Мученик Иоанн-Мавия – православный «халиф»

В «Житии святого Феодора Едесского», жившего в IX веке, есть рассказ о том, как святитель обратил в христианство арабского мусульманского правителя, который позднее принял мученическую кончину от рук своих бывших единоверцев. Этот правитель был прославлен Православной Церковью в лике святых как мученик Иоанн-Мавия. Сопоставление с современными житию арабскими историческими источниками проливает больше света на эту историю, которую можно признать одной из наиболее смелых миссионерских попыток византийцев среди арабов.

Большинство современных исследователей согласны в том, что «Житие святого Феодора Едесского» написано на греческом языке в IX веке Василием Эмесским, который был племянником и учеником святителя Феодора[1]. Греческая рукописная традиция называет автора епископом Эмессы, а в арабских рукописях его определяют епископом Манбиджским (древний Иераполь). О жизни Василия из других источников ничего не известно, сам он несколько раз говорит о себе как об участнике или свидетеле описываемых им в «Житии» событий.

«Житие» составлено на Востоке, на территории, которая была прежде византийской, но ко времени написания входила в арабский халифат. Греческие рукописи «Жития» восходят к началу XI века (текст, опубликованный Васильевским в 1886 году, взят из рукописи 1023 года).

Большинство современных исследователей согласны с тем, что Феодор, подвизавшийся в лавре святого Саввы, а позднее епископ Едесский, – историческое лицо. И ряд хронологических признаков в «Житии» позволяют достаточно надежно соотнести его жизнь с некоторыми датами и событиями истории IX века[2].

Согласно Лопареву, хронологию которого поддерживает и Васильев, святитель Феодор был рожден приблизительно в 793 году, крестился в 795 году, начал обучение в 798 году, потерял отца в 811 году, мать – в 812 году. В 813 году он принял постриг в лавре святого Саввы, где подвизался до 836 года, когда его рукоположили во епископа Едессы. Поездки в Багдад и Константинополь он совершил между 850 и 856 годами, умер в 869 году.

В текст «Жития» включена история мученика Михаила. Она представляет собой независимое сочинение, которое автор «Жития» попытался «вписать» в свое сочинение и для этого перенес события жизни мученика во времена святого Феодора Едесского. Сам Василий говорит, что сделал это ради большой пользы истории святого Михаила. В действительности же она относится к более раннему времени, чем IX век.

В Средние века широкое распространение среди христиан халифата получила арабская версия «Жития святого Феодора Едесского». В арабском переводе есть ряд отличий от греческого текста. Наиболее примечательны из них те, что Василий называется епископом Манбиджа, а имя халифа, обращенного святым Феодором, не Мавия, а ал-Мамун (813–833). Кроме того, перевод содержит ряд сокращений, которые, как верно отметил Васильев, «отражают психологию христианского переводчика»[3], например опущение полемических пассажей, сделанное ввиду возможности того, что текст может попасть в руки арабам-мусульманам. Относительно замены имени халифа Васильев пишет: «Очевидно, переводчик не был удовлетворен обращением халифа Муавии, который не был ему известен, и нашел замечательную замену в лице знаменитого халифа ал-Мамуна»[4].

Возможно, впрочем, переводчик просто перепутал, сопоставив эпизод беседы святителя Феодора Едесского с «царем Мавией» и диалог Феодора Абу Курры с халифом ал-Мамуном. Тем более что, как замечает Абель, эти две беседы объединяет доброе отношение халифа к епископу и полемическая направленность диалога[5].

«В настоящее время невозможно определить период, в который арабская версия была сделана»[6], однако и Васильев, и Меймарс с Селимом согласны, что оригинальным является греческий текст, записанный рукою племянника Феодора, Василия Эмесского, а арабская версия является адаптацией греческого текста[7].

В начале XII века русский паломник игумен Даниил, посетивший монастырь святого Саввы, видел там мощи многих святых, среди которых упоминает святителя Феодора Едесского и родственника его Михаила, и отмечает, что они «совершенно нетленны и благоухают»[8].

