Монах Иосиф Вриенний об исламе

Среди подвижников и ревнителей Православия времён поздней Византии известно имя монаха Иосифа Вриенния. Его упоминают как учителя святителя Марка Эфесского и святителя Геннадия Схолария, его связывали узы дружбы со святителем Фотием Московским, он состоял в переписке с императором Мануилом II Палеологом, патриархом Евфимием и многими интеллектуалами своего времени. Диакон Георгий Максимов знакомит читателя с малоизвестным сочинением Иосифа, которое интересно не только как документ межрелигиозной полемики, но и как богословское произведение, освещающее многие «трудные» вопросы христианского учения.

Иосиф Вриенний родился около 1350 г. в Константинополе. Получил отличное образование вместе с виднейшими из своих современников. Там же около 1379 г. принял монашество и был проповедником в дворцовой церкви. В 1381 г. патриарх Нил отправил Вриенния на о. Крит в качестве проповедника и экзарха патриаршего престола. Крит в то время находился под властью Венецианской республики, которая не допускала греческих епископов к православной пастве. Вёл диспуты с католиками, составлял сочинения в защиту православной веры и против католицизма.

В 1400 г. был отозван патриархом из-за возмущения в критском клире и монахах, неблаговидную жизнь которых Вриенний всячески обличал. По прошествии почти четырёх лет подвизался в Студийском монастыре. Император и патриарх возложили на него обязанность проповедника. В 1406–1407 гг. по поручению патриарха посещал остров Кипр, чтобы узнать, насколько глубоко и серьёзно желание киприотов-униатов воссоединиться с Православной Церковью. По тщательном исследовании Вриенний дал отрицательный ответ по этому делу. По возвращении с Кипра занимался учительской деятельностью, писал богословские и философские работы, переводил с латыни на греческий, регулярно проповедовал в дворцовой церкви Христа Спасителя. В 1416–1427 гг. жил в Харсианитском монастыре Константинополя[1].

Умер монах Иосиф в 1432 г. На печально известном Флорентийском соборе 1438 г. о нём вспоминали как о ревнителе Православия: «…если бы еще были в живых вселенский учитель господин Иосиф или отец Макарий Макрес, то считали бы для себя благодеянием Божиим созвание собора в дни их, чтобы показать свое усердие и ревность к благочестивым догматам Православной Церкви»[2].

О вкладе Иосифа Вриенния в дело византийской полемики с исламом стало известно только во второй половине ХХ века, когда профессор Аргириу издал «Диалог мудрейшего монаха Вриенния с неким измаильтянином» по трём рукописям, древнейшая из которых датирована XV веком.

По мнению издателя, «некоторые указания текста позволяют высказать предположение, что диалог был составлен в Константинополе в последние годы жизни писателя, когда он жил в обители Харсианитов, или в другом месте и стяжал славу мудрого учителя»[3].

В тексте реплики мусульманина обозначены так: Исмаил, неверный, нечестивый, заблудший, ахеменид (так греки называли турок), таласиман (учитель, наставляющий в исламе), Кармиан (очевидно, фамилия Исмаила, поскольку в тексте соответствует фамилии Иосифа). А православный участник обозначен: Иосиф, православный, благочестивый, истинноверующий, христианин, монах, Вриенний.

Согласно Аргириу, «весьма вероятно, что Вриенний имел возможность беседовать с мусульманами в Константинополе и в других местах», однако он считает, что «настоящий диалог является литературным, а не историческим произведением»[4]. На наш взгляд, сочинение написано по мотивам реально бывшего диалога, что показывает подробное изображение мусульманского собеседника: приводятся его имя, фамилия, род занятий, упоминается, откуда он прибыл и куда направляется, семейные детали, а также ряд особенностей как содержания вопросов, так и построения самого диалога, о чём будет сказано ниже.

