах, не думает, за счет чего он будет жить, не считает, сколько у него в карман пришло, а занимается проповедью Евангелия, он куда более обеспечен, чем человек, который бьется за каждую копейку. Причем совсем не важно: в Москве человек служит или в деревне, в России или где-нибудь за границей. Везде один и тот же закон: кто сеет духовное, тот неизбежно пожинает телесное.
Расскажу такой случай. Было два брата, один из них пошел в монахи, а другой был крестьянином, к тому же очень бедным. Монах плел корзины, и часть денег, вырученных за них, отдавал брату. Но чем больше брат получал от монаха денег, тем беднее становился. Монах удивлялся этому, пошел к Антонию Великому, чтобы тот разъяснил ему, почему так получается. А тот ответил ему: «Ты — монах, но еще и священник. Ты же знаешь, что деньги монахов и священников сжигают тех, кто их получает. Ты потребуй от брата, чтобы он тебе давал, а не ты ему. Пусть немного, но приносит, тебе неважно сколько, ты их раздашь, но пусть он тебе приносит». Монах так и сделал: стал требовать от брата денег, рассказав ему о словах святого Антония. Брат стал ругать святого, называть его жадным. Однако послушался и принес брату-монаху небольшую монетку. Через какое-то время он принес две монетки; прошло еще время, и он приносит десять монеток. Монах удивился, спросил, что это брат так много принес? А тот ответил, что и сам удивляется: когда брат давал ему деньги, то их у него становилось всё меньше и меньше. А когда он стал давать брату-монаху, то денег становится всё больше и больше. А разъяснение простое: Господь начал кормить за то дело, о котором говорил апостол Павел.
«Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы?» (1 Кор. 9; 12).
О чем идет речь? «Если другие приходили, — говорит апостол, – то есть лжеапостолы, вашей властью пользовались, приходили и обирали». Во Втором послании к Коринфянам он очень жестко обличает лжеапостолов, которые обирали коринфян, публично оскорбляли, унижали их, при этом льстили грешникам. Это и сейчас очень заметно. Те люди, которые Христу не служат, действуют по этому же принципу. Они хамят людям, которые приходят к ним с душой, но при этом льстят грешникам. Парадоксально, но в таких людях сочетаются хамство и лесть. Вот такие лжеапостолы просто обирали коринфян. О них апостол Павел говорит, что они пользуются властью, которая принадлежит ему. Он же не пользуется этой властью, чтобы не оправдывать грешников. Кстати, интересно, но в нашем храме ни разу не было случая, с которым очень часто приходится сталкиваться в московских храмах. Мне очень многие священники жаловались, что, когда к ним приходили родители, которые требовали крестить ребенка, или взрослые, сами желавшие креститься, на такое минимальное требование священника — прийти на огласительную беседу — получали ответ: «Мы деньги заплатили, и вы должны крестить». Почему у нас такого не было? Потому что у нас таксы за это нет: хочешь — жертвуешь, не хочешь — не жертвуешь. И мы полностью свободны, нас нельзя упрекнуть и сказать нам: вам деньги заплатили — извольте обеспечить. В этом на самом деле огромная внутренняя свобода, которая есть у нас. В тех храмах, где такая практика принята, слава Богу, всё замечательно. Мы не бедствуем: храм обустроен, и мы его расширяем. Мы всё для храма делаем, Господь нам дает. Хотя власть требовать на содержание храма и на пропитание, как у апостолов, так и у священников, есть. Но я этого тоже не применяю. Если дают, то беру, но ни разу ничего не требовал. Во многом, в чем грешен, я скажу на суде Богу, но никогда ни у кого не потребовал хоть копейку. Я считаю, что служить я обязан, а вот что-то требовать не желаю, хотя право имею.
И далее апостол продолжает: «Однако мы не пользовались сею властью, но всё переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову» (1 Кор. 9; 12).
То есть апостол говорит, что не использовал эту власть, чтобы таким образом ни в коем случае не создать помех для проповеди.
«Смотри, — говорит Златоуст, — после скольких доказательств того, что брать — дело не беззаконное, он, наконец, сказал: “мы не берем”, — чтобы не подумали, что он воздерживается от этого, как от запрещенного. Не потому, говорит, я не беру, что не позволительно; это позволительно, как мы доказали многими примерами — и апостолов, и житейскими, как-то: воина, земледельца, пастыря, законом Моисеевым, самым существом дела, так как “мы посеяли в вас духовное”, и наконец тем, что вы сами делаете это в отношении к другим» (Златоуст). «Впоследствии он выразил это яснее в словах: “и я написал это не для того, чтобы так было для меня” (1 Кор. 9; 15); а здесь говорит: “мы не пользовались сею властью”. И притом, что еще важнее, никто не может сказать, будто мы не сотворихом потому, что жили в изобилии; нет, и будучи в нужде, мы не уступили нужде [1; Беседа 21].
Смотрите: апостол — а был голодным. По житию апостолов мы знаем, что ему приходилось по неделям голодать, по три-четыре дня вообще ничего не есть, потому что нечего было. Но он никогда ни у кого не требовал поддержки. Всё это делал, можно сказать, с корыстной целью: чтобы получить особую награду у Бога. Он об этом сам сказал, а отрывок об этом мы уже читали.
«Однако всё это, говорит, не принудило нас нарушить закон, который мы сами для себя постановили. Почему? “Дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову” (1 Кор. 9; 12). Коринфяне были немощны; потому, говорит, чтобы не соблазнить вас, принимая [мзду] от вас, мы решились лучше делать более, чем сколько заповедано, нежели полагать какую-нибудь преграду благовествованию, то есть научению вашему» [1; Беседа 21]
Интересно, что апостол Павел у более сильных брал в том случае, если ему давали, а у коринфян, даже если ему давали, не брал. Потому что они были больными! Во Втором послании к Коринфинам апостол их сильно опозорил.
То же он говорит во Втором послании: «Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам; и, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал» (2 Кор. 11; 8).
Представляете, я бы здесь у вас служил, а мне бы с другого, например, с Крутицкого подворья присылали пищу, подкармливали бы.
И дальше апостол говорит: «Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника?» (1 Кор. 9; 13).
Апостол напоминает, что норма и в Ветхом, и в Новом Завете одинакова: те, кто работают при священном, то есть священнодействуют, от священного едят. В Ветхом Завете, в отличие от Нового, была четкая система такс в Церкви. Ветхий Завет — Завет закона, и там было всё строго регламентировано. Что получали священники?
Я сейчас вам расскажу, каково было материальное положение обычного еврея. Многие у нас укоряют евреев, что они от Бога отступили. Так вот, обычный еврей каждый год платил десятину на священников — отсчитывал десятую часть стада, десятую овцу, десятого быка — и отдавал священнику. Затем он вторую десятину платил бедным. Кроме того, один раз в три года брал третью десятину, приходил с ней в храм и устраивал на нее пир для священников, их семей и бедняков. Да еще, когда приходил в храм, он приносил жертву Богу, например, быка или ягненка, и священнику всегда выделялась определенная часть. К примеру, в жертве всесожжения священнику принадлежала кожа, на которой переписывалась, например, Библия. Она переписывалась обычно на пергаменте, сделанном из кожи жертвенных животных. Если жертва была мирная, то священнику принадлежала другая часть туши животного. Таким образом, в Ветхом Завете была определена такса. Когда сейчас говорят, что таксы не должно быть, говорят правильно, именно потому, что сейчас Новый Завет.
Теперь посчитайте, сколько тратил рядовой еврей на храм? Чуть меньше половины того, что заработал: двадцать процентов еврей отдавал каждый год, на третью десятину делал праздничный пир, налог государству десять процентов. Но священники при этом одновременно были врачами и учителями — фактически это было финансированием системы образования и медицины. Собственно, Библия не давала права государству, например, заниматься образованием. Это не библейская норма, когда государство занимается образованием.
Знаете, например, откуда такое количество денег у протестантов, у сектантов в России? Некоторые говорят, что в них вкладывает американская политика. Ничего подобного, официальная политика не вкладывает ни копейки в распространение сект. Это делают сами простые верующие американцы, которые платят десятину. За счет этого они организовали огромную всемирную миссию.
На самом деле призыв к заботе о восстановлении храмов был высказан еще Поместным собором 1917—1918 годов . Сейчас много говорят, что надо собирать Поместный собор. Я соглашусь, что он нужен, но не как высшая власть собора мирянин над епископом, потому что мирянин не может судить епископа. Собор может служить некой площадкой, где реальные христиане могут встретиться и поговорить с епископом в неофициальной обстановке. Для того чтобы собирались Поместные соборы, нужны делегаты от мирян. А как их выбрать? Как определить, кто член прихода, а кто нет? До революции, например, были метрические книги, по которым и определялось членство прихода. И на Западе во всех приходах есть книги членства. Там человек должен обладать некоторым набором знаний, и он должен нести ответственность за храм. Например, в американской автокефальной церкви, или в греческой церкви Америки, или в Русской зарубежной, собирается совет прихода, прихожане и решают вопрос о строительстве храма. Для сбора средств они могут устроить лотерею или определяют, что нужна некая сумма. Очевидец рассказывал мне, как проходит такое собрание. Один говорит, что внесет тысячу долларов, а другой — что внесет две, третий предлагает четыре. И начинают буквально соревноваться друг с другом. Вот таким образом всё и делается. Поэтому в Америке Русская Православная Церковь за счёт таких средств может финансировать миссионерскую работу. Тот, кто не берет на себя финансовые обязательства прихода, не имеет никакого права голоса. Он, конечно, ходит в церковь, причащается — никаких ограничений нет. Но там никакой фиксированной таксы в этом плане нет, человек сам определяет для себя денежную сумму. И такой человек будет иметь право голоса при решении каких-то вопросов. Из таких приходов потом выбирают выборщиков, которые участвуют в Поместных соборах. Люди, отвечающие за храм, за веру, за богослужение, могут представлять приход. Это очень важный принцип, и он говорит о многом — там люди более ответственны. Пока не будет создано таких приходов в России, о Поместных соборах не может идти и речи. Иначе как будут выбираться делегаты от мирян? По праву партийности? Состязательная демонстрация в Церкви не нужна. Нам Государственной Думы хватает или Рады Украинской.
Кстати, интересно, что по подобному принципу работают все демократии — за общество могут отвечать те люди, которые за что-то отвечают финансово. Например, в Швейцарии могли голосовать только отцы, у которых есть дети. Это связано с тем, что человек показал, что он отвечает за свою семью, а значит, может отвечать и за государство. Правило, когда голосовать может кто угодно и за что угодно, — это правило толпы в государстве, я уж о Церкви не говорю, где это вообще недопустимо.
«Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования» (1 Кор. 9; 14).
Если ветхозаветное священство питалось от жертвенника — мясо они получали от жертвенника, а на десятину жили, — то и в Новом Завете Господь тем, кто благовествует, повелел жить от благовествования. Это прямая заповедь Господа. Он это повелел тогда, когда посылал апостолов на проповедь, ничего не брать: ни запасной одежды, ни пищи, ни денег, а где примут — там и жить на содержании.
Господь говорил апостолам: «В доме же том оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои; не переходите из дома в дом» (Лк. 10; 7).
Златоуст говорит: «Указав на всех их, чтобы кто не сказал: что ты напоминаешь нам о Ветхом завете? разве не знаешь, что теперь время совершеннейших заповедей? — он далее поставляет то, что важнее всего: “так и Господь”, говорит, “повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования”. И здесь не говорит: питаться от людей, но, подобно как о священниках сказал: от святилища и от жертвенника, так и здесь: от благовествования; и как там: питаться, так здесь: жить, а не торговать или обогащаться» [1; Беседа 22].
Жить, то есть получать необходимое питание. Опять здесь апостол подчеркивает, что человек не должен стремиться к обогащению. А почему он об этом не должен думать, а думать о благовествовании?
Кстати, очень интересная мысль в связи с этим была высказана одним американским православным дьяконом. Он говорит, что, к сожалению, когда говорим о необходимости жертвовать на храмы, жертвовать священникам, мы часто исходим из нужд храма, священников, а это неправильно. Ради кого всё делается в Церкви? Ради людей, ради их душ. Когда вы жертвуете на храм и на священников, вы пользу приносите себе, потому что приучаетесь благодарить Бога. Жертву приносите не человеку, не зданию, а Богу. Жертва напоминает нам, что всё, что мы имеем, из рук Божиих. Почему в Церкви не принято «смотреть» в чужой карман? Почему Церковь не высчитывает, в отличие от сектантов, сколько человек выплатил? Потому что жертва не может быть построена на насилии. Мы говорим о необходимости жертвы, которая полезна для души, но мы не следим, не смотрим, кто сколько дал. Поэтому даже в тех американских церквах человек сам определяет, сколько для него возможно дать. Сколько он может — столько и жертвует. Жертва необходима, чтобы приучить себя благодарить Бога за всё. Получается, когда Господь посылал апостолов на проповедь, то тем, кто принимал их, таким образом, внушал, чтобы содержать их, равно как и после, когда пошли они по всей Вселенной. Он также располагал слушаться проповеди их. Выходило, что апостолы находились на Господнем содержании. Есть такая поговорка: «Поп с руки Божьей ест». Так и есть на самом деле. Когда человек не думает о пропитании, Господь его накормит. Я сколько раз замечал: когда что-то нужно настолько, насколько нужно человеку, то это приходит из разных рук. Но на самом деле всё приходит из руки Божией. Иногда думаешь: вот бы побольше пришло, но нет: приходит именно столько, сколько нужно — не больше и не меньше. Чтобы не жирел и чтобы не бездельничал, а делом Божиим занимался!
Люди только орудия, как говорит Феофан Затворник. И далее он продолжает: «И в Ветхом Завете Господь постановил, чтобы остатки жертв не приносившие брали, а оставляли их святилищу, а от святилища разбирали их служащие, получая содержание из дома Божия как бы от рук Самого Господа. Это для апостолов доставляло благовестие» [2]. Кстати, именно такой канон у нас и сейчас. А то бывает и по-другому. Для меня удивительно, как начали сейчас воспринимать Преображение. На самом деле, что такое яблоки или виноград, которые освящают на Преображение? Это — посвящение Богу начатков плодов. Как же у нас посвящают плоды Богу? Принесли — и унесли. Вроде как освятили. Я помню, когда еще начинал дьяконом, то и с канона забирали: принесли — и унесли. А ведь принцип другой: посвящение Богу начатка урожая в знак благодарности за весь урожай. Поэтому и на Преображение надо что-то оставлять в храме для Бога, для всех людей. Надо делиться, чтобы не превращать свое приношение в некую бессмысленность. Начатки урожая, которые приносятся в храм на Преображение — аналог третьей десятины, о которой мы говорили ранее. Это пир перед лицом Божиим — человек сам ест от плодов третьей десятины и других угощает. Поэтому на Преображение надо часть плодов отнести домашним, а часть оставить в храме, чтобы все вместе, прихожане и священники, могли поесть.
Отказ воспользоваться своей свободой
«Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою» (1 Кор. 9; 15).
Апостол говорит, что написал это не потому, что хочет воспользоваться этим божественным правом. Наоборот, ему лучше умереть, чем лишиться похвалы Бога, которая ему принадлежит. Похвалы за то, что он благовествует и не пользуется ничем от тех, кого он обратил. Это особый подвиг, и апостол не хочет ничего терять из того, что ради Господа делает.
«Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» (1 Кор. 9; 16).
Апостол говорит, что, если он просто благовествует, то его не за что хвалить. Он делает то, что ему повелел Господь. Апостол — только слуга Божий и исполняет только то, что Господь ему повелел. Господь его призвал благовествовать, и горе ему, если он не благовествует.