В написанном им «Житии» Василий Эмесский рассказывает о том, что святитель Феодор, отправившийся в Багдад искать помощи против едесских еретиков, встречается там с царем (βασιλεύς) по имени Мавия (Μαυίας). Исцелив больного Мавию, святитель, к которому Мавия проникается большим расположением, получает его поддержку: прошение святителя о защите полностью удовлетворено. Затем во время доверительного разговора заходит речь о вере, правитель знакомится с Евангелием и впоследствии тайно принимает крещение вместе с тремя близкими слугами. Через святителя Феодора Мавия вступает в переписку с византийским императором Михаилом III (842–867), от которого получает в дар святыню – частицу Креста Господня. Позднее Мавия перед толпой подданных признается в том, что является христианином, и гибнет от рук мусульман, с ним также принимают мученический венец и трое слуг. Православная Церковь почитает Мавию-Иоанна и трех его слуг как святых мучеников, их память празднуется 3 мая[9].

Автор «Жития святого Феодора Едесского» описывает Мавию как главного правителя мусульман, сидящего в Багдаде. Но в IX веке не было ни одного халифа, который назывался похожим образом. Халифы, носившие имя, похожее на указанную греческую транскрипцию, – Муавия I (661–680) и Муавия II (684) – правили в VII веке.

Однако в XI веке заметной политической фигурой и как раз современником императору Михаилу III и святителю Феодору Едесскому был эмир ал-Мувайад, сын халифа Мутаваккиля и наследник престола. По мнению многих исследователей (Лопарев, Бонвеч, Васильев), именно он является тем лицом, о котором повествует Василий Эмесский.

У халифа Мутаваккиля (847–861) было пять сыновей, из них два старших стали халифами: ал-Мунтасир (861–862) и ал-Мутазз (866–869), а еще трое – ал-Мутамид, ал-Мувафак и ал-Мувайад – были эмирами, то есть правителями областей.

Об Ибрагиме ал-Мувайаде из арабских источников известно, что он был эмиром Сирии, а в правление ал-Мутазза считался наследником трона. Это время было очень сложным для халифата: под влиянием различных группировок усилившейся турецкой гвардии шла жестокая борьба за власть.

После совершенного турками убийства ал-Мутаваккиля в 861 году халифом стал его сын ал-Мунтасир, который в следующем году под давлением турецких офицеров отстранил своих братьев ал-Мутазза и ал-Мувайада от прав наследования, гарантированных им завещанием отца. И если ал-Мувайад покорно принял это, то ал-Мутазз не хотел подчиняться такому решению, за что был арестован. Затем ал-Мувайад уговорил брата сдаться и признать отстранение, чтобы спасти себе жизнь. Оба письменно дали присягу верности ал-Мунтасиру и получили свободу[10].

Вскоре ал-Мунтасир умер, и к власти пришел их двоюродный брат ал-Мустаин. Началась гражданская война, в которой сыновья ал-Мутаваккиля ал-Мутазз и ал-Мувафак одержали победу над ал-Мустаином. В соответствии с порядком наследования, определенным отцом, ал-Мутазз взошел на престол, после чего приказал казнить сверженного ал-Мустаина.

Согласно завещанию отца, ал-Мувайад получал гарантии наследования и должен был стать преемником ал-Мутазза[11]. Но вскоре в августе 866 года новый халиф неожиданно приказал заключить в тюрьму своих родных братьев ал-Мувафака и ал-Мувайада.

В тюрьме ал-Мувайад провел две недели и был убит: либо заморожен в ванне со льдом, либо задушен в мягких тканях, чтобы потом можно было выставить на всеобщее обозрение его тело без следов насилия, дабы удостоверить всех, что он якобы умер естественной смертью, и этим предотвратить беспорядки. А второй брат, ал-Мувафак, вскоре вышел на свободу.

Имя ал-Мувайада подходит под сделанную Василием транскрипцию крестившегося «царя». Как эмир Сирии, он был ближайшимк Едессе правителем, и он был беззаконно убит мусульманами, как и описанный в «Житии» царь. Таким образом, имя, время жизни, место правления и особенности биографии позволяют отождествить «царя Мавия» с эмиром ал-Мувайадом.