Нелишне упомянуть, что и в некоторых других сочинениях Иосиф Вриенний демонстрирует знакомство с мусульманами. Например, в письме к Максиму Хрисовергу он сравнивает греков, принявших католицизм, с теми, кто перешёл в ислам: «Так и к агарянам предающиеся из христиан обнаруживают относительно нас неслыханную какую-то и неумолимую злобу, своим необузданным языком порицают и осмеивают наше благочестие, нисколько не рассуждая о неприличии своих выходок»[5].
Место в византийской полемике с исламом

В целом издатель и исследователь текста оценивает его очень высоко: «…с филологической точки зрения настоящий диалог может считаться между прекраснейшими образцами этого жанра… Ряд мест, как, например, пролог, представляют собой литературные шедевры… Этот диалог взял все литературные достоинства, которые мы встречаем в других диалогах: живость и остроумие диалогов Абу-Курры, изящество послания Григория Паламы, личностный стиль диалога Мануила II Палеолога, душевная возвышенность… он предпочитает философский и богословский анализ, который мы находим и в трудах Мануила II Палеолога, Геннадия Схолария и Георгия Трапезундского. Однако, анализ Вриенния принадлежит лично ему, несмотря на зависимость временами от произведений своих предшественников»[6].

Действительно, хотя в отдельных случаях история византийской полемики знает и более яркие ответы, тем не менее, «Диалог» Вриенния представляет из себя самостоятельное и сильное в интеллектуальном плане произведение. В традициях Абу Курры христианская аргументация ведётся с апелляцией к разуму, а не к Библии, которая не является авторитетным текстом для мусульман.

Видно влияние «Письма своей Церкви» святителя Григория Паламы. Оно сказывается, во-первых, в описании мусульманского образа жизни – здесь совпадения весьма явные, а во-вторых, в представлении о том, что, по мнению мусульман, Христос будет судьёй всего мира.

Особого интереса заслуживает тот факт, что одним из пунктов христиано-мусульманского диалога становится ссылка на упоминания о мусульманах в православном богослужении. Исмаил говорит: «…<обращаясь ко Христу>, вы молитесь о любом царе, властвующем над ромеями, об избавлении от нас», – и Иосиф подтверждает: «…мы молимся о победе царя и об избавлении от всякой скорби, гнева и нужды». Вероятно, имеется в виду богородичен девятой песни канона усекновению главы Иоанна Предтечи: «…укрепи и успевaй и царствуй, Сын Богомaтери, покоряя исмаильтянский народ, борющийся против нас, даруя православному царю победы над врагами-варварами».

При этом Иосиф цитирует и прошение из мирной ектении («О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды Господу помолимся»). Не исключено, что где-то это прошение могло иметь вид, включающий слова об избавлении от «агарян».

В качестве «слабых пунктов произведения» Аргириу называет то, что «большинство подобных вопросов не имели бы места в диалоге с мусульманином, так как, объективно рассматриваемые, они не представляют собой “знамения пререкаемого” между двумя религиями»[7]. Однако с этим сложно согласиться, поскольку сам диалог проходит с иными целями. Для Исмаила цель диалога состоит не столько в том, чтобы обсудить различия между христианством и исламом, сколько в том, чтобы доказать несостоятельность христианской веры на выявлении внутренних противоречий и недостаточной логической обоснованности.

В этих вопросах виден пытливый ум, который, изучив христианское учение о боговоплощении, много времени посвятил выявлению в нём логических «изъянов» и составлению каверзных вопросов, которые должны ставить в тупик христиан и убеждать мусульман в несостоятельности христианского учения. Невозможно предположить, чтобы на изобретение таких вопросов тратил время сам православный монах, автор сочинения. Конечно же, Исмаил прав, когда говорит, что эти вопросы «не мною выдуманы, но с давних пор нашими учителями выставляется как сильные возражения против христиан».

В его лице были представлены монаху Иосифу лучшие достижения мусульманской противохристианской полемики. Примечательно, что мусульманин в одном месте признаётся: «Мне никто не ответил так как ты, хотя и много раз я спрашивал об этом, но одни в ответ кощунствовали над [моим] пророком, другие, бесстыдно оскорбляя меня, считали, что избегнут упрека в невежестве, а третьи говорили то одно, то другое, так что лишь казалось, что они отвечают мне».