«Я пойман как в рабство Богом», — говорит апостол. Когда он шел против Него, то Господь поймал его и повелел идти, как слуге, который выполняет Его волю. И за это никакой награды не полагается.
А помните, в Евангелии Господь приводит пример: «Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее, садись за стол? Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам?» (Лк. 17; 7—8). И за работу хвалить раба не будет.
Так и апостол: он сразу идет работать, благовествовать, и за это ему похвалы нет. А вот если он не благовествует — то горе ему.
Святитель Феофан цитирует святых отцов: «Жалкий ждет меня конец. Сознание этого наводит страх; страх нудит к благовестию. Вот почему и говорю, что нужда ми належит» (Феофилакт Болгарский) [2]. «Проповедовать и возвещать вверенное мне я был обязан, а изобретать и измышлять тысячи к тому способов — это зависело от моего усердия; я был обязан только передать серебро, но я употреблял еще все меры к тому, чтобы истребовать его обратно, исполняя более повеленного. Он [апостол] делал всё по ревности, усердию и любви ко Христу, и имел ненасытное желание спасения человеческого» [1; Беседа 22].
Апостол делает больше, чем велит заповедь, поэтому он хочет за счет этого похвалиться, хочет небесную награду получить. Это как раз к вопросу о корыстолюбии наших христиан. Видите, как апостол Павел корыстолюбив — он голодал, чтобы получить большую награду на небесах.
«Ибо если делаю это добровольно, то буду иметь награду; а если недобровольно, то исполняю только вверенное мне служение. За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании» (1 Кор. 9; 17—18). Апостол здесь говорит, что если он благовествует добровольно, тогда плата от Бога придет за то, что он сверх того, что ему велено, делает. Он добавляет от себя, что он благовествует бесплатно, то есть ни от кого не получает содержания. Если он будет просто благовествовать, Евангелие возвещать, то это означает, что он просто поверенный в делах, которого Господь на это поставил. В этом — что он не пользуется своей властью — особый подвиг апостола.
А Златоуст говорит: «Что, скажи мне, говоришь ты? Если ты благовествуешь, то нет похвалы для тебя; а если преподаешь благовестие безвозмездно, тогда есть? Следовательно, последнее важнее первого? Отнюдь нет; но в некотором другом отношении последнее имеет преимущество, именно в том, что первое есть заповедь, а последнее — дело моего произволения. Что делается сверх заповеди, то заслуживает великой награды; а что по заповеди, то не таково» [1; Беседа 22].
А как у нас, замечали? Выполнил заповедь и сразу: «Какой я герой! Какой я хороший человек — я заповедь выполнил». Разве за это надо награждать? А вот если не только заповедь выполнил, но больше сделал — вот тогда можно ждать от Бога награды. Такой пример показал апостол Павел.
Или другой пример. Сказал Господь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22; 39).
А ведь есть такие, кто ближнего любят больше, чем себя! Это те, кто отдавал свою жизнь за ближних. Они поступали выше заповеди. Вы теперь понимаете, почему святые говорили, что никаких добрых дел не делали? Понятно, что они имели в виду под добрыми делами? Они говорили, что только выполняли заповеди, а сверх ничего не делали. А нам как быть? Мы даже заповеди не выполняем, но всё чего-то хотим!
Феодорит говорит: «Владыка дал мне право, говорит апостол, от учеников получать необходимое пропитание, а я не пользуюсь сим правом, но тружусь, работая сам, чтобы пожать плод сего труда. О всем этом распространился апостол, пытаясь и коринфян, которые худо пользовались знанием, небоязненно ели идоложертвенное и тем подавали немощным повод терпеть вред, — заставить отказаться от худого права. Посему-то и показал, что, получив право и от закона, и от Бога всяческих, и видя, что апостолы пользуются сим правом, и основание оного усматривая в самом естестве дела, ничему этому не внял, имея в виду один только успех проповеди и пользу слышащих» [2].
Из этого и нам урок: мы должны стремиться превзойти заповеди. Мы должны искать способы делать добро. Христианин похож на пчелу. Она ищет медоносные цветы, чтобы наполнить соты медом. Так и мы должны искать возможность делать добро. А не так, что пришла возможность — сделали добро, нет — ну, судьба такая, не получилось… Такое отношение — не по-евангельски. Поэтому Амвросий Медиоланский толкует эти слова так: «Понятно, что лучше заслужить награду, чем быть только слугой; так что не будем себя связывать игом рабства, а будем жить духом любви». А что будет самой высшей наградой?
Златоуст говорит так: «Что в самом деле может сравниться с проповеданием? Оно уподобляет их ангелам» [1; Беседа 22].
Представляете, какая честь. Кто проповедует Евангелие — тот соперник ангелов. Более того, он может даже превзойти их, как превзошел апостол Павел. Поэтому спешите делать добро, отыскивайте его, у каждого из вас есть своя возможность делать добро на своем месте. Спешите, делайте и помните, что, если вы в один день не нашли повод сделать добро, — день для вечности погиб. Не дай нам Бог, погубить эти дни. Ищите возможность по Богу поступать, и Бог будет с нами. Спаси, Господи!
А теперь мы с вами перейдем к Новому Завету. Апостол Павел показал свое преимущество, которое было у него и которое являлось преимуществом даже перед другими апостолами. Оно не в том, что он проповедовал Христа, а в том, что проповедовал, не пользуясь никаким финансированием со стороны обращенных им христиан. Он имел полное право требовать от них этого. Этим правом пользовались другие апостолы, есть оно у их преемников до сих пор. Это он делал, чтобы показать собой пример отношения сильных к слабым, чтобы сильный отыскивал в себе возможности, даже в ущерб себе, поддержать слабого, чтобы не соблазнить его, не обрушить его во грех, а чтобы человек через такой образ действий мог подняться к вершинам святости. Это Христов принцип, который совершенно чужд многим современным людям: некоторые считают, что если он умный, то остальные должны под него прогибаться. На самом деле так быть не должно.
Далее апостол рассказывает о том, как он проповедовал Евангелие людям.
«Ибо, будучи свободен ото всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его. Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9;19—27).
Итак, апостол говорит, что, будучи свободным от всех, он всем себя поработил, чтобы больше приобрести. Апостол свободен от всех людей, потому что апостолы подвластны только Христу и больше никому. Власть апостолов напрямую вытекает из власти Бога, и она ему полностью принадлежит. Например, власть епископа подвластна власти собора епископов, но власть апостолов не подвластна власти собора епископов. Апостол подчинен Христу Спасителю, Который его послал и избрал. То есть власть апостолов исходила из власти Христа непосредственно, в отличие от власти их приемников, которые содержатся в единстве со всеми остальными епископами мира. Поэтому апостол говорит, что был свободен от всех, но этой своей свободой он не пользовался, а наоборот — он поработил себя, чтобы привести людей ко Христу. То есть он свой нрав, обычаи и желания подчинял желаниям и нравам других людей, чтобы таким образом с ними сблизиться и найти доступ к их сердцу. Например, я с вами разговариваю на обычном русском языке, хотя мог бы говорить на славянском, который я хорошо знаю, читаю и разговариваю и даже могу думать на славянском языке, но тогда бы вы меня не поняли. Моя задача — донести до вас Слово Божие, чтобы оно вам было понятно, а не чтобы мне превознестись.
У меня был спор с одним знакомым гомилетом , который говорил, что проповедь должна быть возвышенной. Я считаю, что проповедь должна быть возвышенной по содержанию, но доступной по форме. Потому что если проповедь будет сказана возвышенным стилем XIX века, она никому не будет полезна, станет бессмысленной. Проповедь должна быть понятна и доступна человеку, чтобы истина Божия была им усвоена. Оккультист говорит, то он вокруг своего учения накручивает тайные покровы, а само учение у него тривиальное и пустое. Когда мистик говорит истину, он говорит простыми словами, а тайна остается тайной. Например, Триединство… Это же тайна, хоть каким языком скажи, но она так и останется тайной. Мы видим, что наш разум как бы обжигается об эту тайну.
В моей жизни был подобный опыт, когда я размышлял о тайне Творения. Ощущение, будто ум коснулся какой-то раскаленной реальности, совершенно иной и непостижимой! И любой догмат веры — обжигающий. При этом ничего не нужно выдумывать.
Далее апостол Павел приводит пример с олимпийскими соревнованиями. Тайны Божии приводятся обычными примерами, чтобы они дошли до человека. Ведь Христос говорил не высоким штилем, говорил притчами, примерами из жизни. Такими притчами, что некоторые даже соблазняются. Сколько мне задавали вопросов по притче о правителе! Сколько раз возмущались: как же так можно, это же неэтично. О чем это говорит? О том, что это резануло слух. Притчи Господа так и сказаны, чтобы резать слух, возмущать, чтобы человеку захотелось прикоснуться к иной тайне, которая сокрыта. Именно поэтому я считаю, что проповедь Христа должна идти так, чтобы люди восторгались не высоким умом и знаниями говорящего, а чтобы они восторгались немыслимой тайной Христа. Именно поэтому говорить надо на языке, доступном человеку.
Апостол и говорит про это: он, будучи свободным ото всех, для всех поработил себя, чтобы больше приобрести.
Златоуст замечает: «Здесь он представляет еще иное превосходство. И не брать – великое дело; а то, что хочет сказать, гораздо важнее. Что же такое? Я не только, говорит, не брал и не только не пользовался своим правом, но еще подвергал себя рабству, и рабству разнообразному и всестороннему; не в деньгах только, но, что гораздо важнее денег, во многих и различных делах я поступал точно также; поработил себя, тогда как не был подчинен никому и не имел никакой необходимости, — это именно означает выражение: “будучи свободен от всех”, — и поработил не одному кому-нибудь, а всей вселенной…» Вслушайтесь, как потрясающе говорит Златоуст! И далее: «Проповедовать и возвещать вверенное мне я был обязан, а изобретать и измышлять тысячи к тому способов — это зависело от моего усердия; я был обязан только передать серебро, но я употреблял еще все меры к тому, чтобы истребовать его обратно, исполняя более повеленного. Он делал всё по ревности, усердию и любви ко Христу и имел ненасытное желание спасения человеческого» [1; Беседа 22].
От избытка ревности апостол переступал пределы и во всем забирался выше самого Неба. Сказав о своем порабощении, он далее говорит о разных превращениях. Каких же? Для иудеев он сделался как иудей, чтобы их приобрести. Что значит «как иудей»? Очень просто. Когда апостол Павел обратил в христианство Тимофея, он его обрезал, хотя знал, что обрезание не имеет никакой ценности для спасения. А сделал это для того, чтобы апостол Тимофей мог проповедовать в синагогах, то есть стал как иудей. Он соблюдал вместе с евреями субботу, праздновал с ними праздники, потому что они были установлены Богом, и греха на них никакого не было. Он, приходя в храм, приносил жертвы, давал обеты Богу назарейские. То есть Тимофей поступал как иудей, зная, что это не имеет никакого спасительного значения. Зачем он это делал? Для того чтобы приобрести иудеев, чтобы они понимали, что он не выступает против Бога. Он не желает отвергать Бога, давшего законы, пославшего пророков. Он приходит от Него Самого, вещает, что это Сам Бог пришёл, чтобы исполнить то, что обещал через пророков и для чего был дан закон. Именно поэтому апостол и говорит, что для иудеев он был таким же, как они.
«Для чуждых закона — как чуждый закона» — о ком здесь говорит апостол? Мы с вами знаем, что, кроме иудеев, то есть людей, которые являлись потомками Авраама, в общины Израиля входили еще подзаконники. Их называли прозелитами, то есть обращенными в иудейство. Они были низких родов. Эти люди — прозелиты — полностью принимали иудейство, все законы, и были самыми активными и ревностными сторонниками иудейства. Так всегда бывает: новообращенный — самый ревностный сторонник той веры, в которую он обратился. Одними из лучших во Христе новообращенных православных были из иудейства. И понятно почему: им надо было сделать выбор. Они знали, что выбрали. Точно также ревностными прозелитами были те, кто из язычества обратился в иудейство. Но были еще прозелиты врат — те, кто обратился к богу иудеев, но выполнял только правила Ноева закона: не есть крови, задушенного, не заниматься развратом, не поклоняться идолам, не есть свинины. Но в любом случае и те и другие были подзаконными. Так и апостол: исполнял для них их законы, чтобы приобрести их, хотя знал, что законы эти уже не обладают спасительной силой. Есть свинину или нет — никакой разницы. Во время поста некоторые сомневаются: употреблять в пищу креветки или нет? Конечно, их можно есть. Я сталкивался, например, с такими иудеями, которые говорили, что в Книге Левита написано, что креветки есть нельзя. Да, написано; написано, что и свинину есть нельзя. Так не ешьте! А кто сало ест, так вообще двойной грех совершает, потому что жир животных есть запрещено, а тут еще и свиной. Кстати, и черную икру не трогайте: осетр — рыба запрещенная: у нее чешуи нет!
Златоуст говорит здесь, вспоминая обрезание Тимофея: «Что говоришь ты? Проповедник вселенной, восходивший до самых небес и сиявший такой благодатью, мог ли он внезапно так снизойти? Да, потому что это есть также и восхождение. Не на то только смотри, что он нисходит, но и на то, что нисходя восстанавливает лежащего внизу и возводит его с собой» [1; Беседа 22].
Апостол нисходит до иудеев не для того, чтобы стать таким же, а чтобы поднять их до своего уровня, на свою высоту.
Здесь прослеживается очень важный момент. Дело в том, что при миссионерстве действительно часто приходится говорить на языке, который аудитория понимала бы. Но очень важно при этом, чтобы было ясно, для чего это делается. Сейчас говорят о проповеди на рок-концертах. А как решить, можно это делать или нет? Очевидно, что на сатанинских концертах этого делать нельзя. Но в других случаях надо смотреть, есть ли благодаря этому обращенные в реальных христиан. Вот это будет верной проверкой, при помощи которой можно оценить, успешна или не успешна миссия такой формы. Точно так же проповедь другим народам или социальным группам должна быть успешной. Но успешной не в том, чтобы быть понятной другим народам, а в том, что благодаря ей миссионер довел небесную истину до человека. Здесь возникает такой интересный вопрос: а можно ли менять содержание откровения, исходя из нужд человека?
Приведу такой пример. Есть один миссионер, который говорит, что учение о буквальном понимании дней творения оттолкнет от Церкви ученых, что надо дни творений понимать как мировые эпохи и говорить, что смерть была до грехопадения. Оправдан ли такой подход? Нет. Можно подбирать язык, но нельзя подбирать содержание. Надо понимать, что язык должен соответствовать тому содержанию, которое в него вложено. У нас, к сожалению, часто бывают к миссионерам претензии по поводу языка. Это недопустимо. Вопрос должен быть не в языке, а в содержании проповеди. Если мы оцениваем внешне, мы не оценим ничего. На одном и том же языке можно сказать и хорошую весть, и дурную. На одном и том же языке можно славить Бога, а можно и богохульствовать. Можно говорить о Христе, а можно и об антихристе. Язык — это техническое средство. Именно поэтому апостол Павел использует все виды языка, чтобы донести единственное и неповрежденное откровение. И вот в этом как раз вопрос. Когда мы оцениваем любого проповедника, мы должны смотреть только и исключительно на содержание его вести. Не на форму подачи вести, а на содержание, потому что, если мы пытаемся оценить форму, мы на самом деле погружаемся в абсолютный субъективизм. Одному человеку одна форма не нравится, другому — другая. Один говорит, что проповедь «серая», а другой — что она скандальная или что-то подобное. Это вопрос вкусовщины, так называемый «принцип клубники»: я люблю клубнику, а еще люблю ловить рыбу. Если я буду ловить рыбу на клубнику, то ничего не поймаю. Рыбу надо ловить на червяка, которого я не люблю. Так и здесь: чтобы поймать, уловить человека, надо донести до него истину, которую он должен усвоить на определенном языке. Именно вопрос оценки истины, которую доводят, самый главный.