Между рассказом «Жития святого Феодора Едесского» о царе Мавии и арабскими свидетельствами о Ибрагиме ал-Мувайаде есть лишь два основных противоречия: последний все же не был главным правителем мусульман, халифом, и убит он был тайно, а не принародно. Однако оба эти противоречия вполне разрешимы.

Пример включения мученичества святого Михаила в «Житие святого Феодора» показывает, что Василий Эмесский сознательно готов был пожертвовать фактической точностью и приукрасить события «ради пользы читателя», как он ее себе представлял. Поэтому неудивительно, что эмира Сирии он решил представить читателям как халифа, дабы тем самым повысить значимость его обращения. Современнику событий тем легче было это сделать, что ал-Мувайад был сыном халифа и братом халифа и имел права наследования трона. Это был «почти халиф», так что соблазн автора «Жития» представить его читателю как халифа понятен.

Правда, и в самой истории, рассказанной Василием, есть некоторые детали, которые показывают, что описываемый им Мавия не был халифом. Так, характерный момент: когда Мавия увидел в руках святителя Феодора Евангелие, он первым делом увел его в потайную комнату и только там попросил почитать эту книгу. В этом виден поступок, свойственный не правителю государства[12], а скорее сановнику, ежеминутно помнящему, что даже в своем дворце он не свободен от соглядатаев, которые могут, заметив что-либо компрометирующее, донести на него.

Относительно же описания смерти Мавии нужно учесть, что Василий Эмесский честно сообщает о том, что не был ее свидетелем, а рассказ приводит со слов некоего диакона, прибывшего из Багдада в Едессу.

Впрочем, у описания Василия и свидетельства арабских хронистов есть одна общая черта: публичность, которой была обставлена смерть ал-Мувайада. Но если в первом случае говорится о том, что он был убит городской толпой, то во втором случае сказано, что труп убитого ал-Мувайада был выставлен на обозрение городской толпы. Если представить, какое впечатление эта картина могла произвести на стороннего прохожего-христианина, то неудивительно, что при пересказе из уст в уста она получила такую интерпретацию, которую отобразил в тексте «Жития» епископ Василий.

Лопарев полагал, что «возможно, ал-Мувайад был убит из-за своего обращения в христианство»[13]. Действительно, политическая интерпретация этого события вызывает вопросы. Если учесть, что ал-Мувайад спас жизнь ал-Мутаззу, уже отказался от права наследования при ал-Мунтасире и не принимал участия в борьбе за трон, то его убийство выглядит странным, особенно на фоне освобождения ал-Мувафака, опытного в политике и военном деле: как раз он-то мог представлять реальную угрозу для брата-халифа.

Религиозная мотивация в данном случае гораздо более достоверна. Во-первых, по шариату за отступничество от ислама в другую религию полагалась смерть. Исполнение этой нормы в истории многократно засвидетельствовано как христианскими, так и мусульманскими источниками. Во-вторых, если бы стало известно, что наследник престола и брат халифа стал христианином, это могло бы серьезно пошатнуть авторитет и самого халифа.

Вероятно, ал-Мутаззу донесли о том, что его брат стал христианином, при допросе ал-Мувайад признал это, после чего был арестован. В соответствии с шариатом ему дали время на размышление, а когда он отказался вернуться в ислам, то был убит.

Истории известны многие случаи принятия христианства мусульманскими правителями или их сыновьями. Так, в том же самом IX веке переходит из ислама в Православие курдский князь Ибн ад-Даххак, владевший крепостью ал-Джа’фари[14], он даже совершил ради этого путешествие в Константинополь, где встречался с императором. В 1087 году в арабской Испании принял христианство эмир Хамуд. В 1223 году Давуд ал-Малик ан-Насир, старший сын арзарумского султана Тогрул-шаха, принял Православие и женился на грузинской царице Русудане[15]. Во второй половине XIII века перешел в Православие Константин Мелик, сын сельджукского султана Изз ал-Дина Кай Кавуса II[16]. В начале XV века в Константинополе крестился сын султана Баязида Юсуф. В 1552 году обратился в католицизм мальдивский султан Хилали Хасан IX. В 1573 году перешел в Православие касимовский хан Саин-булат. Таким образом, в самом по себе обращении в христианство ал-Мувайада нет ничего невозможного.