Таким образом, Исмаил был опытным спорщиком с христианами. Его знание греческого языка указывает на то, что он, вероятно, имел дела, которые подразумевали регулярное посещение Византии и её бывших земель, по-прежнему в большинстве населённых грекоязычными христианами. Подобная деятельность, связанная с регулярной необходимостью надолго погружаться в иноверную среду, всегда ставит перед человеком вопрос о его собственных религиозных взглядах и необходимость утвердиться в них. По-видимому, грекоязычный мусульманин неоднократно сталкивался с вопросами и критическими высказываниями православных об исламе, что побудило его обратиться к исламским специалистам по полемике с христианством, и те снабдили его своими аргументами. Эти аргументы он неоднократно предлагал разным христианам и наблюдал за их поведением и реакцией. По существу на них ответил лишь Иосиф Вриенний, что явилось неожиданностью для мусульманина. Этим отчасти объясняется то, что он, как правило, не находит, что возразить на ответы монаха – ведь вопросы были придуманы не им, он лишь привык их воспроизводить.

Вызывает недоумение один момент в диалоге: когда Исмаил говорит, что его неверие в боговоплощение связано с христианским учением о том, что Христос родился от одной женщины, без семени мужа, но ведь Коран тоже учит о рождении «пророка Исы» от Девы. Впрочем, не исключено, что в пылу живой дискуссии мусульманин, увлекшись поиском «нерациональностей» в христианском учении, мог поддаться соблазну задать этот вопрос в надежде, что христианин-собеседник не знает нюансов мусульманского учения о Христе.

Другой пункт, который Аргириу причисляет к «недостаткам» произведения, состоит в том, что «мы нигде не встречаем у византийских и поствизантийских писателей столь благожелательного сравнения между Иисусом и Мухаммедом»[8]. Однако, на наш взгляд, никакой особой благожелательности в изображении Иосифом Мухаммеда не просматривается. Он называет мусульманского «пророка» предтечей антихриста, ведущим своих последователей в вечную погибель, и тем, «кто всегда творил беззакония и мыслил противное Богу» – описание вполне в традициях византийских полемистов.

О том, что основой этого сочинения послужил реальный диалог, свидетельствует, помимо прочего, наличие слабостей и заминок в защите православным участником христианского учения. Так, отвечая на вопрос «как воплотился Бог?», православный несколько раз повторяет ту мысль, что человеку это не возможно знать, на что мусульманин резонно замечает: «Что ты ходишь вокруг да около? Ты не можешь научить меня своей вере и сам не знаешь, во что веришь». Вряд ли такое стал бы придумывать христианский автор, не имеющий опыта живого диалога с мусульманами и пишущий лишь литературное сочинение в форме диалога.

В целом можно согласиться с оценкой Аргириу, что диалог Вриенния представляет «достойное произведение среди богатой и долгой византийской и поствизантийской литературной традиции, посвященной исламу»[9].

Содержание сочинения

1. Мусульманский гость представляется: «Зовут меня Исмаил, родом и религией я исмаильтянин, а по достоинству – таласиман, из Лаодикии следую в Финикию, и желаю беседовать о предметах вашей христианской веры». Иосиф заверяет, что готов ответить на его вопросы.

2. Первый вопрос: с какой целью Христос пришел в мир? Ответ: «Для того, чтобы, начиная от Адама, всякого желающего человека возвести снова в то величайшее достоинство, в какое сам Бог от начала хотел его посвятить», то есть сделать человека нетленным, бессмертным и привести к обожению.

3. Возражение: Бог через пророков вещал человечеству, говоря с ними лицом к лицу, зачем же тогда Ему посылать в мир Своего Сына? Ответ: Не лично, а через ангелов Бог говорил пророкам, и не для всех это было, а лишь для живых, тогда как «Сын Божий пришёл ко всем, желающим веровать в Него, и к живым, и ко всем, кто был во аде».

4. Вопрос Измаила: почему Бог не ниспроверг дьявола простым повелением, освободив тех, кто попал в его руки? Ответ: Потому что несправедливость не свойственна Богу. Человек, по своей воле предавшись греху, отдал себя в рабство дьяволу. Поэтому было бы несправедливо избавлять его от рабства чужой волей.

5. Вопрос: почему тогда Бог не послал ангела для спасения человека? Ответ: потому что ангел, став человеком, перестанет быть ангелом, и он не способен оправдывать согрешивших, оживлять умерших, даровать нетление и т.д. И через существо какой-либо иной природы это сделать было невозможно: раз через человека пришла смерть, то и спасение должно было придти через человека.

6. Вопрос: почему бы в таком случае Богу не послать простого человека? Ответ: Он посылал тысячи таких вестников, в том числе праотцев, патриархов и пророков. Но они не могли освободить человека, и даже самих себя, потому как никто из людей не был безгрешным.