Ложное содержание будет таким при любом языке изложения. Ложное содержание — это то, которое искажает божественное откровение. Отрицание при этом обычно не используется, используется искажение. Оно лучше усваивается. Святой Кирилл Иерусалимский так и говорил, что он язычникам будет проповедовать по одному и совершенно иначе — иудею. Представьте себе, что я приду к мусульманину и начну проповедовать Евангелие, ссылаясь на учение святого Игнатия Брянчанинова. Будет ли эффект? Нулевой! Потому что святой для мусульманина не имеет никакого авторитета. Я могу использовать его учение как иллюстрацию, но не могу использовать в качестве аргумента, авторитета. Иудеи, если с ними объясняться на чистой логике, скажут, что она им не нужна. А если я скажу им от пророков, то для них это будет аргументом. Язычникам не надо говорить от пророков — им это непонятно. Таким образом, в каждом случае говорить надо по-разному, но содержание должно быть одно и то же. Иначе это будет проповедь ереси, сознательное искажение слова Божия — тяжелейшее преступление против Бога.
О чем Господь сказал: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф. 23; 15).
Итак, повторю: апостол говорит, что для беззаконных он был как беззаконный. Но он принимал обычаи, которые не противоречат откровению Божию. Да, он не разбирался в еде: молоко это было, свинина или баранина, рыба с чешуей или без, мыть руки перед едой или нет — это ему было безразлично. Однако апостол говорит, что он не был беззаконником Бога, он не преступал Его прямых повелений, не впадал в грехи язычества. Поэтому он говорит, что был законником Христа, чтобы привести законников. Что значит «законник Христа»? Апостол исполнял законы Христа, законы Божественной любви, законы Евангелия, чтобы таким образом привести беззаконников. Например, вы пришли к какому-то знакомому человеку. Он перед вами ставит блюда с угощениями, а вы начинаете перебирать. Получится ли у вас беседа? Он на вас обидится и всё, а то и выгонит. По этому же принципу поступал и апостол. Будучи постником, он ел всё, что ему предлагали язычники, ни от чего не отказывался, даже в пост. Кстати говоря, святой Макарий Великий, когда ему предлагали выпить вина, соглашался, но потом за каждую чашу не пил воды три дня. Поэтому его ученик, находившийся при нем, говорил, чтобы его учителю ни в коем случае не наливали вина, а то он потом будет себя мучить.
Миссионерам часто так приходилось поступать — нарушать пост именно потому, что они находились в миссионерских поездках. Там выбирать совершенно невозможно. Я не думаю, что это был грех в глазах Божиих.
Златоуст поясняет: «Приходя и к ним, он во многом поступал по их [обычаям]. Впрочем, некоторые говорят, что здесь он намекал на свою речь к афинянам, по поводу надписи, бывшей на капище; потому и говорит: “для чуждых закона — как чуждый закона” (1 Кор. 9; 21). Далее, чтобы кто не подумал, что его действия происходили от перемены образа мыслей, он присовокупляет: “не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу” (1 Кор. 9; 21), то есть не только не будучи беззаконником, но подчиняясь закону, не обыкновенному, а гораздо высшему ветхого, закону Духа и благодати; потому и прибавляет: Христу. Затем, уверив в неизменности своего образа мыслей, он опять представляет пользу такого снисхождения» [1; Беседа 22].
Здесь важен и язык, на котором говорил апостол, и форма подачи материала. Обратите внимание, что проповедь апостола-«язычника», сохранившаяся и описанная в Деянии, отличается от проповеди в синагогах системой аргументации. Апостол-«язычник» ссылается, например, на языческих поэтов, как на тех, кто считается аргументом (для) самих язычников. Точно так же, разговаривая с мусульманами, ссылается на Коран, что естественно, так как это аргумент для слушателей, чтобы таким образом ввести их в Церковь Божью, привести к спасению.
В Коране есть ключевые места, которые можно использовать, разговаривая с мусульманами. Например, Иисус там называется Словом Бога. Мало ли что они считают. Я говорю: для вас авторитет эта книга? Знаете, как в советское время учились в вузах верующие, как они сдавали марксизм-ленинизм и научный коммунизм? Отвечая, они говорили: «Как учит Карл Маркс…» Они не говорили: «Я так считаю…» Поэтому были такие люди, которые становились священниками и при этом на «отлично» знали научный коммунизм. Педагоги же не спрашивали, как считает человек. Также и апостол говорит: «Как пишет ваш поэт…» Кстати, интересно, что не слово «поэт» в Послании к Тимофею употребляется, а пророк. Ну, да это отдельная история…
Разбираем текст дальше.
«Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных» (1 Кор. 9; 22). Здесь апостол говорит не о слабых христианах, а о тех, кто не может разобраться и понять высоты христианского учения. Поэтому апостол снисходил до них, до их слабости, чтобы понятным для них языком изложить благую весть, чтобы спасти их. Есть интересный пример из постапостольских времен. Был такой самарянин по имени Иустин. Он решил выучиться философии. Пришел к пифагорейцам, которые спросили его, знает ли он астрономию, астрологию и так далее. Тот ответил, что не знает. Они его прогнали. Он пошел к одному из сторонников Аристотеля. Тот принял его учиться, а через некоторое время стал требовать за это плату, и тот ушел сам. Стал учиться у платоников, которые ему нравились, но потом его все-таки переубедил один христианин, с которым он гулял по берегу моря. Это говорит о том, что если человеку ставить какие-то условия, то они его отгоняют от Бога. Апостол так не поступал. Он никогда не поставил бы условия выучить какой-то язык, говоря о Боге.
«Не знаете ли, — дальше говорит апостол, — что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9; 24—27). Апостол говорит: вы сильные, смотрите сами, как нужно поступать. В оригинальном тексте стоит «эн стадио» — на стадионе. Это о тех, кто находится на стадионе: многие бегут, но не многие получают награду.
В Коринфе был один из центров Олимпийского движения. Там проходили соревнования, своего рода олимпийские игры. Сами олимпиады — общегреческие соревнования — проводились в Олимпии, недалеко от Коринфа, где находился огромный гимнастический зал и другие спортивные сооружения. Апостол берет пример, который находился буквально перед глазами — из олимпиады: многие бегут, но не все получают награду. Вот апостол и говорит: как на стадионе — надо бежать. Так и для христиан: мало поверить, мало пойти в церковь, надо награду получить. Понимаете разницу с олимпийским принципом? У нас главное — не участие, а победа. Именно поэтому апостол говорит: не так как у них, олимпийцев. Спортсмену можно сказать: ничего, что ты на десятом месте. Он же скажет: нет, мне надо первое. У нас тоже надо бежать, чтобы получить награду. Побеждает тот, кто прикладывает всю силу к этому, использует все приемы. У нас тоже есть свои уроки, своя тренировка, и называются они «аскетика» — специальная наука. Поэтому я советую всем иметь творение Иоанна Лествичника «Лествица», где изложено базовое учение этой науки.
Феофан Затворник говорит: «Отстраните все мешающее бегу, и не жалейте сил. А мешающее вашему бегу знаете что? То, что губит брата и делает вас виновными пред Христом» [2].
Некоторые говорят, что ничего страшного, что брат мой соблазнился, я-то сам сильный, умный. А, оказывается, это мешает бегу. Подставил подножку брату — а свалился сам. Ты делал брату назло, а вышло — сам себе навредил. Ты не добежал до финиша, не дотянул. А надо бежать, чтобы получить. Это очень важный урок для нас. С каждым годом у нас должно быть всё меньше страстей и всё больше добродетели.
Великий пост нам и дается, чтобы иметь возможность проанализировать свой образ жизни. Надеюсь, у вас так? Вы каждый год поднимаетесь на новую ступеньку, всё ближе и ближе к цели. У Иоанна Лествичника тридцать ступеней, вот тридцать лет прожили — и в Царстве Небесном. Наверное, есть те, кто в Церкви уже тридцать лет живет? А те, кто десять лет — уже на десятой ступеньке, где гнева не имеют? Бегите, чтобы получить, а то получается, что вы не бежите, а ползете. Обязательно проверяйте себя: где вы находитесь? Надо обязательно понимать, что имеете и что не имеете. А чтобы не возгордиться, что вы что-то имеете, нужно знать, что всё это дал Бог, поэтому хвастать нечем.
И дальше говорит апостол: «Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного» (1 Кор. 9; 25).
Представьте себе: человек готовится к соревнованиям. Он зашел в Макдоналдс, съел что-то и выпил. Такое можно себе представить. Но марафон такой человек не пробежит, а если пробежит, то с какой скоростью? А надо прибежать первым! Поэтому, говорит апостол, даже участнику олимпийских игр нужны диета и тренировки. Там люди с трех-пяти лет учатся, чтобы получить олимпийский венок, хотя особого смысла в нём нет — он тленный. Выиграл Олимпиаду — а через какое-то время тебя забыли. Но даже ради такого — тленного — венка люди стараются, все силы прикладывают. А мы ради нетленного венка, награды в Царствии Небесном, не стараемся.
Златоуст говорит: «Что значит от всего? Не так, что от одного воздерживается, а в другом грешит, но воздерживается и от чревоугодия, и от пьянства, и от всех вообще страстей. Так бывает, говорит, даже при внешних подвигах; подвизающимся нельзя во время борьбы ни напиваться, ни прелюбодействовать, чтобы не ослабить сил, ни заниматься чем-нибудь другим; но, воздерживаясь совершенно от всего, они занимаются только упражнениями. Если же так бывает там, где венец дается одному, то тем более должно быть здесь, где больше щедрости; здесь не один только увенчивается, и самые награды гораздо выше подвигов» [1; Беседа 23].
Таким образом, апостол говорит, что мы должны больше энергии прикладывать. Не жить как теплохладные христиане — от воскресенья до воскресенья. Воскресенье пропустили и говорим: «Я так устал, не могу, надо поспать», или: «У меня уважительная причина сегодня на службу не пойти, Бог меня простит». Или думаем: «Ну обругал человека, с кем на дороге такого не бывает?» Мой инструктор по вождению говорил: «На матерщинников в машине Бог глаза закрывает». Это к вопросу, что некоторые живут расслабленно, потихонечку, главное — добрести. Знаете, до чего добредете? Закроют дверь перед носом и скажут: «Поздно».
Часто люди жалуются на усталость. Феофан Затворник объясняет это тем, что люди обычно не видят награды духовные. О небесных наградах вообще не думают, потому что ум у человека настолько огрубел, что небесные награды стали безразличны. Поэтому апостол и приводит в пример венок — венок лавровый, но и тот завял. А мы ради небесной награды стараемся. Феофан Затворник говорит, что «оплотеневший ум не видит цены духовных благ, и не представляет их превосходства сознанию, оттого всюду ослабела ревность к стяжанию их. Мы живем так, что будто кроме земли и земного ничего нет» [2].
Итак, апостол говорит: «И потому я бегу не так, как на неверное» (1 Кор. 9; 26).
Что это значит? То, что апостол знает, куда бежит, и это движение для него заметно. Говорят же некоторые люди, что у них наметился духовный рост, правда, незаметный — Бог же видит! Интересно получается: если ты этого роста не видишь, кто ж видит? Что же это за духовный рост, если живешь в Церкви десять лет, а скандалить не прекратил или, наоборот, даже научился? Это какой-то призрачный, я бы даже сказал, иллюзорный рост. Поэтому апостол и говорит, что он понимает, куда бежит, знает, как надо бежать.
«Как бывает в хозяйстве, — говорит Феофан Затворник, — что благоразумный хозяин, начав какое-либо предприятие и придумав для приведения его к концу надежные средства, ведет потом дело с полною уверенностию, что достигнет того, что задумал, и внимания не обращая на соприкосновенности или толки сторонних; так бывает и в духовной жизни. Кто хорошо понял конец и придумал, как его достигнуть, тот идет путем сей жизни с полною уверенностию, что достигнет чаемого блага, которого доброта превышает всякое описание. При этом сторонние нередко могут говорить ему: воздух бьет. А он знает твердо, что течет не на безвестное» [2].
Внимание не надо обращать на то, что другие толкаются или толкуют постороннее. Ему говорят, что он неправильно делает, надо делать, как ему советовали. У нас была страна советов, такой она и осталась. А апостол не слушает никого, потому что знает, куда идти — ему это Господь открыл. Апостол говорит, что видит заранее эти блага, поэтому делает не так, что «бьет воздух». Он «бьет» конкретно, поражает врага. Поэтому и говорит, что «бежит не так, как на неверное», не в пустоту. Некоторые говорят, что главное — сделать усилие, а куда оно направлено — не важно. Мы пришли на олимпийскую дорожку, все стали в одну сторону — а вы повернулись в противоположную. Все побежали, и вы тоже — но только в другую сторону. И чем быстрее вы бежите, тем дальше от цели. Бегущие в другую сторону же трудятся: говорят про йогов или про каких-то вождей. Лучше бы они старались меньше. А так, чем больше они стараются, тем дальше от цели. Почему, к примеру, йог дальше от спасения, чем блудница? Потому что он прилагал духовное усилие, да только в другую сторону!
Знаете, зачем Господь установил словесную исповедь? Чтобы мы понимали, в чем мы каемся. Общее чувство греховности очень легкое. Можно себе говорить: я чувствую свою греховность, особенно когда осенняя депрессия, а когда солнышко светит, — я чувствую свою спасенность. Эти чувства ничего общего не имеют с тем, в чем вы каялись. Надо твердо знать, куда идти, как идти и сколько уже прошел. Подумайте: что такое Царство Божие? Правда, мир и любовь в Духе Святом. Насколько вы близки к праведности, любви в Святом Духе? Насколько часто в вас этот Дух действует? Проверьте, твердо ли знаете дорогу. Насколько близко подошли к цели, надо ли поднажать. А то можно и не успеть — дверь-то закроется.
И апостол говорит: «…бьюсь не так, чтобы только бить воздух» (1 Кор. 9; 26).
Представьте себе: боксер, мощный, с большими руками, вышел на ринг и начал прыгать, бить воздух. А сзади — удар по голове и всё, боксер лежит. Сравнение апостола Павла очень точное. Мы ведем самую настоящую борьбу с сатаной, который бьет нас страстями! А чем мы ему отвечаем? Боремся с слабейшей страстью. Так кто бьет воздух? Это любимая фишка дьявола — заставить нас бороться с той страстью, которая меньше всего угрожает нам. Алкоголика, например, заставить быть дружелюбным, говоря ему, что тот плохо уважает друзей. Как он не сопьется после этого? Скупого научить воздержанию или умеренности в денежных средствах. Это и есть «бить воздух»: бороться не с тем, что есть, а с совершенно противоположным. Апостол говорит, что он борется с реальными врагами, которых видит, на которых прицелен, и бьет всегда в точку. Подвижники видят цель и настойчиво идут к ней, поэтому тратят меньше энергии и достигают большего результата. И так в любом деле.
Дальше говорит апостол: «…но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9; 27).