Васильев, хотя и признает отождествление «царя Мавия» с ал-Мувайадом, не верит в его обращение ко Христу[17], поскольку оно не имеет подтверждений в арабских источниках. Но это как раз неудивительно, если вспомнить, что ал-Мувайад скрывал свое христианское исповедание, и предположить, что оно так и не получило широкой огласки.

Так что и арабо-мусульманское, и христиано-греческое свидетельства не являются взаимоисключающими, а скорее дополняют друг друга.

Ал-Мувайад мог тайно принять христианство и при этом не оставить намерения стать халифом после смерти брата. В осуществлении своего замысла он, вероятно, готов был опереться на Византию. К такой мысли склоняется Бонвеч: «Подверженность ал-Мувайада христианским влияниям кажется возможной. Из-за его антагонизма брату-халифу отношения с Византией, вероятно, были желательны для него»[18]. И Василий Эмесский сообщает, что в такие отношения эмир действительно вступил, завязав переписку с императором через посредство святителя Феодора. Подлинное содержание писем неизвестно, но можно предположить, что он искал поддержки императора в случае, если станет халифом. Ответный дар императора – частица честного Креста Христова – показывает, что даритель желает укрепить адресата в принятом решении и призывает на него помощь свыше.

Некоторые исследователи, например Абель, совершенно отрицали подлинность истории, рассказанной Василием Эмесским. В «Житии Феодора Едесского» Абель хочет «видеть агиографический роман с апологетическими намерениями, происходящий из тех же кругов, которые дали сочинения Авраама Тивериадского и поздний диалог в меджлисе Абу Курры»[19]. Васильев также считает сказание о Мавии «легендарным»[20].

Однако ряд особенностей этого эпизода «Жития» показывает необоснованность подобного скептицизма.

Рассказ об обращении Мавии насыщен достоверными деталями быта и отношений в арабском халифате. Например, описание механизма установления «связей», которые нужны пришедшему в столицу епископу для получения аудиенции у правителя, христиане-врачи на службе высокопоставленных мусульманских чиновников и особенно та выверенная осторожность, которую демонстрирует речь святителя Феодора об исламе и христианстве, – все это, действительно, характерные реалии тех времени, обстоятельств и места, совершенно ненужные для «придуманного в кабинете» апологетического произведения (и уж тем более «легенды») и, напротив, весьма уместные для рассказа очевидца, каковым себя называет Василий.

Если не считать самостоятельной истории о мученичестве Михаила Савваита, в «Житии святого Феодора Едесского» два фрагмента специально посвящены исламу: вступление, где автор объясняет причины появления и распространения религии Мухаммеда, и рассказ об обращении Мавии.

Во вступлении Василий сообщает о причинах захвата христианских земель иноверцами, дает этому духовную оценку и связывает с современным состоянием христиан под мусульманским игом. Он описывает, каким мучениям подверг император Констант святых папу Мартина и преподобного Максима Исповедника, и после этого замечает: «Тогда же появился нечестивый Мухаммед, и персы вместе с арабами с неисчислимой армией подступили к Дамаску, который не смогли защитить два полководца, Ваан и Василиск». После разгрома их армий Финикия и Палестина, включая святой город Иерусалим, были захвачены мусульманами (гл. 21). «Итак, святой город и прочие святые места были захвачены злыми и нечистыми сарацинами из-за грехов наших, и доныне те удерживают их и властвуют. Христиане же, крещенные во имя Отца и Сына и Святого Духа… живут среди них, как овцы среди волков… церкви и монастыри – под гнетом и тяготами» (гл. 22).

Здесь автор «Жития» предлагает традиционное в средневековой христианской письменности объяснение случившихся несчастий следствием грехопадений и отступничества от Бога. И говорит, что причины побед мусульман над христианами не только в преступлениях живших в прошлом еретиков-императоров, но и в том, что каждый христианин своими грехами дополняет общую меру грехов христиан.