7. Вопрос: почему тогда Он не стал ангелом, чтобы спасти людей, ведь природа ангелов ближе к Нему, чем человеческая? Ответ: ангел нематериален и бесплотен, и тогда, возможно, Он показался бы только ангелом, а не Богом, и пришествие представилось бы только кажущимся.

8. Вопрос: а почему Он, по-вашему, стал человеком ради спасения людей, но не стал ангелом, чтобы спасти падших ангелов? Ответ: Потому что все было сотворено ради человека, а не ради ангела, и потому что в случае с человеком отпал весь род, а у ангелов лишь часть, кроме того, человек, отпав, покаялся, а падший ангел, по причине нераскаянности, безнадёжен, и вдобавок сатана сам по себе ниспал, а человек был обольщён и потому, как заслуживающий милости, был помилован.

9. Вопрос: если Христос мог, спустившись в ад одной лишь человеческой душой, спасти души всех, находящихся там, то почему Он не явился таким образом и к живым, но воспринял материальное тело? Ответ: «Потому что человек не одною душою, но и телом согрешил, и не только мёртвые в аду, но и живущие на земле и те, кто родятся в будущем, нуждались в избавлении». Соединённая во Христе с Божеством душа избавила от тления души людей, а соединённое с Ним тело – тела. А если бы Он явился непосредственно Своим божеством, то никто бы тогда не смог вынести Его явление.

10. Вопрос: почему Он во плоти явился к иудеям, а не для всех и не повсюду на земле? Ответ: к иудеям Он явился как к наиболее благочестивым и исповедающим Его Отца Богом. Поскольку для человека противоестественно находиться одновременно во всех местах, то если бы Он так поступил, домостроительство спасения показалось бы для людей обманом или иллюзией.

11. Вопрос: почему же Он, придя для всех, не спас абсолютно всех? Ответ: потому что для добродетели пристало действовать не насилием и тиранией, но исключительно по свободе.

12. Вопрос: но как, будучи Богом, Он вочеловечился? Ответ: образ Боговоплощения непостижим для человека, который «даже не знает ясно, что есть червь». Возражение: тем более неразумно говорить, что неприступный Бог облекся в плоть ничтожного человека, особенно, если говорящие это не могут объяснить, как это произошло. Ответ: всё божественное выше всякого постижения. Тот, кто дерзновенно спрашивает о боговоплощении, пусть для начала объяснит, как он сам стал человеком. Если же в этом затрудняется, то как посягает на большее?

13. Исмаил говорит: если образ боговоплощения превосходит мой ум, и потому непостижим для меня, значит, я не могу и верить в него. Иосиф спрашивает: значит, ты считаешь, что если что-то превосходит твой ум, то этого вообще нет? Исмаил отвечает: да. Православный называет это безумием, поскольку тогда придётся отрицать всё небесное и нематериальное, в том числе будущие райские блага, и даже Самого Бога, Который превосходит всякий ум.

14. Исмаил: даже если Бог должен был воплотиться, то более подобало бы Ему воспринять тело от неба, солнца, звезд, или создать тело из ничего, а не заимствовать плоть от женских кровей. Ответ Иосифа: но ведь не согрешили ни небо, ни солнце, ни звезды, чтобы Бог, желающий спасти подобное подобным, воспринимал их тело. И не наше дело решать за Бога, как Ему было бы лучше совершить дело спасения, ибо это показывает, что мы безумно считаем себя мудрее Бога. К тому же человек, созданный по образу Божиему, драгоценнее не только солнца, но и всякого видимого творения.

15. Исмаил соглашается, но говорит, что его неверие связано с христианским учением о том, что Христос родился от одной женщины, без семени. Ответ: если мы верим, зная из Писаний, что Ева появилась лишь от одного мужчины – Адама, и что сам Адам произошёл из земли, не имея ни отца, ни матери, то что мешает нам поверить, что Бог, создавший Адама и Еву, может составить себе плоть от девственных кровей?

16. Исмаил говорит, что согласен с этими доводами теоретически, но не может поверить в реальность боговоплощения из-за того, что оно представляется деянием, не достойным Бога и парадоксальным. Иосиф возражает, что создание человека из земли не менее парадоксально, а что касается недостойности, то «если бы Бог, став плотью, вышел из своей природы…, то твои слова были бы справедливы, но если Он, передав человеческой природе Свои достоинства, Сам остался Тем, чем Он был прежде – неизменным, то что же было похищено из Его величия?»

