Юлия Сысоева: помощи много не бывает

• Главная
• Новости
• Новости православной миссии
• Юлия Сысоева: помощи много не бывает

Идея зародилась очень давно, еще при жизни отца Даниила. Изначально это была идея создания фонда помощи священническим семьям. Фонды, помогающие самым разным людям: инвалидам, сиротам, больным, – есть, а вот помощи овдовевшим матушкам и нуждающимся семьям священников – нет

Овдовев, матушка Юлия Сысоева создала фонд помощи семьям убитых священников, о котором они мечтали еще с отцом Даниилом. Фонд действует как часть Миссионерского центра имени иерея Даниила Сысоева.

– Давно ли появилась идея создания благотворительного фонда?

– Идея зародилась очень давно, еще при жизни отца Даниила. Изначально это была идея создания фонда помощи священническим семьям. Фонды, помогающие самым разным людям: инвалидам, сиротам, больным, – есть, а вот помощи овдовевшим матушкам и нуждающимся семьям священников – нет. И я поделилась своей идеей с отцом Даниилом, на что он сказал: «Придумала – вот и занимайся».

– Вы «придумали» фонд, узнав о конкретной трагедии, или это была абстрактная идея?

– Как-то я наткнулась на объявление в Интернете о том, что одна матушка осталась вдовой с пятью детьми на руках, один из которых болеет острым лейкозом. Ситуация меня потрясла. Люди бросили клич, собирали деньги, но все своими силами, без организации. И тогда подумала, что хорошо бы создать фонд, который будет помогать и курировать такие семьи. Но суета, быт не давали воплощать идеи в жизнь. И как бы это ни было грустно, толчком к реализации идеи стал уход отца Даниила. Вот тогда я поняла, что этим нельзя не заниматься.

– Поначалу было трудно?

– Сложнее всего было заставить себя. Например, у отца Даниила было огромное стремление, масса энергии. Он постоянно горел своим делом. А ведь большинство из нас зарывается в житейские дела… Появляется хладность, да и лень. Я более пассивный человек. Меня нужно подталкивать, раскачивать, а он это делал без внешнего понуждения. Но главное – себя заставить. Потом, конечно, тоже возникает много разных проблем, но все преодолеваются с Божией помощью. Поэтому все препятствия я воспринимаю как рабочие моменты. Есть проблема – надо решить.

– Что центр представляет собой сегодня?

– У нас в центре есть три направления: миссионерство, издательство и благотворительность.

Миссионерство включает в себя миссионерские курсы и просветительскую программу. Мы печатаем листовки миссионерского характера, распространяем их по храмам и приходам. Это имеет большое значение: люди читают, восполняют пробелы в своих знаниях, укрепляются в вере. Миссионерские курсы – это идея отца Даниила. На курсы мы принимаем православных христиан, знающих катехизис и желающих стать миссионерами.

Издательство – проект самоокупаемый. В основном издаем наследие отца Даниила – до сих пор ведь не все увидело свет. А сейчас мы готовим к изданию книгу воспоминаний об отце Данииле, где собраны свидетельства и воспоминания порядка 80 людей, лично знавших отца Даниила. Мой вклад – две большие части про то, каким он был для меня. Книга практически готова, находится в стадии верстки. Надеемся, с Божией помощью, скоро выйдет. Кстати, часть доходов от издательства идет на семьи, которым мы помогаем. Пожертвования есть, но не всегда хватает, поэтому издательская деятельность для нас большое подспорье.

–Расширяться планируете?

– Есть мысли по организации миссионерско-паломнических поездок по святым местам, куда не возят паломников. Это, кстати, была тоже идея отца Даниила. У нас ведь все тропы и маршруты стандартные. А мы хотим придумать что-то особенное, необычное, ведь много мест и святынь, которые преданы забвению и о которых мало кто знает вообще. Но я не знаю, как скоро мы осуществим эту идею: просто всем этим занимаются порядка 20 человек штатных сотрудников. Волонтеров, к сожалению, у нас нет.

– А сколько человек из этих 20 курируют благотворительное направление?