Однако автор «Жития» путает исторические события. По этому поводу Васильев замечает: «Конечно, было бы напрасно ожидать исторической точности от автора “Жития”. Известно, что появление Мухаммеда и завоевания Палестины и Сирии арабами имело место во времена не Константа, а Ираклия. Но сочинение в житийном жанре требовало, чтобы жестокий и нечестивый император получил божественное наказание типа вторжения Мухаммеда, и Констант был таким императором. Кроме того, “Житие” приписывает завоевание Палестины и Сирии арабами исключительно Мухаммеду, который, как основатель нечестивой религии, полностью затмил тех халифов, которые и совершили реально арабские завоевания»[21].

Духовное осмысление распространения и усиления ислама как наказания за грехи христиан, предложенное Василием, строго следует традиции, проложенной преподобными Анастасием Синаитом и Феофаном Исповедником, которые знали, что ислам появился и арабские завоевания произошли при императоре Ираклии. Так что эта ошибка Василия Эмесского, вероятно, связана не с желанием подогнать исторические факты под теорию, а с плохим знанием самой истории.

Гораздо более интересен эпизод, связанный с миссионерской деятельностью святителя Феодора Едесского. Даже после того как царь Мавия получает чудесное исцеление, святитель не сразу решается проповедовать. Прежде он улаживает то дело, ради которого отправился из Едессы. И уже потом, видя расположение правителя, святой отец, избегая навязчивости, приступает к проповеди.

Хотя чудо исцеления, совершенное христианской молитвой и употреблением пыли с Гроба Господня, уже само по себе знаменует истинность христианского свидетельства о распятии, смерти и воскресении Христа – всего того, что отрицает ислам, проповедник не ссылается на это во время речи, вероятно полагая, что факт этот придет на память самому исцелившемуся. Но для читателя данный «пассаж отвечал в мистическом смысле на мусульманские упреки против почитания креста, на который отвечали апологеты и полемисты со своей стороны»[22].

Святитель Феодор не решается сразу призывать к принятию христианства и начинает разговор с притчи, в которой, обращаясь к понятным для мусульманина бытовым реалиям, говорит о двух путях, один из которых хотя легок и прост, но ведет к гибели, а второй хотя и труден, но ведет к цели. Когда царь замечает, что глуп был тот богач, который не послушал совета бедняка и не пошел другим путем, епископ открывает смысл притчи. Первый путь – ислам, второй путь – христианство, богач – сам Мавия, а бедняк – это Феодор, советующий принять христианство как единственно спасительный путь. После чего рассказывает об основах христианского учения.

Однако правитель не спешит принимать новую веру. Несколько дней он изучает Евангелие, затем с помощью епископа знакомится с Символом веры и христианскими молитвами, проходит катехизацию. Наконец Мавия уверовал во Христа и анафематствовал ислам. Любопытно последнее указание – оно как бы предполагает наличие чина отречения от ислама перед крещением если и не в канонической форме, которая была составлена в Константинополе примерно в то же время и не могла быть известна на Востоке, то в форме произвольной.

Наконец Мавия тайно крестится вместе с тремя ближайшими слугами-аланами. Вероятно, отправной точкой их обращения стала личная преданность господину. Таким образом, благодаря тайной проповеди святителя Феодора Едесского, принимают крещение четыре человека. Весь эпизод отражает характерное для византийцев представление о приоритетах миссии, а именно стремление обращать прежде всего правителей и знать, полагая, что вслед за ними уже последуют и простые люди.

Заканчивается эпизод мученической кончиной Мавии, который смертью своей засвидетельствовал перед соотечественниками-мусульманами верность Христу и превосходство христианства, которое он возлюбил больше жизни.

По мысли Абеля, «Житие» принадлежало к числу произведений, предназначенных к тому, чтобы возвращать в христианство исламизированное население освобожденных при Михаиле III регионов[23]. Исследователь также проводит параллель «Жития» с полемической версией «Страдания 42 мучеников Аморийских» Еводия[24]. Однако, в отличие от работы Еводия, в сочинении Василия Эмесского отсутствует систематическая богословская полемика против ислама и апологетика. Главные аргументы в пользу истинности христианства, которые должны воздействовать на читателя, – сами факты: чудесное исцеление, обращение в христианство мусульманского правителя, принятие мученической кончины и засвидетельствованное свыше блаженное пребывание со Христом.