17. Вопрос: если Он в своём рождении был совершенным человеком, то как могло быть, что Его мать осталась девой после рождения ребёнка? Ответ: если свет, многократно проходя через стекло или хрусталь, оставляет их нерушимыми, «то что удивительного, если Всемогущее Слово сохранило нетленным тело, чрез которое Оно прошло лишь однажды»? Так и должно было случиться, ибо явление Бога не приносит никому боль или тление, но радость и нетление. И если мы верим что Адам без жены и страданий произвёл жену, то почему ты отказываешься верить в то, что Дева без мужа и страданий произвела мужа? «Когда речь идет о Боге, надлежит внимать не природе вещей, но верить силе Действующего».

18. Исмаил хвалит ответ и задаёт следующий вопрос: если Адам после изгнания всю жизнь оплакивал свой грех, то почему Бог не принял его покаяния, и в таком случае устранил необходимость воплощения? Иосиф отвечает: Адам не обнаруживал подлинного покаяния, то есть перемены ума, но после грехопадения стремился к древу жизни, оставшемуся в раю, и намеревался остаться бессмертным, будучи грешным, поэтому его покаяние было презрено. Он оплакивал не сам грех, а то, чего он из-за него лишился, поэтому вернуть Адама в рай было бы тем же самым, что и позволить вору оставить у себя украденное.

19. Вопрос: но почему Бог совершил Свое явление во плоти не сразу же после падения человека, а ждал пять тысяч лет? Ответ: как хороший врач налагает пластырь не тогда, когда обнаруживается рана, но когда выведет наружу весь гной, так и Бог ожидал, чтобы свершилось всякое зло, и рана как бы достигла своего завершения, и тогда Он провёл лечение.

20. Вопрос: а почему Бог, явившись в мире, не уничтожил всех идолов, ложных богов? Ответ: так и случилось. Ведь на земле не было страны или города без идольского алтаря и не было царя, который не поклонялся бы разным богам. «Но Христос, придя, уничтожил все их алтари и упразднил многобожие и всех привел в единую веру, научив почитать и поклоняться единого Бога и наполнил всю землю Своей славой».

21. Вопрос: почему же Он тогда не предает уничтожению преследователей Своей Церкви? Ответ: потому как еще не пришло время суда, и Бог не навязывает добродетель насильно и не препятствует злу силой. А кроме того на фоне дурных дел ярче являют себя и становятся предметом удивления добрые дела, как и засилье болезни являет пользу и ценность здоровья.

22. Другой вопрос: почему христиане говорят, что Христос разрушил проклятие и упразднил смерть, если и после Него все умирают, как и прежде, в том числе и христиане? Ответ: да, мы умираем, но не сходим во ад и не содержимся там как узники, как было с людьми до Христа, но восходим к небу, где пребывает Христос. Смерть есть невозможность вернуться к жизни. Когда же, умерев, мы снова оживаем и живем жизнью лучшей, чем прежде, то это явно не смерть, а сон и путь, и восхождение к истинной жизни.

23. Вопрос: если душа Христа, сойдя во ад, воскресила души уверовавших там, то почему Его тело не восстановило тогда же и тела их? И почему Он не воскрешает умерших каждый день? Ответ: для того, чтобы не потеряна была надежда на кончину мира, воскресение и суд. Исмаил спрашивает, почему Христос после воскресения не явился сразу многим людям? Иосиф отвечает: так Он и поступил, явившись более чем пятистам верующим, а также всем апостолам, и многим святым. А то, что явился не всем, естественно, так как не все того достойны.

24. Вопрос: а почему Он не показывает себя людям явно и не дает каждому насытиться прикосновением и видением, и познанием? Ответ: Он уже совершил это в Своем воплощении, и творит это более таинственным способом, созерцаемый нами и пребывая нераздельно, даже если для тебя, как для непосвященного, этот способ непонятен.