– Когда фонд был основан, у нас сразу появились первые подопечные семьи. Сначала было шесть семей, сегодня их порядка сорока. А нас на благотворительности как было трое, так и осталось: я, моя помощница матушка Лидия и наш директор Сергей, который помимо благотворительности занимается еще и другими направлениями. Но в основном мы с матушкой Лидией выясняем, у кого какая нужда: кому-то крышу отремонтировать, кому-то ребенка в лагерь отправить, кому-то на лечение нужны средства. В основном работаем через скайп, все время на телефонах – все же разбросаны по разным регионам. Но если случается оказия, обязательно заезжаем в гости, навещаем. А так общаемся дистанционно, но лично со всеми. Проще всего, конечно, перевести какую-то сумму, но мы по мере возможности помогаем решить саму проблему.

– Вы сами находите тех, кому нужна помощь?

– Бывает, что мы сами находим семьи, которым нужна помощь; бывает, люди рассказывают. В любом случае мы связываемся непосредственно с семьей и проверяем достоверность информации. Потому как, к сожалению, иногда наш фонд пытаются использовать мошенники в своих корыстных целях. Фактически вымогают деньги. Под видом вдов священников начинают выпрашивать на операцию, на ремонт, но это все быстро вскрывается. Достаточно обмолвиться о том, что сначала мы должны позвонить в епархию или благочинному, люди сразу куда-то исчезают.

– А вас в отместку не обвиняют в том, что пытаетесь нажиться?

– Иногда нас спрашивают, реальные ли люди указаны на нашем сайте, сомневаются, но мы готовы предоставить жертвователям любую информацию и отчет. Люди ведь попадаются очень разные. В основном жертвователи – добрые милосердные люди, которые искренне хотят помочь, но попадают и абсолютно неадекватные. Могут позвонить с заявлениями в том, что мы мошенники. На вопрос: «Почему вы так решили?» следует гениальный ответ: «Я не могу дозвониться до такой-то матушки. Телефон поддельный, матушки не существует, вы мошенники». А то, что человек может просто не сразу услышать звонок и взять трубку уже через пять минут, в голову не приходит. Или могут по несколько раз в день звонить, спрашивая, отправили ли мы 100 рублей. И мы каждый раз будем объяснять, что накапливаем определенную сумму и только потом отправляем. На такие вещи надо реагировать спокойно.

– В основном нужная сумма складывается из скромных пожертвований или бывает, что от кого-то приходит сразу вся сумма?

– Все жертвуют столько, сколько считают нужным. Но, как известно, с миру по нитке… Понятно, что когда пенсионерка присылает 200 рублей – это как лепта вдовы. Люди обеспеченные жертвуют приличные суммы. Многие люди стараются жертвовать так, чтобы левая рука не знала, что делает правая. У нас в фонде есть такой жертвователь, который часто перечисляет на матушек крупные суммы и при этом категорически запрещает где-либо произносить его имя, кроме молитв.

– Помощь обычно приходит адресная или жертвуют просто в ваш фонд, а там уже как распорядитесь?

– Кто-то хочет помочь конкретной семье, и мы выполняем это пожелание, кто-то жертвует на наше усмотрение – какой семье нужнее. В первую очередь покрываем острые нужды. Недавно у одной матушки провалилась крыша, нужен был срочный ремонт. Конечно, деньги из фонда мы сразу перечислили ей, а уже потом будем отправлять деток в летние лагеря. Что-то может подождать, что-то нет. Ведь процентов 90 наших подопечных – вдовы. Они нуждаются больше всего. Потому что, когда семья теряет кормильца, выжить, да еще и с детьми, становится очень трудно. Поэтому рады любой помощи. Единственное, не принимаем вещи б/у – мы же не с бомжами работаем. Хлам – это на помойку. Но новые вещи мы берем. Особенно рады матушки детским обновкам.

– А епархия, государство помогают?

– Государство выплачивает пенсию по потери кормильца – 3800 рублей на человека. На этом помощь заканчивается. Может, путевки какие-то предлагают. А с епархией – как повезет. Разные епархии, разные владыки – разная помощь. Знаю, что один владыка решил жилищную проблему семьи погибшего священника. Бывают случаи, когда вообще без помощи оставляют. Но никого критиковать или оценивать мы не вправе. Это не наше дело. Мы отвечаем за свои дела, а не за чужие. В любом случае, помощи, если она нужна, много все равно не бывает.