То, что это сочинение имело большое значение для византийцев, видно из факта прославления в лике святых Мавии-Иоанна и трех пострадавших с ним слуг, а святитель Феодор Едесский в составленном ему тропаре сугубо прославляется именно за совершенное им обращение Мавии.

«Житие» получило широкое хождение и позднее было переведено на новогреческий. Оно также известно в славянском переводе, который практически не отличается от греческого оригинала; самые ранние рукописи славянского перевода относятся к XIV веку.

Благодаря этому переводу «Житие святого Феодора Едесского» было известно в древнерусской литературе. В одном из посланий преподобный Иосиф Волоцкий ссылается на пример святителя Феодора, который, будучи притесняем от еретиков, обратился за помощью в Багдад к неверному царю.

1. Святитель Феодор прибыл в Багдад, где остановился в церкви, ожидая встречи с митрополитом. В воскресенье после литургии он был принят митрополитом. Святитель начал высказывать, какие скорби он и его паства терпят от еретиков, так что даже покушения уже были. Тогда митрополит попросил присутствующих на приеме писцов и врачей халифа сообщить об этой истории правителю. Но те сказали, что это невозможно, так как халиф тяжело и опасно болен и только главного врача пускают к нему.

2. Святитель Феодор ответил: «Кто знает, может, Бог даст ему исцеление через меня». Главный врач понял это как заявление, что Феодор имеет опыт в медицине, и пообещал ходатайствовать перед халифом. На следующее утро он сообщил Мавии о святителе, описав его как искусного врача, и правитель приказал допустить Феодора.

3. Святитель Феодор взял с собой немного пыли от Гроба Господня и с молитвою и упованием на Бога отправился во дворец. Халиф сразу же просит его облегчить нестерпимую боль и говорит, что находится уже почти при смерти. Святитель молится и после этого велит принести воды. В воде размешивает пыль от Гроба Господня, часть смеси дает выпить халифу, а другой частью помазывает его. Затем велит родным и слугам оставить халифа и не беспокоить его. Халиф засыпает, а просыпается уже здоровым.

4. Обрадованный правитель высоко хвалит врачебное мастерство Феодора и, принимая его спустя несколько дней, спрашивает о цели визита в Багдад. Святитель представляется как епископ Едессы и описывает нападения еретиков на храмы города и на него самого. Услышав, Мавия призывает одного из сановников, назначает его новым эмиром Едессы и передает письмо к жителям, в котором повелевает немедленно вернуть все имущество, украденное у Православной Церкви, а манихеям и арианам вернуться «к учению Церкви епископа Феодора» или же быть изгнанными из города.

5. После этого халиф говорит епископу, что очень полюбил его и не хотел бы с ним разлучаться. На это, перекрестившись, епископ отвечает: «Я вижу между нами открытую дверь, но ни я не могу выйти, ни ты пройти, будто она закрыта. И оттого моя душа скорбит». Мавия спрашивает, что это за дверь.

6. В ответ святитель рассказывает притчу. Два человека направились в столицу, чтобы увидеть царя. Один из них был богат и имел много прислужников. И он следовал проторенной, большой и широкой дорогой. А другой был беден и шел на узкой горной тропе.

Дороги какое-то время шли параллельно, так что спутники видели друг друга. Богатый стал советовать бедному оставить тропу и идти с ним по широкой дороге. Но тот ответил: «Близится вечер; когда мы прибудем, главные ворота города уже закроют, и мы останемся ночью вне ворот. Разбойники нападут на нас и отнимут все, и дикие звери растерзают нас. Послушай-ка лучше меня, пойдем вместе по этой неудобной, но короткой горной тропке. Пусть мы немного устанем, но зато достигнем маленькой дверцы, где привратники всегда бодрствуют и открывают путникам, в какой бы час ночи они ни пришли».