25. Исмаил говорит, что Христу следовало явиться не только как Человеку и однажды, но как Богу и всегда, и совершать божественные дела пред всеми. Ответ: все это совершится после суда. Ныне же этого не происходит ради того, чтобы оставить людям свободу самим выбирать, без принуждения. Кроме того, если бы Он являлся каждому как Бог, тогда или мы бы стали равными богам по созерцанию и знанию, благодаря созерцанию Божественной природы, или Само Божество спустилось бы к нам всем, уклоняющимся к дурному и бесстрашно согрешающим.

26. Вопрос: тогда почему Он не творит повсюду удивительные чудеса, чтобы удостоверить Свое Божество и владычество над всем? Встречный вопрос: а какой вид чудес Он пропустил, какой вид чудес не соделан Им и Его рабами даже принародно? Их множество и величие их превосходит всякий ум.

27. Исмаил соглашается, говоря, что ему известно про чудеса Иисуса. Но, по его мнению, Ему следовало спасти Адама, восставить всех умерших прежде, а живым более не давать умирать и немедленно сделать нетленными, для одних явиться благодетелем, для других – судьёй. Иосиф отвечает: Христос так и сделал. Ведь Он спас умерших до Него, живых и тех, кто ещё родятся, сделав их всех нетленными, живых – Своим присутствуем и общением, умерших прежде – сошествием во ад, а рассеянных по всей земле и имеющих родиться – проповедью и чудесами апостолов, а также научениями их преемников. Те же, кто не приняли Его, сами отвергли спасение.

28. Вопрос: а почему Он не привел их к Себе против их воли? Ответ: для того чтобы грешники не спасались вместе с праведниками против своей воли. Неразумно говорить, будто свободная воля человеку была дана неправильно, и что принуждение, а не добровольная добродетель приводит ко спасению. Бог – не тиран.

29. Вопрос: если грешники и не достойны этого, то праведники почему не воскресают телесно каждый день? Ответ: Ещё не настало время общего воскресения, если бы до него воскресали повсюду святые, это было бы бессмысленно для них, и не было тогда веры в то, что и грешники воскреснут на суд, и демоны могли бы, принимая вид воскресших людей, соблазнять многих.

30. Вопрос: почему же Христос не воспрепятствовал пришествию Мухаммеда? Ведь последний, придя, почти разрушил вашу веру. Ответ: всё это совпадает с приближением конца времён и предваряющим его приходом Антихриста, чьим предтечей и явился Мухаммед. Иосиф указывает, что большинство народов (среди них он перечисляет индийцев, эфиопов, ромеев, армян, грузин, алан, болгар, влахов, иллирийцев, албанцев, русских, германцев, лонгобардов, испанцев, италов, британцев и др.) исповедует христианство, тогда как Мухаммеду последовали только три народа «и ранее известные своим безрассудством», которые силою были порабощены исламом («сарацины, измаильтяне и скифы»). Они «погибнут пред лицом Бога, как и все, противоречащие истине. Царству же Христову не будет конца».

31. Продолжая мысль, Иосиф указывает, что всякий народ, даже многочисленный и сильный, со временем потеряет своё могущество и исчезнет. Напоминает древних великих правителей (Кир, Дарий, Александр Македонский, Ксеркс) и великие народы, от которых не осталось и следа. Род христиан «только рассеян, но не погибнет, другие же народы ожидает гибель, как о том предсказано». То, что ромеи, в отличие от других христиан, выше всего ставят заботу о добродетелях, разжигает зависть демонов.

32. Исмаил говорит, что Бог любит и приумножает свой народ, при этом видно, что мусульмане процветают и благоденствуют, христиане же – напротив, «из чего нужно заключить, что лучше вера в пророка Мухаммеда, нежели во Христа», и всякий, избирающий первую, будет прославлен Богом. Монах отвечает: Богу человек может угождать только добродетелями: «любовью, чистотою, смирением и происходящими от них». Из благоденствия же и процветания ни одна из этих добродетелей не рождается, но происходит всё противоположное им: пороки, ссоры, бесчинства, заносчивость и т.п. Поэтому благоденствующий народ мусульман навсегда запятнан пролитием человеческой крови и, что хуже всего, при этом считает себя угодным Богу. «Такое вот воздаяние от Бога за веру в Мухаммеда – распутство, тупоумие, пьянство, убийство». «Да погибнет такая “слава” и повинный в ней демон, и всякий думающий, что в ней повинен Бог!» Бог прославляет своих чад благодатью, чудесами и нетленной славою, которая состоит в том, чтобы всегда жить с Ним. А временные блага – пустота.