Что это значит? Тело мешает, оно поднимает мятеж. И апостол ему тут же ограничения: начинало буйствовать тело — пост, опять буйствует — спать на земле, продолжает — ежовую одежду на него. Для чего он это делал? Не дать телу поблажку. Чем больше мы разрешаем своему телу поблажек, тем больше оно хочет. Великим постом к концу первой недели картошка, сваренная без мундира, с луком кажется величайшим лакомством. Замечали? А сейчас вам предложи картошки с луком? Скажете: «Нет, дайте нам мяса». Дело именно в том, что мы себе разрешаем. Мы распускаем себя, а потом тело хочет уже не нейтрального, а чего-нибудь этакого. Человек начинает потихоньку к греху склоняться. Поэтому апостол говорит, что видит цель и потому себя ограничивает. Взял меру и средства, которые ведут к цели и подвизается в уверенности, что достигнет его. Подвиги есть разные: душевные, телесные. Когда порабощено тело, душа будет исправлена. Это очень важный принцип. Когда мы владеем своим телом, то душа тоже становится на место. Поэтому уныние очень хорошо лечится трудом, поклонами и молитвами. Тебе кажется, что ты такой несчастный, что тебя никто не любит и не жалеет, но только как следует помолишься, поклоны положишь — уже не до жалости. Лишь бы до койки доползти. Это давно известное и проверенное средство от уныния.
Златоуст объясняет: «Здесь он [апостол] показывает, что они [карфагеняне] и преданы чревоугодию, и не обуздывают этой страсти, и под предлогом совершенства удовлетворяют ей — о чем он и выше с сожалением говорил: “пища для чрева и чрево для пищи” (1 Кор. 6; 13). От пресыщения рождается как блуд, так и идолослужение; потому он справедливо во многих местах поражает эту болезнь. Показав, сколько бедствий он потерпел за проповедь, он вместе с тем указывает и на это; я исполнял, говорит, больше, нежели сколько было заповедано, хотя это для меня было не легко, — всё, говорит он, терпим, — но кроме того принимаю на себя и тот великий труд, чтобы жить воздержно. Хотя трудно преодолеть похоть и силу желудка, однако я обуздываю его, не предаюсь этой страсти, но всячески стараюсь, чтобы не увлечься ею. Не думайте, что я успеваю в этом без труда; нет, это для меня подвиг, воздержание и борьба с природой, которая непрестанно восстает и домогается свободы; но я не уступаю, а укрощаю и подчиняю ее с великими усилиями» [1; Беседа 23].
Видите, как точно Златоуст говорит о том, какая у Павла была внутренняя борьба. Нам-то кажется, что Павел очень высоко, а он абсолютно такой же человек, как мы, — с такими же внутренними страстями, чревоугодием, блудом и всем остальным. Они его порабощают — он их на место ставит и дальше идет, потому что видит цель и к ней бежит. Всё, что апостол говорит о себе, достижимо и для нас.
«Говорит он это для того, чтобы никто не отчаивался в подвигах добродетели из-за трудности дела; потому и выражается так: “усмиряю и порабощаю”. Не сказал: уничтожаю или отсекаю, потому что плоть не есть враг; но: усмиряю (υπωπιαζω — бью по лицу) и порабощаю, что свойственно господину, а не врагу, учителю, а не злодею, пестуну, а не противнику» [1; Беседа 23].
«Я бью, — говорит апостол, — потому что таким образом хочу научить тело, на место его поставить, а не убить». Поэтому Пимен Великий говорил, что мы научены быть не плотоубийцами, а страстоубийцами, то есть убивать не тело, а страсть.
И дальше апостол говорит: «Дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9; 27).
Представляете, как обидно: других апостол обратил, они в Царство Божие вошли, а в себе он сомневается.
«Поблажка телу, — говорит Феофан, — путь к неключимости. Есть мера, выше которой когда зайдет поблажка телу в пище, сне и всяком покое, духовная жизнь замирать начинает, ревность слабеет, трезвенность отходит, охлаждение обнимает душу. Возбудись какая страсть, недивно и падению последовать. Вот и неключимость! — Чтоб этого не последовало, святой Павел и дает урок — умерщвлять и порабощать тело». Златоуст говорит: «Если Павел, учитель столь многих, опасался этого, и опасался после того, как распространил проповедь, сделался благовестником и явился предстателем вселенной, то что должны сказать мы? – Не думайте, говорит, будто для вашего спасения достаточно того, что вы уверовали; если мне, который проповедовал, учил, обратил тысячи людей, недостаточно этого для спасения, когда сам себя не буду вести безукоризненно, то тем более вам» [2].
Это обращение к нам. Бог прямо сказал: если праведник сделает беззаконие, ни одно дело ему не будет вспомнено. У Бога всё справедливо по Его собственной справедливости. Не давайте телу поблажку. Как только оно подняло мятеж — так сразу же укрощайте его усиленной молитвой, постом, поклонами. Не можете? А надо так делать! Некоторые говорят: батюшка, я не могу, так сложно трудиться. Что ему посоветовать? Если человек не хочет ничего делать, то как я могу помочь? Я помню, как потратил лет семь на поиски способа помочь. Перечитал всех святых отцов, ничего не нашел. Нет выхода, если человек ничего не хочет делать. Нигде ничего не сказано, что делать, если человек сам не хочет ничего делать для своего спасения. Бывает даже, что человек упал и не может подняться. Надо сделать усилие: встать, помыться и бежать дальше. Ведь другие убежали уже далеко. Торопиться надо… Да поможет нам Господь!
Опасность чрезмерной самоуверенности
В этой главе апостол подробно объясняет, почему нельзя вкушать от идольской жертвы. Жертва идолам, на самом деле, является жертвой, посвященной демонам. Именно поэтому тот, кто участвует в приношении идолам, служит демонам. А это крайне опасно, так как человек губит душу. Жертва демонам — сталкивание ближнего к гибели. Презрение к ближнему для апостола хуже идолопоклонства, потому что последнее исцеляется раскаянием, но если человек соблазнил ближнего, то породил новый грех среди людей. В этом особая опасность презрения. Тогда нужно не только самому исцелиться, но и других исцелить — исцелить те раны, которые нанесены людям. Потому апостол Павел особо выделил эту сторону греха. Он показал, что даже в вещах, которые не имеют никакого отношения к спасению, необходимо заботиться о том, чтобы ближний наш не соблазнился, не отпал от Бога в неверии.
Апостол Павел говорит так: «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос. Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне. А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить, и встал играть. Не станем блудодействовать, как некоторые из них блудодействовали, и в один день погибло их двадцать три тысячи. Не станем искушать Христа, как некоторые из них искушали и погибли от змей. Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя. Всё это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков. Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть. Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1 Кор. 10; 1—13).
Апостол вводит новую тему. Он объясняет греховность идолопоклонства и, разъясняя, в чем она заключается, делает это на примере Израиля.
Кстати, очень многие люди не понимают, зачем читать Ветхий Завет, где говорится о бесконечных еврейских историях. На самом деле он написан для нас, чтобы на основании тех событий мы могли сами исправлять свою жизнь. Мы видим благородство Давида и его падение, мужество Даниила, его пост и стойкость во рву со львами, мужество трех отроков в пещи огненной; падение таких мудрейших людей, как Соломон. Все эти образы дошли до нас и были описаны для нас.
Поэтому апостол говорит: «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море» (1 Кор. 10; 1—2).
Апостол тоже еврей, и их отцы все были под облаком и прошли через море. Господь явил евреям великие чудеса. Они были руководимы облаком, когда выходили из Египта: столпом облачным днем и столпом огненным ночью. Бог указывал для них путь, находя им место для стоянок. Какая уникальная забота — Сам Бог заботился, чтобы найти место для стоянки людей! Но Бог такой и есть — реальный Бог, Который заботится о мелочах в жизни человека. Поэтому и сказано, что «отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море». Все отцы прошли через Красное море и «все крестились в Моисея в облаке и в море». Они таким способом избавились от угнетателя-фараона, который утонул в море, и вера провела их сквозь море: они поверили Моисею, рабу Божию.
Море было образом Крещения, а облако — образом Святого Духа. Поэтому и для нас Крещение является исполнением этого прообраза. Мы тоже подходим к водам Крещения, нас преследует дьявол — духовный фараон, который теряет над нами всякую власть в водах Крещения. Облако Святого Духа принимает нас сразу после Крещения, в Таинстве водокрещения. Поэтому и сказано: крещены «в Моисея в облаке и море». Мы во Христа крещены, а они в Моисея. Мы крестимся во имя Отца и Сына и Святого Духа, а крещены мы во имя Христа. Мы поверили Христу, доверились Ему и исполняем Его установления.
В каком же смысле евреи крестились в Моисея? Когда евреи перешли через Красное море, они поверили Моисею, рабу Божию, но основа веры была не в Моисее, а в Боге. Бог через Моисея совершал великие чудеса. Именно поэтому Моисей был прообразом Христа, а совершал всё Сам Бог Сын. Сам Христос руководил Израилем, поэтому в Ветхом Завете сказано было, что великое Слово Бога совершило казнь в Египте и вывело евреев из Египта. Слово Бога — это ведь Иисус Христос.
«И все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (1 Кор. 10; 3—4).
Еще была манна, которая чудесным образом сходила с небес. Она выпадала на рассвете, давала каждому всё, что необходимо было для еды. Она не приедалась, и нельзя было набрать ее слишком много. Как сказано, кто набрал мало — не имел недостатка, кто набрал много — не имел избытка. Сколько бы ни набирали, у них оставалось столько, сколько надо. Если набрал мало, то сосуд наполнялся. Если люди собирали манну в пятницу, то ее было вдвое больше. Если в будний день собирали манну, пытаясь сохранить ее на следующий день, то манна покрывалась червями: чтобы люди на Бога надеялись, чтобы люди научились не строить планы. На самом деле, чудо очень понятное. Это то самое чудо, которое является славой Христа — не заботиться о завтрашнем дне. Господь ведет нас по жизни, как в стране Исхода. Поэтому Он нас кормит так, что каждой жизни хватает.
Манна — это удивительная пища, которая падала с небес. Она называется хлебом ангельским, и была похожа на полупрозрачные белые зернышки жемчуга. По вкусу манна напоминала лепешки с маслом или медом. Иногда она меняли вкус — в зависимости от того, что нужно было человеку. Природа манны неизвестна. Когда сейчас говорят, что ее собирали с кустарников, то это совершенно не так, ведь там было три миллиона человек.
Манна была «духовной пищей» — она приходила от Духа, то есть от Бога, с небес, и этой манной люди питались. Она сразу портилась, если ее собирали больше нужного, — в знак того, что евреи должны полагаться на Бога, знать, что Он их прокормит, и не делать запасов. Бог всеми силами мешал людям планировать свою жизнь. Манна, собранная в пятницу, хранилась два дня, чтобы люди в субботу покоились от своих дел. Господь приучал их ко дню покоя. Таким образом, манна являлась пищей духовной, или ангельской. Манна была прообразом хлеба, сходящего с небес.
Вот слова Господа: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Иоан. 6; 51).
Это Его собственная плоть. Не потому, что она была с небес взята, а потому что Бог сошел с небес, чтобы накормить нас небесной пищей. Вот почему манна прообраз плоти Господней.
«Все пили одно и то же духовное питие». Питье было обычное — вода. Когда евреям стало не хватать воды, они возроптали, и сказал Господь Моисею: «Я стану пред тобою там на скале в Хориве, и ты ударишь в скалу, и пойдет из нее вода, и будет пить народ» (Исх. 17; 6).
И опять Бог, стоящий над скалой, помог народу. Поэтому апостол Павел говорит: «… пили из духовного последующего камня; камень же был Христос». Духовная скала — Христос, потому что Он стоял над этой скалой. Сам Христос, который позднее стал человеком, тогда в Синайской пустыне стоял над скалою. Мне довелось видеть эту скалу, как может ее увидеть любой, посещающий Синай. Для этого нужно заехать за Синайскую гору, там и находится эта скала — огромный гранитный камень в половину высоты нашего храма. В этом камне двенадцать пробоин, из которых, очевидно, лилась вода — мощный, сильный поток. После смерти Мариам камень прекратил изливать воду, чтобы проверить веру евреев. Это духовное питие — образ истинного питья, крови Господней. Оно изливается из камня, который есть Христос Спаситель. Таким образом, все чудеса, которые были во время Исхода, были прообразом того, что происходит сейчас с нами. Тогда евреи были участниками немыслимых чудес Божиих: прошли сквозь Красное море, были руководимы облачным столпом, Господь питал их манной, давая им пищу с небес, они пили воду. Когда они захотели мяса, Бог даже дал им перепелов.
Дальше сказано: «Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне» (1 Кор. 10; 5).
Бог облагодетельствовал их чудесами, и времени им было дано очень много, но из этого никак не следовало, что они были угодны Богу. Евреи были низвержены в пустыне, кроме двух человек; только два человека старше 20 лет вошли в Землю Обетованную: Халев и Иисус Навин. Все остальные усомнились, и Господь сделал так, что все они были истреблены, вымерли в пустыне. А произошло это из-за неверия, из-за мятежа против Бога. Такой урок дает апостол коринфянам и нам с вами.
Мы с вами тоже крестились в море, только во Христа, мы крестились во имя Святой Троицы по заповеди Христа, получили облако Святого Духа, мы пили от духовного питья святого Крещения, мы вкушали духовную пищу святого Причастия. Это не означает, что мы можем делать всё что хотим, что уже спасены. Евреи были отвержены, хотя получили столько даров. Это знак, чтобы мы с вами не обольщались, будто нам всё можно. Нам не всё можно. Если мы будем, как они, мятежниками, мы получим то же самое. Сейчас говорят, что евреи были богоизбранными, а теперь мы богоизбранные. Но если мы поднимем мятеж против Бога, получим то же, что евреи.
Апостол поясняет, что эти примеры для нас, чтобы мы «не были похотливы на злое, как они были похотливы» (1 Кор. 10; 6).
Есть некое страстное желание, которое помрачает разум, из-за которого мы стремимся ко злу: блудная похоть, похоть чрева, похоть ненависти, похоть властолюбия… Апостол имеет в виду все похоти.
Как говорит апостол Иаков, «похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1; 15).
Особенно апостол Павел выделяет чревоугодие и сластолюбие. Израильтяне так и изображаются: похотливыми в ястве. Больше всего им не нравилось в пустыне, что там не было чеснока и сладкого лука, бесплатной рыбки, дынь и огурцов. Они роптали, будто в пустыне ужасно и надо срочно вернуться в Египет. Евреи страдали сластолюбием и чревоугодием. Поэтому апостол и говорит, чтобы мы не были так же похотливы, как евреи. Господь наказал их за это: Он дал им в пищу перепелов, а они стали объедаться и умирать. Их похоронили в гробах прихоти, в гробах похоти.
Апостол Павел намекает на то, что те люди, которые говорили, что есть можно всё, говорили так не потому, что были умными и знали, что за это ничего не будет, а потому, что любили поесть. Желательно бесплатно. Мясо идоложертвенное было дешевое или совсем бесплатное, поэтому они, прикрываясь этим мнимым знанием, которым они губили (соблазняли) своих братьев, брали идольское мясо — для того, чтобы полакомиться, насладиться им.
«Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить, и встал играть» (1 Кор. 10; 7).
Апостол говорит о последствиях чревоугодия.
Когда Моисей поднялся на гору, чтобы получить Скрижали откровения, народ сел поесть и выпить и встал играть, то есть совершать ритуальные оргии. Эти оргии привели к тому, что люди потребовали дать им золотого тельца — они потребовали бога, которого можно пощупать.
Дело в том, что идолопоклонство связано с огрублением человеческого разума, из-за которого люди не могут видеть и чувствовать духовный мир, духовные радости. Людям хочется чего-то более ощутимого, поэтому они и создают себе золотого тельца, которого можно пощупать.
Отсюда следующее утверждение апостола: «Не станем блудодействовать, как некоторые из них блудодействовали, и в один день погибло их двадцать три тысячи» (1 Кор. 10; 8).