Но богатый не послушал совета и предпочел широкую и легкую дорогу. И вот он достиг города вечером и нашел ворота закрытыми, так что и сам он, и те, кто были с ним, остались на ночь вне города. И звери напали на них и растерзали их. Бедняк же, утомленный после трудного перехода, достиг маленькой дверцы. Привратники открыли ему, и он радостно вошел, получив возможность отдохнуть и избегнув смерти.

7. Выслушав притчу, халиф замечает: «Глуп был богач, идя по пути, которого не знал, и отвергнув совет бедняка, который предлагал ему спасение». Он просит объяснить ему смыл этой истории. Тогда святитель Феодор достает из-за пазухи Святое Евангелие и говорит: «Вот – источник бессмертия, вот – дверь, вот – путь! Пей – и ты никогда не умрешь, войди в эту дверь, за которой уже нет погибели, иди этим путем: только он ведет к вечной жизни, а не другие пути».

8. Затем святитель кратко излагает суть христианской веры во Христа-Спасителя, Сына Божия, воплотившегося от Девы Марии, учившего о Себе как о Пути, Источнике и Двери (см.: Ин. 4: 14; 10: 9; 14: 6) и заповедовавшего последователям крестить все народы (см.: Мф. 28: 19), сказав, что верующие и крестившиеся спасутся, а неверующие осуждены будут.

9. «И если ты не уверуешь и останешься в своей вере, ты будешь проклят и ввержен в адский огонь, в бесконечную тьму и непрестанную боль. Смотри! перед тобою жизнь и смерть. Предпочти жизнь смерти и откажись от веры заблудшего Мухаммеда, предтечи антихриста. Приими Господа нашего Иисуса Христа и блажен будешь, как тот муж, который продал все, что имел, дабы приобрести драгоценную жемчужину».

10. Василий делает отступление и замечает, что святитель Феодор был успешен, поскольку хорошо знал греческий, сирийский, арабский и персидский языки и потому что Бог даровал ему благодать спасать души сидящих во тьме невежества. Халиф же был подобен благой земле, принявшей небесное семя. Он взял святителя за руку, отвел его во внутренние покои, закрыл дверь и после этого попросил читать Евангелие, объясняя непонятное.

11. Мавия еще несколько дней изучал таким образом Евангелие, называя епископа «врачом своей души». Затем он попросил объяснить все, что необходимо знать христианину. Тогда святитель Феодор написал для него на арабском языке Символ веры, основные молитвы и некоторые псалмы Давида. Он в течение многих дней обучал его христианству. После этого Мавия уверовал во Христа, проклял ереси, и в особенности «отеческое для арабов и персов заблуждение безбожного Мухаммеда, и самого его, и его уродливую и баснословную болтовню, составленную из арианской и манихейской ересей».

12. Несколько дней спустя халиф в сопровождении святителя Феодора и Василия выехал из города к реке Тигр. Мавия приказал, чтобы никто не следовал за ними, кроме трех преданных слуг-аланов, которые тоже были обращены к истинной вере. Когда они достигли пустынного места на берегу, халиф сказал епископу: «Отец, вот, здесь вода, и нет никого. Что мешает крещению?» Он и трое слуг разделись, и святитель крестил их и нарек Мавии имя Иоанн. И Дух Святой снизошел на них, и лица их преобразились. Крестным отцом стал Василий. Когда они вернулись во дворец, святитель Феодор в тайной комнате отслужил для них литургию и причастил их честных Тела и Крови Христовых. И новокрещенные пребывали в большой духовной радости.

13. Мавия-Иоанн попросил Феодора достать для него частицу Животворящего Креста Господня. С этой целью святитель взял письмо от Мавии и отнес его в Константинополь, где правил тогда Михаил III со своей матерью Феодорой. Епископа сердечно приняли в столице, император передал золотую шкатулку с частицей Святого Креста и икону Спасителя, написал письмо Мавии и отправил Феодора с большой честью. Святитель через Едессу вернулся в Багдад и обрадовал Мавию.