33. Все праведники всегда и везде жили в скорбях (упоминаются Авраам, Иаков, Иов, Моисей, Давид, Илия, Исаия, Иеремия, Даниил). И вавилонские язычники некогда были сильнее верующих в Бога евреев, поработили их и насмехались над их верой, процветали и благоденствовали, но это не значит, что языческая вера была истинной. Всё их множество стало «как бы навозом для земли», память же о роде верных Богу пребудет вечно.

34. Исмаил приводит слова Христа: «раб, который знал волю господина своего… и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше» (Лк 12:47-48): первый раб – это христиане, а второй – мусульмане. Следовательно, даже согласно Евангелию загробная участь мусульман будет лучше, чем христиан. Ответ: это некорректное сравнение, так как мусульмане не рабы Христа, а враги. Всякий раб подвергается наказанию ради воспитания, враг же предаётся гибели.

35. Исмаил ссылается на мусульманские книги, которые обещают, что в день Суда Мухаммед будет ходатайствовать за мусульман перед Судией Иисусом, и все они будут помилованы и сподобятся наслаждения. Иосиф указывает, что, во-первых, эта идея противоречит словам Бога о том, что заступничество пророков не спасёт живущих нечестиво (Иез 14:13-20). А во-вторых, тем более не сможет быть ходатаем за кого-либо перед Богом тот, «кто всегда творил беззакония, мыслил противное Богу и привёл к отступничеству столько народов», так что храмы Божии разрушались, иконы Его попирались и рабы Его были убиваемы.

36. Следующий вопрос: если Христос действительно Бог, и христиане молятся Ему об избавлении от мусульман и прочих скорбей, то почему Он, как видно, допускает «чтобы вы нас терпели»? Или Он не Бог, или немилостив к христианам, или они неправильно молятся. Ответ: так происходит потому, что христиане «просят только устами», живут во грехе и скрытые за прошениями желания их ведут только к большему удалению от Бога. Христос же избавляет своих призванных от многих зол «и сохраняет наше царство и будет править в нём во веки».

37. Исмаил говорит, что христиане и мусульмане отличаются «только в словах», а не в делах. Есть и среди мусульман милостивые, мудрые и справедливые. Неужели справедливо будет их располагать там же, где и грешников? Иосиф отвечает: «То, что таковых наказание будет облегчено их добродетелями, не лишено вероятности. Быть же сопричастными верным для них невозможно». Хотя по внешности дела праведности могут быть похожими, но совершаются они с разными намерениями, Бог же судит не только по делам, но и по намерениям. Также и грешники-христиане отличны от грешников-мусульман, ибо первые каются в грехах, а вторые и грехами это не считают.

38. Вопрос: почему за временные прегрешения предписано вечное наказание? Ответ: потому как судится внутреннее расположение человека, лишь выражающееся в делах. Истинно верующие и добродетельные люди имеет бессмертное расположение к добру, потому и следуют в бесконечное блаженство, так и в вечное наказание следуют имеющие расположение и страсть грешить.

39. Вопрос: почему Бог, заранее знающий о тех, кто расположится ко греху, не удерживает их от рождения? Ответ: поскольку родиться лучше, чем не родиться, и быть лучше, чем не быть, Бог сотворил всё. Возражение: но согрешившему и наказуемому человеку лучше было бы не родиться, чем родиться, так как бытие являет его наследником наказания. Ответ: само по себе бытие никого не делает наследником наказания, в противном случае все сущие были бы наказаны.

40. Вопрос: есть ли будущее или нет? Ответ: и есть, и нет. Есть предсказанные воскресение, суд и воздаяние, нет же будущего, предначертанного каждому и предназначенного именно ему так случиться. Порождаемое делами, свободно совершаемыми человеком, оно проходит от рождения до смерти и следует за человеком в вечность. А в противном случае «грешники не осуждались бы за свои прегрешения, как за предопределённые им свыше, и праведник не был бы почтён за добрые дела, так как они были предопределены ему».