Погибли те, кто стал идолопоклонниками из-за обжорства и пьянства, те, кто испил золотого тельца, и их уничтожил Моисей. В Книге Чисел описывается другой случай. Когда евреи после сорокалетнего странствия подошли к Земле Обетованной, по совету Валаама, сына Веорова, мадианитяне решили их совратить. Они подослали к евреям женщин, чтобы те развратничали с ними. Израильтяне стали блудить с женщинами, и разгорелся гнев Божий, и в один день погибло двадцать четыре тысячи человек. Такое количество указано в Библии, в Книге Чисел, а здесь — двадцать три тысячи. Моисей повелел всех блудников наказывать смертью. Зачем это было нужно? Валаам сказал мадианитянам, что, если Израиль будет верен Богу, его победить невозможно. Но если он будет блудить, то Божия благодать от него отойдет. Именно поэтому Валаам посоветовал организовать блуд для израильтян. По приказу Моисея мстители пошли убивать злодеев, которые нарушали волю Божью. Была убита тысяча человек, а двадцать три тысячи погибли от внезапного огня, который вышел от Бога и сжег блудников. Отсюда и разница. Апостол Павел поясняет, что к блуду приводит идолослужение. Еще апостол напоминает о грехе, в котором прежде уже обличал коринфян: они спокойно относились не только к блуду, но и к кровесмесникам. Поэтому апостол и предупреждает, чтобы они не развратничали.
«Не станем искушать Христа, как некоторые из них искушали и погибли от змей» (1 Кор. 10; 9).
Эта история также описана в Книге Чисел. Евреи начали очередной мятеж против Моисея, когда Дафан и Авирон восстали. Евреи кричали, зачем Моисей вывел их в пустыню, что лучше вернуться в богатый Египет. Они высказывали сомнения, что Бог сможет их прокормить. Таким образом, они искушали Христа.
Как сказано в Книге псалмов Давида: «Искушали Бога в сердце своем, требуя пищи по душе своей, и говорили против Бога и сказали: “может ли Бог приготовить трапезу в пустыне?”» (Пс. 77; 18-19).
Евреи стали роптать против Бога, и Он послал наказание-знамение — на них стали нападать змеи, которые кусали роптавших, а тот, кто с верой смотрел на медного змея, тот исцелялся верою в Грядущего Спасителя. Это и для нас прообраз: люди, которые ропщут на Христа, выражают неверие — апостол Павел характеризует это как искушение Христа — могут подвергнуться нападению змей. Искушая Христа, вы фактически проверяете Его: сможет или нет Он прокормить вас; а Он возьмет да и проверит вас: какая-нибудь гадюка выползет и укусит. Поэтому апостол и предупреждает, чтобы не смели искушать Христа, как искушали некоторые и погибли от змей.
«Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя» (1 Кор. 10; 10).
Ропот — это выражение недовольства порядком, установленным в этом мире Христом. Евреи роптали, что Бог их не прокормит, не поддержит и жизнь не станет нормальной.
Многие из нас не получают достаточно денег, они быстро заканчиваются до зарплаты, но деньги вдруг откуда-то появляются: то в долг дадут, то кто-то поможет — это Господь через руки других людей поддерживает нас. Но если мы не будем надеяться на Бога, Он нас накажет.
У апостола здесь говорится о другом.
Корей, Дафан и Авирон восстали против Моисея, стали говорить, что все святы, все люди Божии, никакого священства быть не должно, что Моисей с Аароном захватили дар священства. Здесь идет речь о мятеже против иерархии, которая была установлена в Ветхом Завете. Когда Корей, Дафан и Авирон выступили против Бога, старейшины народа выступили против Моисея. Возмущавшиеся старейшины пришли, чтобы вознести свои курения перед лицом Бога, и вышел огонь от Господа и сжег двести пятьдесят человек так, что всё, что у них было — осталось, а от них самих остался только пепел. О Корее, Дафане и Авироне Моисей сказал: «Если они умрут как обычные люди, то Бог не посылал меня. Но если Бог совершит необычное, земля откроет свои уста и пожрет их, то узнаете, что Бог послал меня, а не сам я присвоил право быть первосвященником». И тотчас же земля открыла свои уста и пожрала их — они живыми сошли в ад. Такая страшная кара была послана тем, кто поднял мятеж против Бога, против иерархии, которую Он установил. Опять же это урок и нам, тем, кто ропщет против церковных властей, кто пытается поднимать мятеж против церковной власти. Бог строго наказывает за такой мятеж, потому что он несет за собой разрушение самой Церкви.
«Всё это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10; 11).
Всё это происходило с евреями, учило их, но написано и для нас — достигших «последних веков». Представьте себе дорогу, которая упирается в скалу. Идут века, и мы оказались в последнем веке, и нам уже не вывернуться.
Вот как Феофан Затворник толкует эти слова: «Как дорога какая идет-идет и упирает наконец во что, в стену или в гору, так что дальше некуда идти; так, говорит, прежние века шли-шли со своими событиями, и уперлись в нас, на которых должно осуществиться всё в них предызображенное» [2].
Сбываются пророчества на нас, потому что в нас века уперлись, как в тупик. Мы попадаем на границу времени и вечности. Поэтому нам свернуть некуда.
Вот как цитирует Иоанна Златоуста Феофан Затворник: «Мы — цель предыдущих событий; на нас исполняется, что там только предуказано. Апостол хотел устрашить их и отогнать от них всякое покушение отклонять от себя суды Божии, думая: авось всё то как-нибудь минует нас. Некуда, говорит, миновать; последние времена; страшный суд близок (святой Златоуст). Помянул о последних временах, дабы напомнить о кончине мира, и вместе с тем внушить, что наши наказания будут не кратковременные, а вечные. Временные наказания кончаются с настоящею жизнию, а будущие будут продолжаться вечно. Дары наши больше, и наказания больше» [2].
Дары у ветхозаветных людей были временными и наказания временными. А у нас наказания будут вечные, потому что мы уже у конца веков, для нас всё написано. Нам даны огромные дары — вечная жизнь обещана. И наказание у нас страшное — вечное. Поэтому апостол говорит: «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10; 12). Это значит, кто думает, что он стоит, потому что такой умный, смотри, чтобы не упасть!
Святитель Феофан Затворник, цитируя Иоанна Златоуста, толкует так: «В приведенных примерах внушалось: смотрите, не увлекитесь от пиршества к идолослужению и от того и другого к блуду, или к искушению Бога и ропоту. Умники с высшими взглядами могли на это сказать или подумать: о нет! мы ясно понимаем дело и стоим твердо. Апостол вразумляет их: но, кто думает, что стоит, блюдись, чтобы не пасть. “Снова низлагает гордость тех, которые превозносились знанием. Надеяться на себя самого не значит стоять так, как должно стоять; такой человек скоро упадет. Гордость, а затем беспечность и сластолюбие суть источники зол. Посему если ты стоишь, берегись, чтоб не упасть. Стоять здесь (в сей жизни) не значит стоять твердо, пока мы не избавились от волн настоящей жизни и не достигли тихой пристани. Итак, не гордись тем, что ты стоишь, а опасайся, чтобы не упасть. Ибо если опасался Павел, который был крепче всех, то гораздо более должно опасаться нам”» [2].
Нам с вами сейчас нельзя отдыхать. Отдыхать будем на родине, а пока будем оберегаться. Не надейтесь на себя! Надежда на себя равнозначна падению. Недаром говорится, что всякому падению предшествует превозношение, а смирение предшествует славе. Всякий человек, который гордится, уверен в себе, обязательно упадет. Самоуверенность — гарантированный путь к гибели, поэтому надо быть уверенным в Боге, а в себе нельзя быть уверенным до тех пор, пока мы не попадем в Царство Небесное. Макария Великого, пока он не вошел в рай, бесы спрашивали, победил ли он их? Макарий отвечал, что не победил. А когда вошел в рай, сказал, что победил бесов именем Иисуса Христа. Точно так же и мы должны поступать. До тех пор, пока мы не в раю, никогда нельзя надеяться на себя, никогда нельзя думать, что мы не можем упасть. Мы должны помнить, что каждый из нас может впасть почти в любой грех. Почему «почти»? К примеру, женщины в мужеложество вступать не могут по объективным причинам. Все грехи открыты дьяволом для человека, поэтому надо бояться, как бы не упасть. А чтобы не упасть, нужно не осуждать: чем больше кого-то осуждаешь, тем больше риск, что упадешь сам.
И дальше добавляет апостол Павел: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1 Кор. 10; 13).
Апостол обращается уже к тем людям, которые боятся, что их будут преследовать за то, что они не едят идоложертвенного. Искушение, которое сейчас их постигло, не больше человеческого, его можно перенести.
Урок этот важен и для нашего времени. Сейчас возникла целая лживая идеология, будто Церковь никого не может призвать стать мучеником. Неправда! Есть ситуации, когда она может к этому призвать любого, например, если речь идет об отречении от Бога. Я каждого из вас призываю: если речь пойдет о поклонении иным богам, кроме Господа, вы обязаны быть верными Христу до смерти. Другого права у вас нет. Призывать к иному — преступление. Это не вопрос личного выбора: хочу, не хочу — это вопрос вечной жизни.
Христос сказал: «Кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10; 32—33).
Это касается не только ярких дел. Но бывают случаи, когда речь идет об участии в религиозных торжествах. Страна у нас сейчас многонациональная, многоконфессиональная, поэтому эти вопросы перед нами стоят очень остро. У нас есть родственники мусульмане или иудеи, которые требуют от нас участия в каких-то своих обрядах, бывают родственники язычники, идолопоклонники или предлагающие сходить к колдунам. Говорят, если не пойдешь — ты мне больше не друг, не родной… Если вы рискнете участвовать в таких ложных религиозных действиях — вы отреклись от Бога. Поэтому апостол и говорит: искушение, которое вас постигло, не больше человеческого. Что будет, если родственники от вас отрекутся?
Господь сказал: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10; 37).
Господь не сказал, что мы должны ненавидеть родных. Но если встанет выбор между Богом и, к примеру, родственником, то должно выбрать Бога, и только Его. По поводу этого искушения бояться нечего, потому что Господь не попускает искушения сверх силы. Он никогда не дает нам искушения, которое бы превышало наши возможности.
«Верен Бог! — пишет Феофан Затворник. — Всё от Него, и всё в руках Его. Он умеет соразмерить бремя с силами того, на кого возлагает его. Когда человек сам себя ввергает в искушение, то не дивно, что он нападает и на такое, которое ему не по силам, и он падет под ним. А Бог никогда не искусит вас паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» [2].
Когда Бог дает какое-то искушение, бывает и тяжелое, он параллельно не ослабляет других обстоятельств. Искушение — это какая-то внешняя тяжесть, то есть речь идет не о какой-то внутренней борьбе, а о внешней тяжести. Но при этом Он дает облегчение внутреннее или внешнее, чтобы человек мог это искушение перенести. И такое часто случается: тяжело — но при этом неожиданно появляется друг, который утешает или поддерживает, или внезапно приходит какая-то радость. Все эти примеры показывают, что человек, чтобы стать совершенным, всегда получает от Бога не только страдания. Искушение — это горнило, очищение, проверка, освобождение от всякой нечистой привязанности. Но Бог при этом дает силы. Господь дает сразу два дара: тяжелый — дар страданий — и дар, облегчающий душу и жизнь.
Поэтому Феофан Затворник и говорит: «Но такое слово, вместо утешения, могло и больший страх наводить. Пусть человеческое постигло нас искушение малое, но всё же оно тяжело, и кто знает, завтра оно сделается еще тяжелее. Предотвращая такие мысли, могшие наводить уныние, апостол воодушевляет их и бодряет…Возможно, говорит как бы, и то, чего вы боитесь, но будьте уверены, что Бог не попустит вам впасть в искушения, превышающие силы ваши. Предайтесь в волю Его и не смущайте себя мрачными мыслями, но паче воодушевляйтесь благодушием, веря в непреложность обетований Того, Кто сказал: “приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы” (Мф. 11; 28)».
«Бог подает и терпение, — говорит Златоуст, — и скорое освобождение, так что искушение делается сносным» [2].
К нам приходит испытание от Бога, бывает и тяжелое, так что нам нечего роптать. Нам не надо роптать, что мы вечные страдальцы. Не должно думать, будто мы сильно мучаемся. Страдания наши не самые сильные. Есть люди, которые страдают гораздо больше. Существует даже такой опыт: когда тяжело на душе, пойди и помоги страждущему. Увидишь, что другому тяжелее, тебе станет легче, потому что, помогая ему, ты станешь инструментом Бога Милосердного, и Он самого тебя вылечит. Если искушения и придут, то они придут соразмерно нашим силам. Духовный рост сопровождается силой искушений, но сопровождается при этом усилием Бога, Божием действием в нас. У нас повышается планка. Бог желает, чтобы мы получили награду, стали более сильными и тренированными, поэтому Он и осложняет нам условия соревнования, но и дает при этом больше сил. Нам бояться нечего, из-за этого не надо откладывать своих дел, но надо, чтобы все дела были по воле Божией, то есть, чтобы они все не противоречили заповеди Господней. При этом надо помнить, что раз Бог не дает искушения выше сил, то бороться с ним мы должны силами Божьими.
Златоуст говорит так: «Значит, есть искушения, которых нельзя перенести? — Есть. — Какие же? — Можно сказать, все; ибо возможность переносить их зависит от помощи Божией, которую мы приобретаем собственным нашим расположением. Не только искушений, превышающих силы наши, но и человеческих мы не можем переносить без помощи свыше; даже умеренных искушений мы не можем переносить собственною силою, но и в этом случае имеем нужду в помощи Божией, дабы преодолеть, а прежде нежели преодолеем — переносить их» [2].
Поэтому никогда не пытайтесь справиться с искушениями своей силой. Надорветесь. Призывайте Бога, и Он услышит, и от всех скорбей избавит вас.
Итак, мы просим у Бога помощи молитвой, а молитва и есть обращение к Богу за помощью. Утешаем себя примерами писаний, которые написаны для нас — тех, которые попали в конец веков. Мы уже на границе веков, ничего не сделаешь, вырываться нечего, ждать, что в будущем что-то изменится — не получится. Мы живем в последние века, в последние времена. Всё, что было, нам на пользу дано. Представляете, как тяжело было Аврааму, на что было ему опираться? Он жил во времена Ноя. У него, практически, не было образцов для подражания, но он, когда Бог ему сказал, чтобы он принес в жертву своего сына, так и сделал. А нам легче, у нас множество примеров. Предки наши каждый день читали Жития святых, чтобы в случае искушения иметь пример как утешаться. Поэтому, у кого нет книги Жития святых и кому позволяют финансовые возможности, обязательно купите себе 12-томник и читайте каждый день. Возьмите себе за правило читать — везде: в дороге, дома… Читайте, утешайтесь, наслаждайтесь, учитесь. Там глубины богословия, глубины мужества, мудрости. Совершенно не тривиальные жития святых. Они интереснее любого детектива. В житиях святых есть всё самое завораживающее, восхитительное, и всё это дает пользу нам — людям конца времен. Мы уже стоим на краю Царства Небесного, искушение огромно, сила нам дана тоже огромная, все искушения даны нам по силам, дальше искушений будет больше и сил будет больше. Образцы нам даны — читайте Писания, жития святых. Как сказал один из апостолов, чтобы «терпением, утешением и Писанием» мы с вами утверждались в надежде. Если мы питаемся этим живым словом, подражаем святым, подражаем благородству праведников, победит в нас Христос и тогда милосердие Божие покроет нас Своей любовью. Да поможет нам Бог Всемогущий!
Мы закончили разбирать тринадцатый стих, в котором апостол Павел на примере Израиля предостерегает нас от блуда, от мятежа и ропота против Бога. Как говорит апостол Павел, всё то, что происходило в древности с израильским народом, являлось образами, которые написаны для нас — тех, кто попали в конец веков.