14. Положение христиан в Багдаде постоянно улучшалась и вызывало зависть у евреев. Одному влиятельному еврею разрешили устроить диспут со святителем Феодором, который происходил в присутствии Мавии и других знатных людей. Диспут закончился победой христианства, споривший иудей раскаялся и принял крещение.

15. Затем Мавия вместе со святителем Феодором, Василием и тремя обратившимися слугами посетил подвижника, с которым имел душеполезную беседу. Весной святитель Феодор оставил правителя и вернулся в Едессу. После отъезда святителя Мавия-Иоанн был посещен предчувствием скорой смерти. Он приказал начальникам собрать народ на площади и во всеуслышание объявил, что он христианин. Разъяренная толпа убила его; таким образом, правитель принял мученический венец. Его тело было погребено по-христиански.

16. Через видение святитель Феодор узнал о смерти Мавии; через некоторое время прибыл диакон из Багдада и рассказал о подробностях. Спустя три года после своей смерти Мавия явился во сне святителю и сказал, что пребывает со Христом, и позвал самого святителя. Спустя три недели святитель Феодор скончался.

Примечания:
[1] Meimaris Y., Selim AР. 113.. An arabic version of the life of st. Theodore of Edessa (ar-Raha) the Sabaite // Graeco-Arabica. 1983. № 2.
[2] Vasiliev A. The Life of St. Theodore of Edessa // Byzantion. 1942–1943. № 16. P. 171.
[3] Ibid. P. 192.
[4] Ibid.
[5] Abel A. La Portee apologetique de la «vie» de St. Theodore d’Edesse // Byzantino-Slavica. 1949. № 10. P. 235.
[6]Meimaris Y., Selim A. An arabic version of the life of st. Theodore of Edessa… P. 114.
[7]Vasiliev A. The Life of St. Theodore of Edessa. P. 199; Meimaris Y., Selim A. An arabic version of the life of st. Theodore of Edessa… Р. 115.
[8] Цит. по: Vasiliev A. The Life of St. Theodore of Edessa. P. 189.
[9] См.: Сергий (Спасский), архиепископ. Полный месяцеслов Востока. М., 1997. Т. 3.
[10] The History of al-Tabari / Transl. by J.L. Kraemer. Vol. 34. New York, 1989. P. 210.
[11] Morgan D., Tayeb al-Hibri. Reinterpreting Islamic Historiography. Cambridge, 1999. P. 185.
[12] Когда халифы, благоволившие христианам, хотели продемонстрировать это, они позволяли себе гораздо большее. Например, в 1024 г. фатимидский халиф аз-Захир лично принимал участие в христианских торжествах по случаю праздника Крещения Господня (Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1996. С. 67).
[13] Лопарев Х.М. Греческие жития святых VIII–IX вв. Петроград, 1914. С. 430.
[14] Васильев А.А. Византия и арабы. СПб., 1902. С. 220.
[15] Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави. Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны. М., 1996. С. 166.
[16] Шукуров Р.М. Иагупы: тюркская фамилия на византийской службе // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 205.
[17] «Ал-Мувайад умер, подобно мученику. Такая трагическая смерть, возможно, глубоко затронула воображение месопотамских христиан. Даже возможно, что, когда ал-Мувайад был правителем Сирии, он показывал сочувственное отношение к христианам, из чего разумно объяснять возникновение легенды, изображающей его как христианского мученика… Это, я думаю, дает вероятное объяснение эпизода с «обращением» в «Житии Феодора Едесского» (Vasiliev A. The Life of St. Theodore of Edessa. P. 208–209).
[18] Bonwetsch N. Die Vita des Theodor, Erzbischofs von Edessa // Byzantinisch-Neugriechische Jahrbücher. 2 (1921). S. 288.
[19] Abel A. La Portee apologetique de la «vie» de St. Theodore d’Edesse. P. 229.
[20] Vasiliev A. The Life of St. Theodore of Edessa. P. 200.
[21] Ibid. P. 173.
[22] Abel A.. La Portee apologetique de la «vie» de St. Theodore d’Edesse. P. 239
[23] Ibid. P. 238.
[24] Ibid. P. 230.

Источник: Православие.RU