– На решении насущных проблем матушек ваша помощь не заканчивается?

– Конечно, помогать на острые нужды – очень важно, но еще хочется просто порадовать людей. Сделать для них то, что матушки с детьми себе позволить не могут. Например, организовать отдых на море: для многих наших семей это непостижимая роскошь. Поэтому мы второй год организуем отдых в Анапе. В том году отправили девять матушек с детьми, и в этом – столько же. На Кипр у нас две матушки по приглашению Киккского монастыря ездили. Надеемся, что с Кипром у нас продолжится сотрудничество. Мы оплачиваем дорогу, а монастырь бесплатно принимает. Вообще мы хотим побольше устраивать таких поездок.

– Матушкам-вдовам вы оказываете только материальную помощь или стараетесь также поддержать морально?

– Конечно! Мы общаемся со всеми матушками лично. Правда, общение складывается по-разному. Есть матушки, которые очень тяжело переживают трагедию, замыкаются, постоянно пребывают в своем горе. Они, как правило, плохо идут на контакт, и с ними очень сложно. Но в основном все очень приветливые, милые женщины, несмотря на такое тяжелое испытание. Кто-то скончался от болезни, кто-то погиб в аварии, кого-то убили. Например, в Подольске застрелили отца Александра Филиппова в подъезде. Отец Анатолий Сорокин был застрелен возле храма. В 2005 году погиб Владимир Ивусов – его убили при ограблении, и тогда же зверски был убит отец Евгений Адигамов. Но мы в причинах не разбираемся: в любом случае – это трагедия.

– И как вы помогаете эту трагедию пережить?

– Все от человека зависит. В душу лезть не надо. Если человек не хочет говорить о своей беде, лучше не надо. А кому-то, наоборот, требуется выговориться, тогда и слова утешения находятся. Но многие быстро адаптируются и берут себя в руки. Иногда не нужны слова утешения, нужно просто нормальное, адекватное отношение. Глядя на многих вдов, кажется, что все у них хорошо: занимаются своими делами, приветливы. У нас почему-то странное представление о вдовах как о вечно плачущих, убитых горем женщинах с серыми лицами и в черных одеяниях – должны быть именно такими. Поэтому бывают крайне неприятные моменты, когда с тобой общаются не как с нормальным человеком, а как с больной. Когда узнают, что ты вдова, почему-то вдруг меняется интонация голоса на плаксивую. Меня это очень отталкивает. Не надо меня оплакивать – общайтесь со мной как с нормальным человеком. Я таких «жалостливых» стараюсь избегать. И, думаю, та же проблема и у других вдов.

– Что было для вас самым тяжелым после потери супруга?

– Это, наверное, как у всех: самое тяжелое – научиться жить заново, без него. Жизнь разделилась на до и после – на разные эры. Надо было жить новой жизнью, не тянуть за собой груз непрерывных, гнетущих воспоминаний и обид. Этот переходный период между одним состоянием и другим был самым трудным. Но с первого дня я видела, как Господь вмешивается во все ситуации, устраивая все нужным образом. Господь меня ведет. Это и дает силы.

– Как вам кажется, отец Даниил именно таким представлял ваш центр?

– При жизни он и вообразить не мог, что наша идея помощи семьям священников выльется в целый центр, где будет и издательство, и миссионерский центр, который, кстати, отец Даниил пытался создать еще при жизни, но не получилось. И вот после его смерти эта идея воплотилась. И другие его дела продолжают жить. Мне достался фонд, его последователи продолжают миссионерскую деятельность, другие его соратники достраивают храм, который начал возводить отец Даниил. Это Промысл Божий. Отец Даниил, находясь там, помогает нам здесь. Мы убеждены, что все делается с его помощью и его благословением. Поэтому перед ответственными делами мы всегда служим молебен и панихиду на могиле отца Даниила. Что касается меня, то фонд стал делом всей жизни. У меня теперь две главные задачи: есть дети, которых надо воспитывать, и есть фонд, которым надо заниматься.

Екатерина Люльчак

13 июня 2012 г.
Источник: Православие.RU