Господь дальше устами апостола Павла говорит следующее: «Итак, возлюбленные мои, убегайте идолослужения. Я говорю вам как рассудительным; сами рассудите о том, что говорю. Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба. Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника? Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской. Неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его? Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но не всё назидает. Никто не ищи своего, но каждый пользы другого. Всё, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля, и что наполняет ее. Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то всё, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее. Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью? Если я с благодарением принимаю пищу, то для чего порицать меня за то, за что я благодарю? Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию. Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так, как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (1 Кор. 10; 14—33).
Апостол завершает тему отношения к идольским жертвам. Он много раз доказывал, что нельзя есть пищу, посвященную идолам, в первую очередь, чтобы не соблазнять слабых христиан. Он объясняет, что нужно стараться их исцелить: «падающего толкни» — это принцип Ницше, а не Христа. Христос надломленную трость не переломит. Высокомерные гордецы думают, что им всё разрешается, считают, что слабых можно толкать, ломать и презирать. Это, конечно, не по Христу. Христос же, напротив, требует от нас, чтобы мы всегда к слабым снисходили. Такова воля Господа. Во вторую очередь, идолопоклонство и вкушение идоложертвенного являются грехом еще и потому, что они оскверняют человека — вводят в общение с демонами.
Именно из-за возможности оскверниться апостол и говорит: «Итак, возлюбленные мои, убегайте идолослужения» (1 Кор. 10; 14).
Апостол очень жестко требует не просто уходить, а бежать от идолослужения, потому что идолопоклонство убивает душу человека.
Я могу сказать, что вижу сейчас среди православных страшные явления: мнимые православные христиане не гнушаются послужить идолам. Есть огромное число людей, которые ездят по разным колдовским местам, желая там какой-то энергией подзарядиться, к примеру, в Аркаим — это идольское капище на юге Урала. Есть люди, которые начинают заигрывать с черными силами. Некоторые приезжают в страны Востока и там, в прямом смысле слова, приносят жертву идолам: воскуряют ароматические палочки перед истуканами. Или, например, люди, которые ездят в Гоа, приходят в ашрамы — идольские капища — и приносят яблоки, ананасы, даже советуют, что это надо сделать. Это же самая настоящая жертва идолам, самое настоящее идолопоклонство, про которое говорит старая заповедь: «Не делай себе кумира… не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20; 4—5).
Велико количество людей, старающихся совместить христианство с совершенно дикими культами… То они находят какие-то чудо-источники, то бегают в Переславле-Залесском к Синь-камню — колдовскому камню — от бесплодия лечиться… Они хотят что-то получить, делая честь бесу, потому что за всеми этими попытками стоит злой дух. Если мы воздаем честь Богу, то здесь мы ничем не грешим. Но если мы считаем, что нас спасает сама по себе вода, то, конечно, грешим. Христиане никогда не воздавали чести воде. Они воздавали ее Тому, Кто ее освятил. Поэтому источники у нас и называются, к примеру, источник Казанской иконы Божией Матери или источник святого Никиты Столпника в Переславле-Залесском. Эти места посвящены Богу. Когда мы входим в воду этих источников, то обязательно говорим: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Этим мы воздаем честь Святой Троице, а не источнику. А источник — это воздаяние чести чему-то другому. Сейчас новое нам навязывают: НЛО. С точки зрения православного предания, разумных существ, облеченных телом, кроме потомков Адама и Евы, быть не может.
Как Господь сказал: «Солнце померкнет и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Мф. 24; 29).
Все космические цивилизации погибнут. Но если они не потомки Адама и Евы, то почему они должны погибнуть из-за греха, который был совершен на земле? Смерть вошла во весь космос. Это противоречит справедливости и мудрости Божией. Я не удивлюсь, если на какой-нибудь планете мы найдём поселение людей, которые давно улетели. Здесь никакого противоречия не будет. Но они потомки Адама и Евы — и никто иные. Что же касается других существ, например гуманоидов нечеловеческого происхождения, то им места в системе христианского мира не находится. Зато находится место существам энергетического плана, подобным огню. Это ангелы, в том числе и падшие, которые населяют околоземное пространство. Просторы небесные населены Воинством Небесным. Эти существа, не будучи обличенными в тело, могут жить в вакууме. Но при этом, согласно вероучению Православной Церкви, они ограничены пространством. Поэтому, когда ангел есть на небе, его нет на земле. Они ограничены временем — живут вместе с нами во времени, поэтому будущего не знают. Когда мы видим объект, который появляется в воздухе, несется, нарушая все законы физики, то понимаем, что это некое разумное существо, потому что оно контактирует, и оно, очевидно, не материально, потому что материя при таких перегрузках разрушилась бы. Это существо, конечно же, сотворенное, так как ограничено пространством и временем. Это существо называется ангелом. А если оно действует вопреки воле Бога, пытается выдать себя за Него, существо это называется падшим ангелом.
Апостол говорит: «Убегайте идолослужения». И Феофан Затворник добавляет: «Смотрите и вы, истинно крещеные, и истинного Тела и Крови Господних вкушающие, не коснитесь как-либо идолослужения. Ибо и вас не пощадит Бог, и еще более не пощадит, нежели тех. Бегайте же идолослужения!» [2].
Иудеев Бог не пощадил, когда они себе золотого тельца сделали. Он и нас не пощадит, если мы будем идолослужения касаться. По правилам Церкви, человеку, который сам пошел на жертву идолу, грозит пожизненное отлучение от Церкви, причаститься он сможет только перед смертью. Есть случаи, когда епитимия не имеет меры. Снисхождение бывает, когда человека заставляют под пытками, под угрозой, а если добровольно — нет. Этот грех несоизмерим даже с убийством и гомосексуализмом. За эти грехи отлучают всего лишь на двенадцать лет. Всё это происходит потому, что люди не выполнили заповеди апостолов: «убегайте идолослужения». Люди ошибочно считают, что все пути ведут к одной вершине, все религии от Бога, все они ведут к Богу. Все эти измышления говорят о том, что люди забыли об одной главной вести Библии: «Я Господь, Бог твой… Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Исх. 20; 2—3).
Единство Библии, Ветхого и Нового Заветов, которое утверждает Слово Божие, — это единство исключительное, а не единство всеохватывающее. Есть инклюзивный атеизм, а есть эксклюзивный. Что такое инклюзивный? Если ты любому богу кланяешься, всё равно Бог один. А есть эксклюзивное учение — если ты кланяешься любому богу, кроме Творца Вселенной, — ты кланяешься дьяволу или его слугам. Об этом мы сегодня и говорим.
Многообразие религий — от сатаны, потому что ложь многообразна. А истина всегда одна. Путь к Богу один, а путей падения много. Суть истины в одном — в личном контакте между Богом и человеком.
Феодорит пишет: «Апостол постепенно усиливает обвинение, и показывает, что равнодушное вкушение идоложертвенного нимало не разнится от служения идолам» [2].
Дальше апостол говорит: «Я говорю вам как рассудительным; сами рассудите о том, что говорю. Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10; 15—17).
Апостол обращается к христианам, которых знает. Он призывает их быть свидетелями и говорит им, что они считают себя разумными, а верят всему подряд. Участие в жертвах это не безразличное дело. В пример он приводит самую главную жертву, которая у нас есть, — святое Причастие.
Златоуст говорит, что апостол «опять выражает свое расположение к ним, называя их родственным именем, и побуждает скорее отстать от греха; не просто сказал: отстаньте, но: бегайте; и называет дело идолослужением, чтобы они отстали от него не только потому, что оно причиняет вред ближнему, но и потому, что оно само по себе весьма гибельно. “Я говорю вам как рассудительным; сами рассудите о том, что говорю” (1 Кор. 10; 15). Так как он сказал многое и усилил обличение, назвав идолослужением, то, чтобы не показалось, что он говорит им слишком резко и укоризненно, отдает это на их суд и, похвалив, поставляет их судиями: “я говорю вам”, говорит, “как рассудительным”. Надобно быть совершенно уверенным в собственной правоте, чтобы самого обвиняемого ставить судьей дела. Это весьма много ободряет и слушателей, когда кто беседует с ними, не как повелитель или законодатель, но как советник, ожидающий суда их самих. С иудеями, которые были несмысленны и детски малоумны, Бог не так беседовал и не везде открывал им причины повелений, а только повелевал; но здесь, так как мы удостоены великой свободы и способны участвовать в совете, [апостол] беседует, как с друзьями, и говорит: я не требую других судей, вы сами произнесите этот суд, вас беру судьями». [1; Беседа 24].
«Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой?» (1 Кор. 10; 16).
Мы пьем от Чаши, и таким образом приобщаемся крови Господней. Почему называется Чаша Благословения? Что означает слово «благословлять»? Многие считают, это значит делать какой-то жест рукой. Нет, жест рукой это проявление благого слова, то есть похвала благим словом или наделение благим словом. Для Библии благое Слово Самого Бога — это одновременно и дело. Например, Бог благословил мир, дав ему свет, жизнь Своим Словом. Всё, что делает Бог, Он делает Своим Словом. Когда мы читаем в Писании, что Бог обещает кого-то благословить, то это не значит, что Он сделает какой-то жест. Это означает, что Он наделит Своим благим словом этого человека. У Бога слово и дело суть одно и то же. Так вот, Чаша Благословения потому, что мы благословляем Бога, мы прославляем Бога, возвращаем Ему Его же слово, мы подбираем самые прекрасные слова, чтобы возблагодарить, воздать честь, восхвалить величие дел Бога, Его славу и силу. Недаром молитва, которая у нас называется Евхаристическим каноном, — молитва возношения (Евхаристический канон — правило благодарения, во время чтения которого вино и хлеб становятся Телом и Кровью Господним). «Приимите, ядите, пейте от нея вси» — эти благие слова изрек Бог, они стали законом для творения. Мы просим, чтобы Бог на основании этих слов ниспослал Святого Духа и сделал хлеб и вино Телом и Кровью Сына Своего.
«Хлеб, который мы преломляем, разве не есть приобщение Христа?» (1 Кор. 10; 16).
Почему апостол Павел подчеркивает именно момент преломления хлеба? В конце литургии, когда священник говорит: «Святая святым», он поднимает Тело Господне перед лицом Бога Отца и преломляет хлеб на четыре части. Сам Господь на Тайной Вечери взял хлеб, благословил, преломил и дал ученикам. Чин преломления оставил Господь, как обязательную часть Евхаристии — знак жертвенности этого тела. Евхаристия, потому что апостол Павел говорит именно о жертвах, является величайшей жертвой Богу, которая выше всех остальных древних жертв. Жертвы быков, козлов, тельцов приносились Богу, чтобы снять какие-то грехи или отблагодарить Бога, — все эти виды жертв мирные. Жертвы за грех, жертва очищения — все эти жертвы соединились в тайне Евхаристии. Сам Иисус Христос руками епископа (или священника) приносит в дар Богу Свое Тело. Он приносит его Своему Отцу, Самому Себе и Святому Духу. Жертва святой Евхаристии — это жертва, приносимая всей Троице. Поэтому в молитве мы говорим: «Ты приносящий, Ты приносимый», — то есть Ты жертва, Ты принимающий жертву, вместе с Отцом и Святым Духом. И эта жертва является для нас единственной, которая приносится с древности. Как можно очиститься от греха? Очиститься от греха можно только кровью. А исповедь должна завершаться причастием, потому что в Нем есть Кровь, которая изливается во оставление грехов. Например, в родительскую субботу это принесение жертвы святой Евхаристии, когда мы будем молиться за умерших и частицы за их имена вкладывать в Кровь Господню, чтобы умилостивить Бога Кровью Господней и омыть ею умерших. Бог, глядя на умерших, омытых кровью Сына Своего, умилостивляется и омывает их от грехов даже в загробном мире, потому что Иисус Христос царствует и над мертвыми, и над живыми. Именно в силу этой власти и возможны молитвы за умерших.
«Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14; 9).
Если у нас возникает какая-то ситуация, за которую мы хотим возблагодарить Бога, то самой лучшей благодарностью будет отслужить благодарственную обедню, как раньше говорили у нас в России. Для этого надо перед богослужением подойти к священнику с запиской и попросить его, чтобы на литургии он поблагодарил Создателя за какое-то дело. На литургии во время Евхаристии наша личная благодарность будет вплетена в благодарность всей Церкви. В таких случаях благодарственная молитва добавляется прямо на литургии о великих делах Бога, которые Он совершил с нами. На этой литургии мы должны обязательно причаститься. Опять-таки есть жертва, если мы хотим сами справиться с каким-то грехом. Понятно, там мы приносим жертву Евхаристии. Кстати говоря, слово «просфора» означает приношение, то есть наше участие в жертве. И у нас есть правило, чтобы каждый желающий мог быть участником жертвы. Специально для этого есть вино, которое желающий может передать в алтарь от своего имени, чтобы самому принести жертву Богу.
Просфора — это не то, что мне должны дать. Просфора — то, что мы должны принести Богу, а части, которые не были использованы при Евхаристии, возвращаются нам для освящения. Например, в Греции и в Молдавии осталась такая практика: там хозяйки сами пекут просфоры, соревнуются, у кого лучше получится. У нас же так не делается. Это связано с тем, что хлеб на Руси пекли один раз в неделю, а просфора должна быть свежей. Итак, мы приносим в жертву хлеб и вино, которые Бог делает Телом и Кровью Сына Своего. Это величайшая из всех жертв, которые есть. Это жертва за грех, которая очищает нас от греха; жертва благодарности; жертва хвалы, жертва умилостивления. Пристрастия одолевают — мы приносим жертву Богу, просим, чтобы Господь помог нам справиться со страстями. Мы понимаем, что помещение становится храмом тогда, когда там регулярно служится литургия, потому что там, где служится литургия, в этой величайшей жертве Христовой участвуют люди. Именно поэтому христиане, приходя в храм, стараются обязательно подать записки, чтобы не только самим, но и родным, живым и умершим, участвовать в этой жертве, чтобы все были соединены в единое целое, — так, как об этом и говорит апостол Павел.
Святитель Феофан Затворник толкует эти слова так: «Два вида общения посредством видимого с невидимым предлагает апостол на рассуждение мудрых коринфян. Первый — высший, общение Тела и Крови Христовых под видом хлеба и вина. В Церкви приносится бескровная жертва. Затем все присутствующие в храме причащаются от сей жертвы, и причащаясь входят в общение Крови Христовой и Тела Христова. Ибо хлеб и вино чрез благословение таинственно пресуществляются в тело и кровь Господа Иисуса Христа. Вот что есть у нас и что вы знаете, говорит. Сила слова, что мы вступаем в общение тела и крови Господа; но тут же утверждаются и обе догматические истины о таинстве Евхаристии, первая — что в сем таинстве приносится жертва, и вторая, что хлеб и вино пресуществляются в тело и кровь Господа. Первое — по ходу речи, ибо речь идет о жертвах священнодейственных; второе— по силе вкушения, ибо питие вина есть общение крови, и вкушение хлеба есть общение тела; то и другое не мысленно, а действительно». «Чашею благословения (или Евхаристии, благодарения) назвал ее апостол потому, что мы, держа ее в руках, прославляем Бога, удивляемся и изумляемся неизреченному Его дару, благословляя Его, что Он пролил кровь Свою для избавления нас от заблуждения, и не только пролил, но и преподал ее всем нам… Вследствие сего вкушение от чаши не общение ли крове Христовы есть?» «Весьма верно и страшно он выразился; смысл же слов его есть следующий: находящееся в чаше есть то самое, что истекло из ребра Господа; того мы и приобщаемся (святой Златоуст) » [2].