41. Вопрос: разве Бог не знает будущего каждого человека, и разве не Он предопределяет случающееся? Ответ: «Всё настоящее и будущее пред Его очами». Но, зная всё, Бог «никогда не предопределяет ничего нам», «Божественное предвидение не отнимает человеческую свободу… поскольку Он не хочет принуждать ни к добру, ни ко злу». Приводится пример человека, который издалека видит путника, направляющегося и попадающего к разбойникам – не это наблюдение является причиной того, что произошло. Так и «ничто из предвиденного Богом не является причиной случившегося с нами». Бог есть причина бытия человеческого естества и его добродетели, причиной же воли ко греху и погибели является диавол.

42. Возражение: «Но от естества и воля, от воли же – грех. Значит, приводящий естество к бытию, подаёт и волю, происходящую из него». Ответ: если злая воля идёт от естества, тогда бы все, обладающие этим естеством, были злыми. Ни один человек не предназначался Богом к наказанию, но подпадает ему из-за того, что «по своей воле стал рабом греха». Слова Христа об Иуде (Мф 26:24) не следует применять ко всем.

43. Разговор переходит к теме Троицы. Исмаил называет такое учение странным и говорит: «Если Бог один, не может быть трёх, если есть три, не может быть один». Ответ: да, это странно, потому и Божественно. Если бы такое учение было обычным в других религиях, это было бы свидетельством его небожественности. Таинство Единого в Троице Бога «выше всякого доказательства, поскольку представляет сверхъестественный факт».

44. Уступая просьбе мусульманина, Иосиф объясняет: христиане веруют в единого Бога, у Которого есть Слово (ибо не может быть Бог бессловесным), а Слово имеет Дух, «потому что ни одно слово без дыхания не может быть». Слово Бога и Дух воипостасны, так что христиане верят в них не как в трёх богов, но как в три ипостаси при едином естестве. Приводится в пример устроение человеческой души, которая имеет ум, слово и дух, то есть видим три в одном.

45. Возражение: но ведь три ипостаси человеческой природы – это всё-таки три разных человека, а не один. Почему же тогда не три разных бога? Ответ: название «человек» являет человеческую природу и указывает на естество. Но Божественная природа не имеет имени, которое известно людям. Поэтому у Божественных Лиц, Отца, Сына и Святого Духа, название «Бог» обозначает не природу, но указывает на действие (энергию). Поскольку же это действие в равной степени имеют Отец, Сын и Святой Дух, то каждый лично есть Бог, и три вместе один подлинный Бог. Три человека, обладающие единой природой, не являются одним, потому что у них разные действия, и личное действие одного не могут иметь лично двое других. Бог же один, потому как у божественных Лиц нет различия в действии. Что намеревается делать Отец, то же самое намереваются тотчас Сын и Святой Дух, и т.д. «Весь Отец просматривается во всём Сыне и Духе. И весь Сын существует во Отце и Духе и Утешитель заметен в Отце и Сыне». У людей же не так; кроме того, три человека и местом разделены, и образом, и временем – «Божественные же Лица ничему из перечисленного не подлежат».

46. Исмаил признаётся, что убеждён словами монаха и желает креститься. К этому его также побуждает и тот факт, что его мать была православной. Он спрашивает, что нужно делать после крещения, чтобы спастись? Иосиф отвечает: надобно, прежде чем совершить что-либо, испытать себя: угодно ли Богу это дело и кто из святых так поступал, и во всём всегда предпочитать волю Божию. Далее следуют прощальные благопожелания друг другу.

Примечания:
[1] Сметанин В.А. Восприятие общественных проблем православным мыслителем (Иосиф Вриенний) // Античная древность и средние века. Византия и сопредельный мир. Свердловск, 1990 г. — С.137
[2] Архим. Арсений. О жизни и сочинениях иеромонаха Иосифа Вриенния // Православное Обозрение М., 1879 г. Т. 2. — С. 444.
[3] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» // EEBS № 35, 1966. — S. 144.
[4] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» — S. 143.
[5] архим. Арсений. О жизни и сочинениях иеромонаха Иосифа Вриенния // Православное Обозрение М., 1879 г. Т. 2. — С. 100.
[6] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» — S. 152.
[7] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» — S. 154.
[8] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» — S. 155.
[9] Αστέριου Αργυρίου. «Ἰωσήφ τοῦ Βρυεννίου μετά τίνος Ἰσμαηλίτου διάλεξη» — S. 141.

Источник: Богослов.RU