После причастия есть такое правило: прикасаться устами к Чаше Господней — как к ребру Иисуса Христа. Во время причастия думать о своих грехах нельзя. В это время мы думать должны о смерти Господа, благодарить за нее и помнить Воскресение Христово, ждать Второго пришествия. Мы должны вылезать из своего эгоизма, потому что может быть и духовный эгоизм, когда человек только в себе и копается. А потом удивляется: почему он духовно не растет. Но как можно духовно расти, если всё время копаться в «помойке»? Надо «помойку» вычистить и дом строить. В Греции, во время турецкого ига, эта практика исчезла, хотя она очень древняя. Кстати, есть ряд традиций, которые не сохранились в Греции, но сохранились у нас. Носить платок — это апостольское установление. У нас женщины в храм до сих пор ходят с покрытыми головами, в Греции — нет. Связано это именно с турецким игом. В Греции женщины перестали носить платок в храмах для того, чтобы отличаться от мусульманок. Когда женщина принимала мусульманство, она надевала хиджаб.
Почему про хлеб сказано, что это приобщение тела Христова? «Кинония» по-гречески означает приобщение, а «причастие» — это участие. Разница в сути: участие — в части, и участие — в целом. Поэтому и говорим: он приобщился. Златоуст говорит: «Почему не сказал: причастие? — Потому что хотел выразить нечто большее, показать совершенное единение. Ибо, приобщаясь, мы не только делаемся участниками и сообщниками, но соединяемся со Христом. Как тело Христово соединено со Христом, так и мы чрез этот хлеб соединяемся с Ним» [7].
«В Ветхом Завете, когда люди были несовершенны, Он такую же кровь, какую язычники приносили идолам, благоволил и Сам принимать, дабы отвратить от идолов, что также доказывало неизреченную Его любовь; а теперь Он преподал священнодействие более страшное и совершенное, изменив жертву, повелев вместо заклания бессловесных приносить Его Самого» [2].
Сам Господь Себя в жертву приносит! Это удивительный, немыслимый дар, который нам дан.
Итак, «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10; 17).
Тело Господне — это один хлеб. В древнейшей молитве говорится, что хлеб, ранее бывший рассеянным по всем холмам, стал единым целым, то есть множество зерен стали одним целым, так что в хлебе не разберешь, где одно зерно кончается и где начинается другое. И далее говорится в молитве, что так и народ Свой собери в Небесное Царство. Почему же именно на хлебе повелел Господь совершать Евхаристию? Чтобы мы с вами помнили, что этот хлеб объединяет нас в некое новое небесное единство. Это Небесное Царство, в которое мы объединяемся здесь, на земле. Тело Господне соединяет многих в единство — и во времени, и в пространстве. Но мы и единое тело со всеми православными христианами — Америки, Африки, Ближнего Востока и Азии, Австралии и Европы, то есть, везде. Церковь, разбросанная по всему миру, объединяется при помощи святой Евхаристии. Представляете: миллионы христиан объединяются Святой Чашей. Как говорил святой Николай Кавасила , что, если посмотреть духовным взором на церковь после причастия, то ничего не увидишь, кроме одного немыслимо сияющего Тела Господня. Так что все причастники объединены сверкающим Телом Господним, Которое делает нас единым целым.
В Писании Тело Господне употребляется в трех значениях. Это то тело, которое Иисус взял от Девы Марии, Которое было распято на кресте. Тело, Которое находится в евхаристической Чаше. Тело, Которое называется Церковью. И всё это — одно тело. Тело Христа, взятое от Богородицы, дается нам в Причастии и делает нас единым целым. Так рождается Церковь в святой Чаше, от святого Причастия. Именно поэтому оно называется Телом Христовым. Это не образ, это — точное описание реальности. Поэтому апостол говорит, что вы многие — одно тело, потому что причащаетесь одного хлеба.
А Златоуст добавляет: «Христос соединил с Собой тебя, столько отделившегося от Него; а ты не хочешь даже с братом соединиться надлежащим образом, но отделяешься от него, удостоившись от Владыки такой любви и жизни. Он не просто дал Свое тело, но вместо прежней плоти, которая, по естеству своему происходя из земли, была умервщвлена грехом и лишена жизни, Он привнес, так сказать, другой состав и другую закваску — свою плоть, которая хотя по естеству такая же, но чужда греха и исполнена жизни, и всем преподает ее, чтобы, питаясь ею и отложив прежнюю мертвенную плоть, мы уготовились посредством этой трапезы в жизнь бессмертную» [1; Беседа 24].
Где у нас гарантии, что мы воскреснем в Причастии? Раз мы причащаемся тела Христа, Который воскрес, значит, и в нас уже есть воскресшее тело, следовательно, и мы воскреснем. Поэтому апостол Павел в Послании к Евреям называет это причастием сил будущего века, то есть могуществом силы, приходящей из будущего Вселенной. Еще называет пиром Царства, потому что, причащаясь, мы участвуем в радости Царя Небесного за пределами времени. Еще причастие называется лекарством бессмертия, потому что вылечивает нас от самой тяжелой болезни — от смерти, до воскресения плоти.
Затем апостол говорит: «Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?» (1 Кор. 10; 18).
То есть, не участвуют ли в жертве? Апостол призывает посмотреть, что происходит в израильском народе, который называется Израиль по плоти. А так он называется потому, что Израиль значит боговидец, следовательно, Израилем является Церковь, потому что мы можем видеть Бога, если очистим свое сердце. Когда еще был храм Иерусалимский, происходило следующее: человек приносил в жертву Богу, например, быка или ягненка, и часть жертвы вкушал со всеми, а часть жертвы сжигалась на жертвеннике. Таким образом, все люди становились участниками жертвы и соединялись с Божественной силой. Так же и сейчас люди соединяются в святом Причастии.
И дальше апостол восклицает: «Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу» (1 Кор. 10; 19—20). Святой Павел говорит, что идолы не имеют никакого значения. Значение имеет то, что жертва приносится им, а не Богу.
Тот, кто приносит жертву идолам, на самом деле приносит ее демонам. «Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами», — говорит апостол (1 Кор. 10; 20).
Этот мир в духовном плане разделен на две части. Есть мир Бога и Его блаженных ангелов и святых — а есть мир отступничества, возглавляемый дьяволом и ангелами его. В него входят и злодеи. Человек, который воздает религиозное почитание идолам, таким способом входит в мир дьявольский. Собственно говоря, для Библии мир всех религий, кроме Откровения, это мир дьявола. Писание не признает возможности каких-то иных откровений, которые находятся вне его, вне общины Завета, вне Церкви.
Хорошо поясняет Феофан Затворник: «В нравственно-религиозном отношении есть две области: Божия и сатанинская, бесовская, — противоположные, как свет и тьма, как истина и ложь, как добро и зло, как жизнь и смерть. Кто в Божией, тот не в бесовской, и кто в бесовской, тот не в Божией. Кто Богу что делает, тот чужд бесов, а кто не Богу, тот на бесовской части. Возьмите теперь во внимание, Богу ли языцы жрут то, что жрут? — Очевидно, нет. Но если не Богу, то бесам. Идол всё остается ничем; но бес не ничто, а есть богопротивное существо, враг Божий и наш. Он научил этим жертвам, он и принимает их, ему и угождают принимающие их и вкушающие от них. Трапеза от жертв идольских есть настоящая бесовская трапеза, несмотря на то, что и идол ничто и мясо жертвенное остается тем, чем было. Так вот моя мысль!» [2].
Человек, который участвует в приношении жертвы идолам, участвует в поклонении бесам, хотя сама по себе пища остается обычной. А вот контакт устанавливается благодаря этому. Это очень важная мысль: не в пище дело, и не в идоле, а в том, с кем участвует человек в общении. Именно поэтому апостол дальше сказал: «Если ты не знаешь — ты не осквернишься, потому что контакта между человеком и духами не возникнет». Если ты не знаешь, что это посвящено бесам, ты никаким образом себя не осквернишь. Это важный момент. Дело в личном знании, в личном контакте. Поэтому христианин не должен участвовать ни в каких чуждых религиозных действиях. Если человек осознанно участвует в религиозных действиях язычников, он — сообщник демонов. Вот почему апостол пишет, что не хочет, чтобы христиане были «в общении с бесами». Кстати, люди, которые глубоко веруют, но веруют не во Христа, они глубоко посвящены в сообщники дьявола. Именно поэтому мы не можем одобрить религиозного рвения людей без Христа. Пусть лучше ничего не делают, чем будут сообщниками дьявола. Такой человек, конечно, не спасется, но он не будет активным врагом Божиим. И никак нельзя умиляться тому, кто истово молится кому-то, но не Христу. В таком случае мы скажем: лучше бы он этого не делал.
Христос послал Своих апостолов в мир именно тогда, когда люди разуверились в языческих богах. Отсюда становится понятным, почему не все народы сразу получили вестников: потому что там, где была сильная религия и люди не желали с ней расставаться, туда Бог Своих апостолов не посылал. Это бессмысленно было делать. Там ложная религия заслоняла человеку путь к спасению. Речь идет не о каких-то ухищрениях, а о том, что люди были сообщниками демонов. Поэтому Библия разделяет человечество на два типа людей: дети Бога и дети дьявола. Связано это не с этническим происхождением, не с языком, не с цветом кожи, а с волей. Человек, который творит злодейство, он — чадо дьявола. А человек, который ищет истину и делает угодное Богу, он — чадо Божие. Некоторые говорят о тех, кто поклоняется идолам, что они религиозные люди, делают доброе. Они не просто нейтральные существа, они сообщники демонов, как говорит Писание. Идолопоклонство — величайшее преступление мира.
И Златоуст объясняет слова апостола: «Говорю это, продолжает он, и отклоняю вас от идолов не потому, чтобы они могли причинить какой-нибудь вред, или имели какую-нибудь силу; они — ничто; но хочу, чтобы вы презирали их. Если же он хочет, скажешь, чтобы мы презирали их, то почему с таким усилием отклоняет нас от них? Потому, что [жертвы их] приносятся не твоему Владыке… Не обращайтесь же к тому, что противно [Богу]. Если бы ты был сыном царским и, участвуя в трапезе отца, захотел оставить ее и принимать участие в трапезе преступников и темничных узников, то отец позволил ли бы? Напротив, он строго запретил бы, не потому, чтобы эта трапеза могла повредить тебе, а потому, что она бесчестит благородство твое и трапезу царскую. Так и эти (приносящие жертвы идолам) суть низкие рабы, преступные и осужденные узники, соблюдаемые для тяжкого наказания и достойные тысячи казней. Как же ты не стыдишься, подобно чревоугодникам и рабам, стремиться к трапезе, которую предлагают эти преступники, и участвовать в предлагаемом? Вот почему я отклоняю тебя от этого! Цель приносящих жертвы и свойство лиц приемлющих делают предлагаемое нечистым. “Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами” (1 Кор. 10; 20). Видишь ли любовь попечительного отца? Видишь ли, как самые слова его выражают великую доброжелательность? Не хочу, говорит, чтобы вы имели какое-нибудь общение с ними [неверными]. А так как он говорил в виде совета, то, чтобы кто из упорнейших не ослушался и не счел себя в праве (не делать этого), после слов “но я не хочу: сами рассудите”, далее он произносит решительное определение и говорит: “Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской” (1 Кор. 10; 21)» [1; Беседа 24].
Златоуст говорит, что апостол властно требует выбирать: или вы за столом Господа — или за столом дьявола. Совместить невозможно.
Это важно сейчас, когда нам пытаются навязать религиозный синкретизм. Именно на основании этого Церковь и ввела правило о немедленном отлучении тех, кто поклоняется иным богам, кроме Господа. В 1994 году было такое скандальное постановление об отлучении Рерихов и
Блаватской, вызвавшее возмущение общественности. Это продолжение той самой мысли апостола о том, что нельзя совмещать Божие и противное. А у нас стали говорить, что Церковь боится конкуренции. Мы никого не боимся. Мы знаем, что эти две вещи несовместимы. Если человек последователь Рерихов и Блаватской, если он читает послания ангелов-хранителей, если он кланяется ложным святыням, если у него дома стоят идолы или он им кланяется, то он не может причащаться. Мы не допустим к Святой Чаше того, кто участвует в чаше бесовской, какие бы скандалы при этом ни возникали. Божие повеление недвусмысленно и оно запрещает нам изменять его!
Дальше апостол говорит: «Неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?» (1 Кор. 10; 22).
Здесь он предупреждает, что раздражать Господа не следует. Ведь Бог ревнивый. Мы часто говорим, что Бог есть любовь, забывая при этом, что любовь предполагает и ревность. Бог не любит, когда люди начинают Ему изменять, блудить. Напомню, что слово «блуд» в первом значении — это отступать от Бога в сторону иных богов. А телесный блуд — это второе значение слова. Поэтому апостол и предупреждает, чтобы люди не делали так, чтобы Бог начал ревновать.
Сказано же: «…разорю высоты ваши и разрушу столбы ваши, и повергну трупы ваши на обломки идолов ваших, и возгнушается душа Моя вами…» (Лев. 26; 30).
Поэтому апостол и говорит: неужели люди думают, что они сильнее Бога. Если они начнут совмещать и то и другое, будучи искупленными кровью Господа, начнут идолам поклоняться, тогда им придется помериться силой с Богом. Разве есть люди, сильнее Бога?
И здесь Феофан Затворник добавляет: «Рассуждение хорошо, но на определения воли слабо действует, если в основе нравственной жизни не лежит страх Божий. Где страх Божий, там и слабое рассуждение сильно, а где нет его, там и сильное ничего не сделает. В ограждение немощи нравственной апостол и восставляет страх Божий, и при том в его грозном виде, как страх наказания и поражения». Наказание еще предполагает возможность пересмотра дела. Но здесь Бог пересмотра дела не обещает. Если идолам кланяются, Бог не обещает, что пересмотрит наказание. Феофан Затворник так говорит: «Никакое чувство так сильно не действует на напряжение сил, как чувство самосохранения. Его и раздражает [усиливает] здесь апостол. Дошедши до опасения, как бы не поразил Бог за вкушение идоложертвенного, они скорее и решительнее могли воздерживаться от сего, опираясь на сей страх» [2].
Почему здесь говорится о ревнителях?
Святой Феофан добавляет: «В словах: или раздражаем Бога? — раздражаем — не гнев, а ревность, παραζηλουμεν. Бог назван Богом — ревнителем, как ревнитель о славе Своей, о славе Божества Своего. Славы Моея, говорит, иному не дам, ниже добродетелей Моих истуканным. Сей ревности раздражение разумеет апостол. А что она у Бога не бывает праздною, этому сколько доказательств в истории израильтян! — Вот и вопрос: еда крепчайши Его есмы? Подвигнется ревность Божия и в прах сотрет вас. Так поопаситесь и, усмирив свои высшие взгляды, не прикасайтесь более жертв идольских» [2].
И я добавлю: высокий взгляд о том, что все религии хороши, потому что все к Богу ведут, лучше в сторону отодвинуть. А то за эти взгляды можно и по рогам получить. Почему по рогам? Да потому, что за этими взглядами рога стоят, самые настоящие — дьявольские, которые человека сбивают с пути.
Использовать свободу для прославления Бога
Дальше апостол говорит: «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но не всё назидает» (1 Кор. 10; 23).
Вроде бы свобода, но она какая-то ограниченная. И апостол говорит, что всё разрешено, да не всё приносит пользу, не всё строит дом нашей души. Мы, конечно, живем не по Закону, а под благодатью. Но разве это означает, что мы должны убивать, прелюбодействовать, воровать и обманывать? Нет, не означает. Нам свобода дана для того, чтобы мы поступали не так, как нам хочется, а так, как правильно. В этом и есть свобода. Свобода в том, чтобы поступать по истине, поэтому апостол и предупреждает нас.
Златоуст по этому поводу говорит: «Видишь ли великую его мудрость? Так как иной из них мог сказать: я совершен, я властен над собою, я вкушаю предлагаемое без вреда для себя, то он говорит: положим, что ты совершен и властен над собою, но смотри не на это, а на то, не причиняет ли твое поведение какого-нибудь вреда, или какого-нибудь расстройства» [1; Беседа 24].
Речь идет не о вреде ближнему, а о вреде себе самому. Если вступаешь в общение с бесами, то они уж точно погубят. Поэтому и говорит апостол, что всё позволительно, но не всё полезно.
«Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1 Кор. 10; 24). Принцип очень важный: в церкви нужно стараться не зацикливаться на себе, а стараться, чтобы была польза другому. Люди в церкви должны поддерживать друг друга, выращивать друг друга. Например, один человек в Интернете, представляясь священником, написал, что ему очень не нравятся обычные прихожане в храмах: «Они все такие глупые, необразованные, злые». Я ему ответил, что это его проблемы, потому что он — пастырь и должен заботиться об образовании своей паствы. Этим он должен заниматься, а если ругается на прихожан, то какой же он сам? Это пастух на овец может ругаться, что они в грязь залезли. А кто их не доглядел и дал в грязь залезть? Пастух дал — с пастуха и спрос. Помните, как Никодиму говорили фарисеи «Этот народ невежда в законе, проклят он» (Иоан. 7; 49). Поэтому апостол говорит: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого». Это и прихожанам сказано и, конечно, пастырям. Каждый должен заботиться о других, а не только о себе самом.
Феофан Затворник говорит так: «Коренной закон деятельности христианской: люби Бога паче всего, и люби ближнего, как себя. О любви к себе нечего и правил писать; ее только можно ограничивать». Очень многие спрашивают, почему заповеди любви к себе нет, или надо себя любить, иначе другого не полюбишь. Феофан Затворник о другом говорит: у нас иногда бывает такая сильная любовь к себе, что ее ограничивать надо. О любви к Богу и о людях заботиться надо.
«Любовь к Богу наипаче есть действие сердечное, внутренное, сокровенное. В явной жизни действующею является одна любовь к ближним, возгреваемая внутри любовию к Богу» [2].
Любовь к ближнему должна подогреваться любовью к Богу, а не наоборот. Если ты сначала постараешься полюбить людей, то ты их возненавидишь и уж до Бога не дойдешь.
«Бога паче всего любить должно; но к Богу деятельной любви ничем не можешь ты показать, как делами любви к ближним. Потому, да ищет кийждо еже ближняго — есть сокращение всего нравственного закона. Но надо при этом держать в душе строго дополнительную главную мысль, чтобы сие искание, еже ближняго, исходило из любви к Богу. Ибо есть гуманисты, которые представляются млеющими от любви к человечеству, между тем не только любви к Богу, но и веры в Него не имеют. Пустые личности!» [2].
Как красиво говорит Феофан Затворник, какая мысль в конце! Пустые личности, которые притворяются в любви к Богу, а Его они даже не имеют в сердце.
Апостол продолжает: «Всё, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля, и что наполняет ее» (1 Кор. 10; 25—26). Здесь святой Павел ссылается на 23-й псалом: «Господня земля и что наполняет ее» (Пс. 23; 1). Апостол говорит, чтобы покупали всё, что продаеся на рынке и ели. Не надо спрашивать, интересоваться: откуда, потому что «Господня земля, и что наполняет ее».
Некоторые люди выражают сомнение, а вдруг в еду добавили чего-то скоромного, или рассуждают, что белый хлеб есть нельзя — там сыворотка или яичный порошок. Такие рассуждения Господь не благословил. Всё, что создано Богом, хорошо. Грех ли в мясе, потому что его не едят в пост? Грех — в непослушании Церкви, а не в мясе. Не пища греховна, а непослушание.
Если человек болеет и не постится, то он не должен каяться в этом, если имеет благословение священника. Он постится в той мере, в какой может, для него пост — его болезнь. Пост заключается в духовном подвиге, а не в диете. Это важный момент, так как многие ошибочно считают, что дело в еде, что пища удаляет нас от Бога. Нет, апостол прямо сказал, что она не приближает и не удаляет нас от Господа. Всякая пища принадлежит Господу. В правилах халяль, хаш, кошер разделение мяса не означает жертвенного характера данной пищи. Жертва приносится в праздник Ураза-байрам, для этого есть специальные обряды. Есть жертва, приносимая в результате каких-то событий. А в данном случае еда означает то, что она соответствует определенным нормам. В исламе и иудаизме, как и в христианстве, одна и та же норма: отсутствие крови в еде. Кровь и там и у нас есть недопустимо. Поэтому нельзя есть гематоген, кровяную колбасу и т. д.
«Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то всё, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести» (1 Кор. 10; 27).
Вот такая ситуация: вас позвал кто-то из неверных. Апостол не говорит, чтобы вы не ходили. Как поясняет Феодорит Кирский, потому что невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение. Последователи бывшего монаха епископа Диомида говорят, что общаться и кушать вместе с неверными большой грех. Нет, апостол говорит, что есть с неверными можно. Вы можете ходить в гости к неверным, когда вас пригласили. Но при этом апостол говорит, чтобы ели, ничего не обсуждая «для спокойствия совести».
Златоуст поясняет, что апостол не позволяет даже сомневаться: «Если, говорит, будешь есть не зная и не слыша [что это — идоложертвенное], то не подлежишь наказанию, так как это — дело неведения, а не воздержания. И не только от такого опасения избавляет их, но и от другого, предоставляя им великую независимость и свободу: не дозволяет им даже сомневаться, т. е. исследовать и разведывать, идоложертвенное ли это или нет; а заповедует просто есть вёе, находящееся на торжище, не расспрашивая, что такое предлагаемое» [1; Беседа 25].
И в гостях: не позволяйте себе докапываться, откуда предлагаемая пища, потому что тогда плохо поступите со своей совестью, думая, что какое-то материальное творение взялось само по себе. Это — еретическое утверждение.
Святитель Феофан цитирует святых отцов: «Рыночное вкушайте, без раздвоенной мысли, μηδεν δισταζοντες, с совестию чистою, неколеблющеюся. Без размышления, αζητητως вкушай рыночное, с совестию чистою, нераздумывающею, и не требующею другого удостоверения, кроме того убеждения, что Господня земля. Если Господня земля и что на ней, что еще раздумывать?».
«Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее. Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью?» (1 Кор. 10; 28—29).
Если вам скажут, что эта пища идоложертвенная, то ее не надо есть из-за совести. Когда это сделает слабый христианин, то всё понятно. А причем тут совесть язычника? Дело в том, что язычник может сказать, что все идеалы заканчиваются, как только человек увидит мясо. Таким образом, он будет ругать христианскую веру.
Поэтому Феофан говорит: «Как же это, — подумает он? И от невыгодной мысли о христианине перейдет к невыгодной мысли о христианстве. Следовательно, есть, после сказанного уведомления, будет значить унизить себя как христианина, унизить в своем лице всех христиан и самое христианство. Следовательно далее, достоинство свое как христианина, честь христиан и самого христианства требует не вкушать известной пищи, коль скоро скажут, что это идоложертвенное. И это надобно сделать ради поведавшего и других, подобных ему, и ради самого поведания. В каких мыслях так сделать? — В показание презрения ко всему идолослужебному. Не потому, что идоложертвенное есть что, но потому, что поелику оно идолослужебно, то омерзительно» [2].
Например, вы пришли в гости к евреям весной. И вам предлагают мацу. Надо отказаться, сказав, что вы в религиозных трапезах не участвуете, или, приходит к вам в гости кришнаит и дает вам прасадик свежий. Это из индийской кухни еда, посвященная Кришне. Надо отказаться: еда посвящена идолам. Есть праздник Курбан-байрам. Во время него есть такая традиция раздавать куски мяса соседям. Вам приносят и говорят, что это жертвенное мясо по случаю праздника. Надо сказать, что вы идолослужения не признаете и жертву идольскую не едите. Если вам сказали, что это за еда, и вы продолжаете, к примеру, есть, то вы входите в контакт с бесами. Когда взяли, а потом узнали, что это жертвенная еда, то непременно надо отказаться от дальнейшего ее употребления.
Почему апостол говорит о необходимости беречь совесть другого? «Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью?» (1 Кор. 10; 29).
Феофан поясняет: «…Совесть другого для меня не закон. Своему убеждению должен я следовать, а не чужому. По своему убеждению, я имею свободу, полную, относительно всякого рода пищи, другие судят иначе. Этим суждением моя совесть и моя свобода не связывается. И я без смущения мог бы есть, несмотря на указание, что предлагаемое идоложертвенно; но я воздерживаюсь не по этому слову: оно меня не вяжет, я и при нем по-прежнему свободен. Вяжет меня другой закон — моей же совести, а не чужой» [2].
Иоанн Златоуст развивает другую мысль, говоря так: «Свободою он называет — не быть обязанным соблюдать и не подвергаться запрещению [относительно пищи]. А смысл слов его такой: Бог создал меня свободным [или воссоздал во Христе к свободе] и поставил выше всякого вреда, но язычник не умеет ни судить о моем любомудрии, ни понимать щедродательности моего Владыки, а станет осуждать меня и скажет сам в себе: учение христиан — басня; они удаляются идолов, избегают бесов, а от приносимого им не отказываются: велико их чревоугодие. Какой же, скажешь, для нас вред от того, что он будет судить так несправедливо? Но не гораздо ли лучше вовсе не подавать ему повода к осуждению? (Суд от одного лица переходит на осуждение веры.) Если ты будешь воздерживаться, то он не скажет и этого. — Как не скажет? Видя, что, я не разведывая, пользуюсь всем и на торжище и на пиру, как он не скажет и не осудит меня, что я употребляю всё безразлично? — Точно нет, ибо ты пользуешься этим не как идоложертвенным, но как чистым; не разведывая, ты показываешь, что не боишься предлагаемого. Посему войдешь ли ты в дом язычника, или придешь на торжище, я не дозволяю тебе разведывать, дабы тебе не быть беспокойным и трусливым и не навлекать на себя излишних забот» [1; Беседа 25].
Поэтому, всё, что у нас есть, крестите и спокойно ешьте.
Помните, паника была, когда появились штрих-коды на еде, говорили, что такое есть нельзя. Был даже такой случай. Однажды один христианин впал в отчаяние, пошел к иудею и попросил составить яд. Тот сделал ему чашу с ядом. Христианин, решил покончить с собой, но по привычке перекрестил чашу и выпил. И ничего не случилось, он остался жив. Он опять пошел к иудею, тот вновь дал ему яд. Когда и на этот раз ничего не случилось, иудей дал яд собаке. Та умерла. Тогда иудей стал расспрашивать, что делал христианин. Он ему сказал, что ничего особенного, только перед тем как выпить, перекрестил чашу. Иудей удивился силе Креста и сам обратился в христианство, а христианин вразумился. Даже такой грешный христианин находится под защитой Бога. Поэтому нам бояться ничего не надо.
Апостол дальше говорит: «Если я с благодарением принимаю пищу, то для чего порицать меня за то, за что я благодарю?» (1 Кор. 10; 30). Благодать дала нам просвещение, возможность понимать: всё, что есть на земле, от Бога. Всё, что есть в этом мире, создано нам на пользу. Мы защищены от всякого духовного вреда. «Зачем же его ругать», — говорит апостол, тогда, когда он благодарит. Он никого этим не хочет смущать.
Есть интересный момент. В Житии святых читаешь: когда мученику предлагают съесть идольскую пищу, он отказывается, даже под угрозой смерти, говоря, что не хочет быть в общении с бесами. Но бывали случаи и многократные, когда мученику силой открывали рот и вливали вино идоложертвенное, засовывали мясо. Говорили, что он осквернился. А мученик отвечал, что ничего подобного: «Господня земля и всё наполнение её».
В этом — четкая граница: сама пища не оскверняет, оскверняет контакт с бесами. Когда человек не желает, то контакт не возникает. Он возникает тогда, когда человек хочет контактировать с бесами.
Златоуст объясняет это так: «Что же, скажи мне, ты принимаешь с благодарностью? Божии дары. Благодать Его такова, что она делает душу мою чистою и поставляет ее выше всякой нечистоты. Как солнце, касаясь лучами своими всяких нечистот, вновь делает их чистыми, так или еще более и мы, обращаясь среди мира, можем оставаться чистыми, если захотим, и тем более, чем большую имеем силу. Для чего же, скажешь, воздерживаться? Не для того, что иначе можно сделаться нечистым, но для брата, чтобы не иметь общения с демонами, и чтобы не подвергнуться осуждению от неверного. Здесь не свойство [яств], но преслушание и общение с демонами делают меня нечистым, и от произволения зависит осквернение» [1; Беседа 25].
«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, всё делайте во славу Божию» (1 Кор. 10; 30).
Всё надо делать во славу Бога. На основании этих слов апостола, мы перед едой молимся и благословляем пищу крестным знамением, а после еды мы благодарим Его. Если начинаем какое-то дело, мы обязательно просим Бога о помощи; когда дело важное, то даже заказываем молебен в храме, чтобы Господь благословил наступающее доброе дело. Мы действуем согласно прямой заповеди апостола Павла, чтобы вся наша жизнь была пронизана угождением Богу. Если будем так поступать, то всё у нас будет замечательно.
Феофан Затворник приводит такие слова Феодорита: «Прекрасно апостол всё это, — и сидеть, и ходить, и беседовать, и сожалеть, и наставлять, — совокупляет воедино, чтобы во всём поставить для себя одну цель — Божию славу. Так повелел и Господь: да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже есть на небесех (Мф. 5, 16). Так сказано и здесь». Экумений добавляет: «Так все творите, чтобы тем подавать побуждения к прославлению Бога, давая разуметь, что то, как они тогда действовали, служило к бесславию Бога и к хуле на Него и на святую веру Его» [2].
Именно поэтому, если мы молимся перед едой, то скрывать это не надо, пусть другие стесняются, что они не христиане. Креститесь, чтобы слава Божия на других распространялась. Пусть другие стесняются, что они поедают пищу как животные, и замечено, что некоторые животные, перед тем как поесть, голову к небу поднимают. Они тоже знают, от Кого всё произошло.
Апостол так заканчивает мысль: «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так, как и я угождаю всем во всём, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (1 Кор. 10; 32—33).
Апостол Павел дает правило: «…что делаете, всё делайте в славу Божию» (1 Кор. 10; 31), для того, чтобы никому не дать спотыкаться: ни иудеям, потому что для них скандал, если человек ест идоложертвенное, он сразу же отвратится от христианства, ни еллинам, которые решат, что идолослужение — вещь нормальная, ни Церкви Божией, потому что она в таком случае теряет слабых людей. Апостол говорит, чтобы подражали ему: он угождает всем, не ища своей славы, своей пользы. Он заботится, люди были спасены. Так и мы должны делать, чтобы все люди были спасены. Об этом надо заботиться.
Как говорит Иоанн Златоуст: «Искать полезного для общества — вот правило совершеннейшего христианства, вот вечное его назначение, вот верх совершенства!» [1; Беседа 25].
А Феодорит говорит: «Всем угождать и льстецам свойственно, но не таково то, что говорит о себе апостол. Льстецы не чужой пользы, а своей ищут, лучше же сказать, и своей не ищут, потому что вредят себе больше, чем другие. А божественный апостол своего не искал, но имел в виду спасение других, чрез них приумножая негиблющее богатство» [2].
Таким образом, и нам дается заповедь, и нам надо стараться во всем искать пользу для другого человека ради славы Всемогущего Бога, чтобы все люди спаслись, поэтому апостол и говорит: «Будьте подражателями мне, как я Христу». (1 Кор. 11; 1).
Подражайте апостолу в его заботе о ближнем, в его любви, в стремлении поддержать слабых, в его нетерпимости ко злу, ко лжи. И тогда милосердный Господь будет со всеми нами!